Блаженнейшему митрополиту Владимиру и епископату
Украинской Православной Церкви (Московского Патриархата)
                                  ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
                           Ваше Блаженство, Владыко Владимир!
                  
        Досточтимые Архипастыри!

Празднование Тысячелетия крещения Руси в Москве в 1988 году было ознаменовано радикальными изменениями в общественном статусе РПЦ: жесткий государственный диктат впервые за многие века был отменен. Тогда казалось, что ничто не сможет более помешать Церкви явить свою Богочеловеческую природу и стать для общества живым образцом деятельной любви и высокой нравственности.

 

Однако произошло обратное: в условиях свободы хроническая болезнь Церкви только углубилась, а сейчас перешла в стадию острого кризиса. Этот кризис проявился в конфликте между священноначалием РПЦ и мятежным епископом Анадырским и Чукотским Диомидом. Давно получив от него тезисы обвинения в «постоянно набирающем силу еретическом учении экуменизма» и прочих отступлениях от чистоты Православия, руководство Церкви, потрясенное неслыханной дерзостью провинциального епископа, проявило собственную беспомощность, неспособность к богословскому диалогу и внутрицерковной дипломатии. В результате, реакция Архиерейского собора была истерически-агрессивной, лишь усугубившей остроту конфликта.

 

Для нас очевидны две причины современного кризиса Церкви. Первая заключается в том, что идеология утопического фундаментализма, взятая на вооружение епископом Диомидом, давно созревала и целенаправленно укоренялась в широких слоях Русской церкви – от высшей иерархии до «невоцерковленных мирян». Вторая – в неканоническом, антисоборном, бюрократическом устройстве Московского Патриархата, из-за которого образовался вакуум между тоталитарной церковной властью и верующим народом, лишенным подлинного духовного воспитания и просвещения. В атмосфере религиозного невежества народ легко соблазняется апокалиптическими мифами, средневековыми фобиями и национальными историческими утопиями.

 

Диомидовская идеология уходит корнями в идеи Всеправославного совещания 1948 года, которое по уровню представительства и масштабу поднятых вопросов претендовало на статус Вселенского православного собора. Совещание проходило по инициативе и под контролем Иосифа Сталина, задумавшего в то время «освятить» марксизм сергианской идеологией, которая обслуживала бы его режим и содействовала бы достижению мирового господства Советской империи как Третьего Рима. Историк Русской Церкви Иоганн Хризостомос так оценил значение этого Совещания:

 

Согласно замыслу Сталина центр Православия должен был переместиться из Константинополя в Москву, что поставило бы не Вселенского, а Московского патриарха во главе мирового Православия. «Вождь и Учитель всего прогрессивного человечества» подменил бы собой фигуру православного Императора: эта кощунственная пародия была с искренним восторгом воспринята русской церковной иерархией.

 

Всеправославное совещание 1948 г. (решения которого никогда не отменялись) приняло резолюцию "Экуменическое движение и Православная Церковь", направленную против экуменических инициатив католицизма и протестантизма.

 

До епископа Диомида  установки Совещания 1948 г. получили развитие в трудах митрополита Иоанна (Снычева), с 1990 г. занимавшего ленинградскую кафедру. Его книги до сих пор издаются колоссальными тиражами, доминируют среди религиозной литературы, распространяемой через православные храмы, а сам митрополит Иоанн почитается многими как современный «учитель Церкви». Основные идеи его «вероучения» – русская православная исключительность, борьба с инославием и иноверием, монархический утопизм и антидемократизм, ксенофобия и антиглобализм. Представляя собой, по существу, развитие установок Совещания 1948 г., сочинения митрополита  Иоанна стали главным источником «христианского просвещения» для целого поколения верующего русского народа.

