Ложный образ мирового зла. Л.Р.
На рубеже ХХ века почти одновременно в России создаются три литературных произведения, оказавшие глубокое влияние на формирование современного христианского сознания. Эти сочинения: "Поэма о Великом Инквизиторе" Федора Достоевского, "Легенда об Антихристе" Владимира Соловьева и "Протоколы Сионских мудрецов", основным автором которых, согласно аргументированному мнению ряда исследователей, является сотрудник тайной полиции Петр Рачковский. При всем различии движущих мотивов их авторов, при всем несходстве эмоциональных и политических акцентов, эти произведения фактически дополняют друг друга, создавая яркий и целостный образ Антихриста как средоточия мирового зла, стремящегося воплотить себя в реальной истории.
Однако трагический опыт ХХ века, приоткрывший новые глубины зла, вынуждает нас критически пересмотреть этот образ Антихриста, уже ставший привычным и как бы «каноническим». Кратко рассмотрим три грани этого образа, обрисованные в упомянутых сочинениях.
Достоевский – знаток человеческой души, глубоко заглянувший в ее бездны: с гениальным мастерством он вывел на свет то, от чего с ужасом отшатывается наше дневное сознание: извращенные желания, преступные импульсы, иррациональные страхи. Именно на манипуляции этими темными началами построил свою власть над человеком Великий Инквизитор. Достоевский изображает его таким же проникновенным психологом, каким был он сам. Но Достоевский видел свою миссию в том, чтобы внести Божественный свет в недра подсознания. Инквизитор, напротив, хочет навсегда оставить человека таким, какой он есть, не допуская возможности его духовного роста. Как трезвый реалист и "заботливый отец", он принимает на себя бремя ответственности за пороки и преступления своих неразумных и слабых детей. Здесь он явно пародирует Иисуса Христа, который «взял на Себя наши болезни и понес наши грехи». Властвуя от Его имени, Инквизитор знает, что в действительности он служит тому «страшному и умному духу», который искушал Христа в пустыне. "Мы не с тобой, мы с ним" – говорит он живому Иисусу, который неожиданно появляется на улицах Севильи на исходе пятнадцатого века. Как бы продолжая неоконченный спор сатаны с Иисусом, Инквизитор говорит:
«Ты не захотел лишить человека свободы…, ты возразил, что человек жив не единым хлебом, но знаешь ли, что во имя этого самого хлеба земного и восстанет на тебя дух земли и сразится с тобою и победит тебя и все пойдут за ним, восклицая:
“Кто подобен зверю cему, он дал нам огонь с небеси!“…
Поймут наконец сами, что свобода и хлеб земной вдоволь для всякого вместе немыслимы, ибо никогда, никогда не сумеют они разделиться между собою! Убедятся также, что они не могут быть никогда и свободными, потому что малосильны, порочны, ничтожны и бунтовщики…
Ибо нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее этот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается… В свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками… Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить, потому что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя. И нас они будут обожать как благодетелей, понесших на себе их грехи пред Богом».
Мощная проповедь Достоевского (кстати, самого читаемого русского писателя на западе) пробуждала в сердце образованного человека глубокую ненависть ко всякому духовному порабощению личности. В отечественном опыте такое порабощение исходило, прежде всего, от государства, тогда как в европейском сознании образ Великого Инквизитора стал олицетворением худших сторон папизма.
Владимир Соловьев изображает носителя мирового зла несколько иными красками. "Антихрист" Соловьева в словах, делах и даже наедине со своей совестью – это воплощенная добродетель, даже окрашенная христианскими идеалами:
«Он питает свою самость сознанием своих сверхчеловеческих добродетелей и дарований – ведь это, как сказано, человек безупречной нравственности и необычайной гениальности».
Делом его жизни является установление всеобщего мира на земле и царства «всеобщей сытости». Он почти достигает успеха и всеобщего признания даже со стороны католиков, православных и протестантов, но его губит завистливая ревность к Иисусу Христу. Православный "старец Иоанн" говорит ему от имени всех христиан:
«Мы готовы признать тебя своим царем и владыкой, если ты признаешь своим Царем и Владыкой Иисуса Христа».
И тогда Антихриста охватывает неистовая ярость и он подвергает смерти всех не признавших его христиан.