 

Ептскоп Диомид проповедует вероучение митрополита Иоанна, которое разделяет большинство священноначалия РПЦ. Очевидно, по этой причине чукотскому мятежнику не были предъявлены какие-либо доктринальные обвинения, а прещения, которым он был подвергнут без суда и следствия, в небывалом «условно-заочном» порядке, – были мотивированы только дисциплинарными нарушениями, якобы имевшими место с его стороны. Но Диомид, в отличие от митрополита Иоанна и руководства патриархии, – убежденный антисергианец, противник «духовного соглашательства (неосергианства), подчиняющего церковную власть мирской, зачастую богоборческой власти, в ущерб богодарованной свободе».

 

Роль инициатора в подавлении диомидовского бунта взял на себя один из трех самых влиятельных иерархов Московской патриархии – митрополит Кирилл (Гундяев). Достойный ученик митрополита  Никодима (Ротова), он, как хамелеон, меняет свою идейную ориентацию, угодливо исполняя любой заказ государственной власти. Если митрополит Никодим пытался богословски «срастить» православие с коммунизмом и поставить под контроль КГБ все межконфессиональные контакты, то митрополит Кирилл возглавляет Всемирный русский собор, разрабатывает концепцию социального служения Церкви и поучает российских законодателей, как нужно правильно понимать юридический и гуманитарный принцип прав человека. Долларовый миллиардер, держащий в своих руках экуменические контакты и годами не сходящий с экрана телевизора, митрополит Кирилл, заодно со своим покойным патроном, представляет собой идеальную мишень для диомидовской атаки, для порождения в церковном народе смутных конспирологических легенд и тревожных апокалипсических слухов.

 

Как и в прежние времена, «ереси ходят парами», представляя собой взаимно-исключающие рационалистические или мистические искажения  церковной истины. Как и прежде, обрести эту истину можно лишь на узком «царском пути» между противоположными лжеучениями: в святоотеческие времена – между несторианством и монофизитством; вчера – между никодимовщиной и снычевщиной; сегодня – между кирилловщиной и диомидовщиной. Конечно, никакое мнение не подпадает под каноническое запрещение, пока оно не осуждено соборным разумом Церкви, но и мы также имеем право и даже обязаны искренне и ответственно высказывать свое отношение к этим ложным и вредоносным учениям.

 

Главное лжеучение нашего времени, на гнилостной почве которого процветают все остальные, – экклезиологическая ересь сергианства. Духовные болезни современной Церкви берут начало в неканоническом псевдоцерковном новообразовании: сергиевском Синоде образца 1927 года. Не случайно руководящие деятели Московской патриархии – никодимовцы, снычевцы, консервативные бюрократы-функционеры – при всех разногласиях между ними, единодушно поют дифирамбы в адрес митрополита Сергия, именуя его «великим кормчим церковного корабля» и «стражем Дома Господня».

 

Для выхода из тупика сергианства  Церкви необходимо вернуться к решениям Поместного собора 1917-1918 гг., в нарушении которых – корень кризиса российского Православия. Перед Московским Патриархатом сегодня стоит вопрос жизни и смерти: либо спасительное принятие экклезиологических истин Великого собора, либо прекращение своего исторического существования в качестве Поместной церкви.

 

Опыт церковной жизни в постсталинскую эпоху показал, что даже в тех условиях был возможен личный подвиг одного, отдельно взятого епископа, который, опираясь на поддержку церковного народа, до конца исполнил свое архипастырское церковное служение, вопреки воле мирского начальства и сопротивлению всего «архиерейского корпуса». Мы имеем в виду архиепископа Ермогена (Голубева), вашего земляка, сына знаменитого профессора Киевской Духовной Академии, лично патриархом Тихоном рукоположенного в иереи и поставленного настоятелем Киево-Печерской лавры. Этот выдающийся иерарх, отбывший полновесный лагерный срок и по «недосмотру» принятый в ряды епископата «сталинского призыва», не позволил во времена хрущевского разгрома закрыть ни одного храма в Ташкентской, Омской и Калужской епархиях, которые он последовательно возглавлял. Более того, что казалось уже совсем немыслимым, он впервые за всю советскую эпоху построил несколько новых храмов (конечно, под предлогом «ремонта»), включая огромный кафедральный собор в Ташкенте.