Однако убитые им сразу же воскресают, а евреи, которые сначала приняли его за своего ожидаемого Мессию, разоблачают его обман и все как один поднимают против него восстание.
Все кончается тем, что евреи вместе с воскресшими христианами объявляют наступление Тысячелетнего царства Божия на земле, и все человечество идет вслед за ними.
Несмотря на широкое распространение идей Достоевского и Соловьева, они не выдерживают в этом отношении никакой конкуренции с печально знаменитыми «Протоколами сионских мудрецов», которым суждено было стать настоящим "бестселлером" ХХ века. Четырежды переизданные между двумя русскими революциями, "Протоколы" приобрели огромную популярность в версальской Германии, сыграв свою немалую роль в приходе Гитлера к власти. А после этого министерство пропаганды Геббельса издавало их миллионными тиражами на разных языках, заранее запуская в те страны, который Рейх собирался оккупировать. Новый взрыв публикаций «Протоколы» пережили в современной России: почти на всех церковных книжных прилавках они лежат рядом с Библией и творениями святых отцов.
Кому-то может показаться нелогичным и даже возмутительным то, что я ставлю в один ряд с гениальными творениями Достоевского и Соловьева такой грязный пасквиль, как "Протоколы Сионских мудрецов". Но факт заключается в том, что все эти три произведения формируют в христианском сознании, по существу, единый образ Антихриста, хотя и в разных его аспектах.
Изображая картину всемирного еврейского заговора, Петр Рачковский рисует как бы "негативный отпечаток" той организации, в которой он сам был далеко не рядовым членом. Во времена написания "Протоколов" он служил главой российской разведки в Париже, а после 1905 года стал начальником политического отдела всей имперской тайной полиции.
Подобно обвиняемым средневековой инквизиции или сталинских судебных процессов, "мудрецы", которых изобразил Рачковский, с чрезвычайной старательностью убеждают читателя (и, что самое нелепое – друг друга, ведь это выдается за сверхсекретный документ только для своих), в своем необычайном злодействе. Вот немногие примеры:
«наш пароль – сила и лицемерие», «мы не должны останавливаться перед подкупом, обманом и предательством», «мы одурачили, одурманили и развратили гойскую молодежь», «мы создали безумную, грязную, отвратительную литературу» и т.д. и т.п.
Но если к самим себе и к своим делам "князья израильские" применяют слова грязные, низкие и порочащие, то с каким возвышенным пафосом они говорят, например, о самодержавии:
«Только у самодержавного лица планы могут выработаться обширно ясными, в порядке, распределяющем весь механизм государственной машины».
Или такое:
«В те времена, когда народы глядели на царствование, как на чистое проявление Божией воли, они безропотно покорялись самодержавию царей»; но стараниями заговорщиков «помазание Божественным избранием ниспало с главы царей в глазах народа».
К вящему торжеству русских неославянофилов, тайные и могущественные "князья Израиля" оказываются горячими пропагандистами приходской организации русской социальной жизни:
«При такой вере народ был бы управляем опекой приходов и шел бы смиренно и кротко под рукой своего духовного пастыря, повинуясь Божиему распределению на земле».
Не иначе, как сионские мудрецы вступили в коварный сговор с православными энтузиастами "приходской идеи", которая как раз на рубеже веков бурно обсуждалась в русской печати: идея заменить церковным приходом исчезающую сельскую общину.
Вообще, "Протоколы" не обошли вниманием ни один важный вопрос, стоявший перед российской властью и обществом того времени. Вот, например, что в них можно прочесть по поводу остро актуальной идеи "прогресса":
«Мы с полным успехом вскружили прогрессом безмозглые гоевские головы и нет среди гоев ума, который бы увидел, что под этим словом кроется отвлечение от истины во всех случаях, где дело не касается материальных изобретений, ибо истина одна, в ней нет места прогрессу».
Но в чем же главное "злодейство" сионских заговорщиков?
А вот в чем:
«Мы ввели в государственный организм яд либерализма... От либерализма родились конституционные государства, заменившие спасительное для гоев самодержавие, а конституция, как нам хорошо известно, есть не что иное, как школа раздоров, разлада, споров, несогласий, бесплодных партийных агитаций, партийных тенденций – одним словом, школа всего того, что обезличивает деятельность государства».
Это уже почти прямые цитаты из Победоносцева.
Речь сейчас не о том, что подобные взгляды совсем лишены смысла: Рачковский, и тем более Победоносцев, были совсем неглупыми людьми. Но только очень глупый человек может поверить, что эти их взгляды так горячо и убедительно проповедуют евреи, да еще заговорщики против самодержавной государственности!
В целом, если убрать анекдотические подробности, "разрушительная" программа "Протоколов" оказывается всего лишь прогрессистской, гуманистической и либеральной. Конечно, для консервативно-монархического сознания худшего "злодейства" и придумать нельзя. Но, по сути, сионские мудрецы Рачковского предлагают тот же проект полного удовлетворения телесных и социальных потребностей человечества (включая видимость свободы), что и соловьевский Антихрист. А в презрении к неразумной толпе, в готовности манипулировать человеческими слабостями они очень напоминают Великого Инквизитора, изображенного Достоевским.
Разумеется, способы практического осуществления программы каждый автор сочиняет "под себя", в соответствии со своим собственным общественно-политическим опытом.
Инквизитор Достоевского управляет массовой психологией, Антихрист Соловьева, естественно, "пишет гениальную книгу", а герои Рачковского действуют методами заговоров, интриг и провокаций. Столь же естественно, что такие гении, как Соловьев и Достоевский, на первый план выдвигают личность, а профессиональный функционер Рачковский – организацию. Но "Антихрист" у Рачковского тоже есть: "грядущий монарх из дома Давидова", ставленник организации, предназначенный ею на роль еврейского Мессии.
В "Легенде об Антихристе" юдофила Соловьева евреи тоже играют активную роль. Он пророчествует, что евреи первыми поднимут яростное восстание против Антихриста, узнав о его неверности Богу Израиля ("узнали, что он даже не обрезан!"). Тем самым он как бы "облагораживает" образ еврейства в глазах христианского читателя.
Но практически в концепции Соловьева гораздо важнее то, что до своего восстания евреи все же принимают Антихриста в качестве своего Мессии, и таким образом в уме читателя закрепляется идея о том, что евреи на протяжении всей истории ждут Антихриста и тем самым приближают его приход. В итоге получается, что Соловьев и Рачковский воздействуют на массовое сознание в одном направлении. Что же касается Достоевского, то он юдофилом не был, и его высказывания о "разрушительной роли евреев" совпадают с "Протоколами" почти буквально.
Я еще раз подчеркиваю, что стараюсь здесь вывести за скобки личности авторов, оценку истинности их утверждений, а также нравственные мотивы их персонажей. Я лишь хочу понять, какой эмоциональный импульс порождают эти произведения, какие практические выводы они подсказывают. Получается, что дух Антихриста в наше время – это сочетание идеологии либерализма с тайным манипулированием общественным сознанием. Трудно отрицать, что это сочетание составляет основу современной западной цивилизации (в отличие от цивилизации советской, где либерализмиа не было, а манипулирование было грубым и явным).
Но можно ли утверждать, что именно в этом – дух Антихриста, как предельного средоточия мирового зла?
В качестве глубинного источника зла у всех трех авторов представлена обыкновенная гордыня: в одних случаях личная, в других – национальная. То, что гордыня – корень всех человеческих грехов, для христианского сознания несомненно. Но может ли сущность апокалиптического Зверя быть сведена только к этому? Поскольку этот порок в той или иной степени свойствен каждому человеку и каждому без исключения народу, это дает нам постоянный повод называть "антихристами" всех тех, с кем мы чего-то всерьез не поделили.
Источником непримиримой вражды может послужить, например, претензия быть носителем абсолютной истины, стремление стать единственной мировой Империей или попытка принять на себя роль богоизбранного народа. История дает немало примеров зачисления в "антихристы" своих религиозных или политических соперниов. Тот, кто воображает, что он лично или его народ свободен от гордыни и не подвержен духовному прельщению, тот в лучшем случае бесконечно наивен и неопытен в духовной жизни. А в худшем случае – настолько полно захвачен этой самой гордыней, что уже не в состоянии даже заметить и, тем более, преодолеть ее.
Такие "руководства по борьбе с Антихристом", как "Поэма", "Легенда" или "Протоколы" не дают правильных ориентиров в сложной мировой ситуации и способны привести к серьезным нравственным срывам, к большим духовным и политическим ошибкам.
Укоренение в христианской среде ложного образа Антихриста как прозападного прогрессиста и либерала, и в то же время как ставленника секретных спецслужб или тайного еврейского "лобби", чревато самыми тяжелыми последствиями для судеб самого мирового христианства. В условиях острого политического и социально-психологического кризиса это может привести к такому взрыву апокалиптической истерии, перед которым побледнеют все исторические прецеденты.
Представим себе крайний вариант, который только на первый взгляд кажется фантастическим. Допустим, что будет избран такой Римский Папа, который подпадет под влияние массовых апокалиптических настроений и властно, опираясь на догмат о папской непогрешимости, объявит ex cathedra, что Антихрист, в лице какого-нибудь харизматического западного лидера, уже пришел.
Под угрозой отлучения от Церкви он призовет свою паству к священной войне против этого "Антихриста"; многие протестанты и православные забудут о своей вражде с папизмом и, хотя бы временно, присоединятся к нему. В этой войне фундаменталистское христианство не сможет избежать союза с экстремистским исламом, для которого весь либеральный Запад (особенно англо-саксонский) давно уже стал воплощением мирового Зла.
И чем же все это закончится?
Через некоторое время выяснится, что политический лидер, "назначенный" в антихристы, никак не соответствует пророчествам Священного Писания. Затем эта якобы священная война против Запада будет проиграна разрозненными, ненавидящими друг друга союзниками.
Все это обернется небывалым позором для мирового христианства в целом, и народы в гневе призовут к ответу близоруких и самоуверенных, впавших в прельщение "пророков", втянувших свои народы в бессмысленную и бойню.
Всякое чувство апокалиптической тревоги будет после этого восприниматься как проявление агрессивного экстремизма и фундаментализма. Все попытки прислушаться к Божественным пророчествам будут встречаться в штыки как интеллигентским, так и массовым сознанием. Упоминание самого слова "Антихрист" станет чем-то попросту неприличным.
И вот тогда на сцену выйдет настоящий Зверь…
+ + +
Если мы перестанем обольщаться литературными образами русского религиозного сознания, то необходимо найти другой ответ на роковой вопрос: кто же такой Антихрист, и ктоили что на самом деле подготавливает его пришествие?
Божий Промысел – для нашего вразумления – попустил мировому Злу кратковременно, но мощно продемонстрировать себя на реальной исторической арене. И все человечество, невзирая на глубокие внутренние противоречия, оказалось единодушным в егооценке.
То, что произошло в Германии в 1933-1945 гг., просто не вмещается в нормальное человеческое сознание. Возникает впечатление, что инстинктивный подсознательный страх вынуждает нас "табуировать" сущность происшедшего; поэтому для него так и найдено адекватного названия. Такие определения, как фашизм, нацизм, расизм, тоталитаризм, антисемитизм здесь совершенно недостаточны: эти понятия – из другого смыслового ряда. Все эти явления, конечно, тоже характерны для Третьего Рейха, но каждое из них вместе и по отдельности уже имело неоднократные прецеденты в человеческой истории, в том числе и в истории новейшей.
Однако необходимо ясно осознать то, что очевидно для непосредственного религиозного чувства: происшедшее в Германии исторических прецедентов не имеет. Хорошо знакомые проявления массовой человеческой греховности приобрели здесь особую окраску, какое-то совершенно другое смысловое, эмоциональное и духовное наполнение. Все происшедшее оказалось вписанным в качественно иную, незнакомую и поистине пугающую парадигму какого-то фантастического, ирреального существования: в мировую историю вторглось нечто совершенно чуждое тому, что мы связываем с понятиями "человек" и "человеческое".
На этот раз у нас нет других образов и терминов для именования этого явления, кроме апокалиптического образа Священного Писания: "Зверь, выходящий из бездны". Несомненно, что это была только "репетиция", но и в ней черты грядущего Зверя уже проявили себя достаточно ярко.
Начатки идеологии грядущего Зверя изложены, например, в знаменитой книге "Утро магов" Луи Повеля и Жака Буржье. Это – конспирологическая литература того же типа, что "Протоколы Сионских мудрецов", но с противополжным по духу содержанием. Со ссылкой на более раннюю книгу Раушнинга, одного из собеседников Гитлера в 1932-34 гг.: "Гитлер говорит", авторы вкладывают в уста Фюреру мистические идеи, которые собраны из разных сочинений, формировавших идеологию Третьего Рейха.
По утверждению Раушнинга, Гитлер был "великим жрецом тайной религии, корни которой скрыты в неведомых областях". Некоторое представление о сути этой религии дают нижеследующие выдержки из книги "Утро магов". Как и в предыдущих случаях, мы не рассматриваем личность авторов и докуметальную "подлинность" их утверждений. Для нас важны в данном случае важны только идеи как таковые.
И вот какие идеи вкладываются в уста Гитлера:
«В сущности, каждый немец стоит одной ногой в Атлантиде. Там он ищет лучшей участи и лучшего наследства…(Т.е. Атлантида, согласно Гитлеру, это и есть арийская Валгалла - страна предков, куда уходят души погибших героев: Л.Р.)
Вы ничего не знаете обо мне. Мои товарищи по партии не имеют никакого представления о намерениях, которые меня одолевают, и о грандиозном здании, по крайней мере, фундаменты которого будут заложены до моей смерти. Мир вступил на решающий поворот, который вы, непосвященные, не в силах понять. Происходит нечто несравненно большее, чем явление новой религии…
Новый человек уже живет среди нас. Он здесь! Довольно ли вам этого? Скажу по секрету: я видел нового человека! Он смел и жесток. Я ощутил страх в его присутствии…
Я пользуюсь идеей нации по соображениям текущего момента. Но я знаю временную ценность этой идеи. Придет день, когда даже у нас в Германии, мало останется от того, что мы называем национализмом. Над всем миром встанет всеобщее содружество хозяев и господ…
Не устранять неравенство между людьми, но углубить его, поставив непроницаемые барьеры. Какой вид примет будущий социальный строй, я вам скажу, камрад. Будет класс господ и толпа разных членов партии, размещенных строго иерархически. Под ними – анонимная масса, низшие навсегда. Еще ниже – класс побежденных иностранцев, современные рабы. Над всем этим станет новая аристократия, о которой я не могу вам говорить. Но эти планы не должны быть известны рядовым членам партии…
Евреи отстоят от нас дальше, чем животные. Сказанное мной вовсе не означает, что я считаю еврея животным. Еврей гораздо дальше от животного, чем мы. Это просто существо, чуждое естественному порядку природы…
Наша революция есть новый этап, вернее окончательный этап революции, который ведет к прекращению истории…
Я открою вам секрет. Я создаю Орден. Оттуда выйдут люди второй ступени, ступени человека-бога. Человек-бог, великолепное лицо Существа, будет подобен иконе культа. Но есть и еще ступени, о которых мне не позволено говорить…»
В этой же тональности выдержаны высказывания и других деятелей Третьего Рейха. После поражения под Сталинградом Геббельс, одержимый мрачным пафосом отчаяния, провозгласил:
«Поймите! Сама Идея, само понимание Вселенной терпит поражение. Духовные силы будут побеждены и близится час страшного суда».
Вот с каким вызовом придется иметь дело человечеству в апокалиптическую эпоху! Согласно Откровению Иоанна, большая часть живущих на земле будет, увы, захвачена мрачным обаянием Зла. Зверь потребует от людей не только отречения от Бога, но и отречения от самой человеческой природы.
Человек должен будет претерпеть радикальную трансформацию и стать существом принципиально иного типа, не такого, который был задуман Богом. Элите будет предложено войти в состав избранной "расы человеко-богов" и разделить "сладкое бремя" господства над "массами". А этими массами, потерявшими веру в Бога Вседержителя, овладеет всепоглощающий страх в сочетании с восторженным преклонением перед якобы "необоримой" Силой.
«И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?» (Откр. 13: 4).
В свете реальностей сегодняшнего дня описанная угроза может показаться далекой и не актуальной: на фоне бушующей вражды между народами Земли (и между детьми Авраама: христианами, иудеями и мусульманами – в особенности), глобальный мистический фашизм пока что влачит маргинальное существование. Но хотя время для явления Зверя еще
не созрело, интенсивная и глубинная подготовка к его пришествию уже идет. Выработка необходимой базовой идеологии и тайное выращивание высшей элиты – это трудный и длительный процесс.
Современные пророки Зверя сознают, что идеология Третьего Рейха была слишком узкой, фрагментарной, стратегически бесперспективной. Уже то, что ставка делалась на одну нацию или на одну, нечетко обозначенную антропологическую расу, заранее гарантировало провал всего замысла. Всем остальным нациям и расам не оставалось при этом ничего другого, кроме создания единого фронта против очевидной угрозы всобщего порабощения. Сейчас рождается новый тип мистического фашизма: интернациональный и глобальный, вербующий своих адептов среди всех без исключения народов, рас и религий земли.
Чтобы убедиться, что опасения такого рода совершенно реальны, приведем высказывания некоторых современных носителей идеологии грядущего Зверя. Вот один из них, "профессор" Адександр Дугин, написавший десятки толстых монографий, исполненные глубокой метафизической ненавистью ко всему "человеческому, слишком человеческому". В своей программной работе: "Консервативная Революция" (М., 1994) он пишет:
«Коммунизм и фашизм были последним словом Революции, ее синтетическим, наиболее глобальным воплощением, ее апофеозом... [Ныне остается] открытым только один путь – путь Абсолютной Революции, по ту сторону истории, путь радикальной Революции против Современного Мира в целом... Главной фигурой Абсолютной Революции будет Абсолютный Сверхчеловек, тот, кого Ницше скупо и страшно определил следующими словами: Сверхчеловек это не-человек».
Можно, конечно, предположить, что слова Гитлера, приведенные выше, были "злонамеренно" приписаны ему "биографами", но вот перед нами живой носитель абсолютно тех же идей! Но теперь это говорится не в частных беседах, а публично, и притом с еще большим пафосом и размахом:
«Все люди делятся на две категории: на Человеко-Богов, Божественных Субъектов, Сверхлюдей (элита, духовная аристократия, высшие люди, "Зонненменшен", "Сыны Света" и т.д.) и на бессубъектных человеко-животных (плебс, низшие люди, недочеловеки, "Тиерменшен", "Сыны Тьмы"). Отсюда кастовая, расовая или интеллектуальная дифференциация...»
Под предлогом борьбы против "гнилого либерализма" и западного буржуазного "мондиализма" преисподняя готовит "последний и решительный бой" против христианской, и еще глубже, против всей общечеловеческой адамитской традиции. Вот и описание (а по сути – прямое объявление) этой войны:
«Планетарная партизанская война против мондиализма с использованием всех видов вооружений, всех средств, всех разрешенных и запрещенных приемов... Наш партизан вооружен ядерными боеголовками».
Недостает только образа Антихриста, соответствующего этой программе. А вот и он, вот его духовный портрет, с метафизическим обоснованием его прав на абсолютное господство:
«Божественный Субъект не имеет вне себя никакого высшего метафизического принципа, с которым ему нужно было бы духовно считаться... Бог внутри него. Вне его Бога нет. [Наше] мировоззрение в реальной истории стремится максимально возвысить фигуру Правителя, обязательно единственного и ангелизированного. Вместе с тем оно тяготеет к горизонтальному распространению власти этого Правителя через имперскую экспансию, через включение в пдчиненную ему сферу максимального объема космического пространства».
Невозможно в связи с этим не вспомнить описание "человека греха и сына погибели" у апостола Павла:
«Противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2:4)
В свои "союзники" Александр Дугин усердно пытается привлечь Православие в его крайних сиритуалистических, мироотрицающих формах. А ближайший его "соработник" Гейдар Джемаль даже Ислам перетолковывает как религию абсолютного нигилизма:
«Исламская метафизика ставит акцент не на том, что Бог создал вещи, а на том, что Он их завершает, упраздняет. [Она видит Бога] как активного устранителя всего, что не есть Он. "В Него возвращение" – формула последнего эсхатологического откровения, с точки зрения которого Абсолют не начало, а, прежде всего, Конец... Абсолютный Конец, абсолютное Отрицание и есть подлинный деятель, трансцендентное измерение чистой активности. В метафизическом супраперсонализме Ислама смерть и истинная личность совершенно тождественны.
Безграничная жажда величия может выразить себя только ненавистью к идолам. Ненавистью прежде всего к главному из них – своему собственному архетипу, спроецированному на множественность, претендущему на то, чтобы быть мерою всех вещей. [Очевидно. что здесь речь идет о человеке как таковом - Л.Р.]» (Ислам и правая (третья) позиция. Альманах "Гиперборея". Вильнюс. 1991)
В общем хоре ненависти всех пытается перекрыть голос националистического язычества, которое свободно от бремени претолкования основных идей монотеизма. Один из почитателей А.Дугина, В.Авдеев, по его словам, "языческий волхв с высщим образованием", красочно описывает, как под ударами "нетрадиционных религий и мирового рационализма" последовательно погибнут христианство, иудаизм и ислам, раздираемые взаимной враждой. "Будет сведен в могилу сам отец монорелигий": здесь имеется в виду, вероятно, Авраам или даже сам Адам.
В параноидальном экстазе, напоминающем "откровения" Альфреда Розенберга, новоявленный волхв возвещает, какая судьба ждет поверженных монотеистов:
«Монотеизм был первым в мире массовым биологическим оружием. Он был изобретен в теологической лаборатории на берегу Мертвого моря... Речь не может идти не только о прощении, но даже о пощаде. Крах будет невиданным и всесокрушающим, так что угрозы апокалипсиса покажутся детскими плохо раскрашенными комиксами. Насадив нам интернационального Бога, Вы [так в тексте - Л.Р.] получите полной мерой интернациональную месть. Дыхание новой религиозности носится в воздухе, международный конкурс уже объявлен, и нужно понять, какое место будет нам отведено в этом глобальном процессе...
Разговоры о русском национальном возрождении во главе со Христом являются бредом сумасшедшего или злоумышленной провокацией...
Нам остается только впрыгнуть в тамбур перед тем, как на целую эпоху окончательно захлопнется дверь мировой истории, сотворить нечто совершенно неожиданное и забрать себе лидерство. Стесняться нечего, ведь речь идет о высшей форме лидерства на протяжении тысячелетий»
(Владимир Авдеев. Преодоление христианства. М. Капь. 1994)
На что же надеется этот, по его собственным словам, "антихрист, дипломированный Юлиан Отступник, певец неслыханной красоты и вольности" в своей отчаянной борбе против Монотеизма? Расчет его прост и по-своему "реалистичен":
«Если логика жизни здоровой плоти случайно встретится с жесткой инженерной систематизацией, и эта конструкция освятится дыханием вечных Богов, то союз этот разрушить не сможет никто».
Но последователям "новых романтиков" не стоит забывать уроки истории: ведь не так давно мир был свидетелем того, как другие "певцы неслыханной красоты и вольности" закончили мерзостями Гестапо, а "неразрушимый союз здоровой плоти с инженерной систематизацией" под эгидой древних преисподних богов был подвергнут сокрушительному разгрому от союза народов – наследников Монотеизма!
Пока что Зверь только готовится к прыжку…
Мы не знаем, сколько еще времени ему дано готовиться, но мы обязаны сделать все возможное, чтобы он не застал нас врасплох. Для этого нам, прежде всего, нужно научиться избегать ожесточения даже перед лицом самых острых разногласий внутри человеческого рода. Но при всей взаимной терпимости необходимо твердо противостоять всем попыткам нас "расчеловечить", превратить в нечто такое, что не было задумано Богом. Отпечаток божественного творчества в нас самих, образ Божий в человеке – это последний бастион перед лицом наступающего Зла.
Зверь не будет выразителем какого-то отдельного начала внутри человечества: за ним не стоит какая-то конкретная конфессия, религия, нация или государство. Апокалиптический Зверь – противник всего человеческого рода в целом. "Закон, написанный в сердце" – собственная совесть – обличит каждого, кто примет Зверя и поклонится ему, отрекаясь от Бога и предавая собственную человеческую природу. С другой стороны, перед лицом "абсолютного" Врага человечество, наконец, осознает свою подлинную сущность, общую для всех сынов Адама.
И пусть нас не отвлекают от подготовки к решающей битве никакие "Протоколы Сионских мудрецов", никакие ложные образы "человеколюбивого" Инквизитора и "либерального" Антихриста. Мы должны воспитывать в себе эмоциональную собранность, духовную трезвость, интеллектуальную строгость: без этого нам не выстоять в предстоящих апокалиптических испытаниях. Но даже всего этого, вместе взятого, недостаточно для победы. Побеждает только одно: бескорыстное и безграничное доверие к Иисусу Христу, пролившего за нас свою драгоценную Кровь. От смертоносного дыхания грядущего Зверя другого спасения нет и не будет.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------