 

Приговоренный епископами во главе с Патриархом Алексием I – за свои «конфликты» с мирской властью – к вынужденному пребыванию «на покое», владыка Ермоген их самих в покое не оставил и в новом качестве продолжил исполнение своих архиерейских обязанностей. В своем послании к Патриарху по поводу 50-летия восстановления патриаршества он подверг критическому анализу канонические отступления патриархии от постановлений Поместного собора 1917-18гг. Этот анализ полностью сохраняет свою актуальность и сегодня. В частности, по вопросу о необходимости участия представителей мирян на Поместных соборах, он писал:

«С принципиальной, церковно-канонической, точки зрения вопрос о составе Собора прежде всего должен решаться в зависимости от того, каким образом сформирован епископат. Если епископы избирались епархиями в установленном церковными канонами порядке и вследствие этого являются действительными представителями своих епархий, то, разумеется, Собор, как представительный орган Церкви, может состоять и из одних епископов. Если же епископы не избирались, как того требуют церковные каноны, а в нарушение их назначались, то ясно, что сформированный таким порядком епископат не может иметь ни канонического ни морального права представлять те епархии, которые его не избирали».

 

Возражая вл. Ермогену, в своем ответе архиепископ Алексий (Ридигер), тогда управляющий делами патриархии, писал:

 

В этом ответе была предпринята лукавая попытка создать впечатление, что архиеп. Ермоген подвергает сомнению апостольскую преемственность синодального епископата. Между тем, об этом нет и речи: вопрос ставится только о каноничности представительства на Поместном соборе назначенных сверху, никем не избранных епископов, и тем самым и о каноничности такого Собора. Как известно, в синодальный период никаких Поместных соборов, а, следовательно, и высшей церковной власти, не было, а Собор 1917-18 гг., восстановивший  каноническое церковное устройство и Патриаршество, был сформирован на основе выборного принципа. Таким образом, честная и спокойная констатация фактов в Послании Владыки оказывается убийственной для всей концепции церковного устройства, утвердившейся после 1927 года.

 

Нельзя сказать, что «братья-епископы» этого не поняли. Ответом на послание вл. Ермогена была с их стороны паника, если не сказать истерика.

Трудно оценить иначе заявление того же архиепископа Алексия (Ридигера), который на заседании Синода от 30 июля 1968 г. буквально возопил, обращаясь к присутствовавшему на заседании вл. Ермогену:

Мы убеждены, что вероучительное свидетельство достойнейшего архиерея Российской церкви никогда не удастся «исправить, стереть, изгладить».

 

Ваше Блаженство Владыко Владимир!

Досточтимые Архипастыри!

Может быть, именно сейчас пришло время, когда аргументы Владыки Ермогена должны быть тщательно изучены и положены в основу соборной работы по восстановлению канонического церковного устройства.  Протоиерей Павел Адельгейм, воспитанник владыки Ермогена (Голубева), повторил его подвиг: он также во времена гонений осмелился построить новый храм, за что был жестоко наказан. Отец Павел достойно продолжил и канонические исследования своего учителя. В своей книге «Догмат о Церкви», которая сегодня может служить «настольной книгой священнослужителя», он подвергает детальному анализу новый Устав РПЦ, принятый Архиерейским собором 2000 года. Отец Павел показывает, что все изменения в Уставе направлены на ограничение роли Поместного собора и передачу его полномочий в исключительное ведение епископата. Так, в прежнем Уставе 1988 г. было подтверждено ключевое определение Собора 1917-18гг. о том, что «В РПЦ высшая власть в области вероучения, церковного управления и церковного суда – законодательная, исполнительная и судебная – принадлежит Поместному Собору». В новом же Уставе определено, что Поместному собору принадлежит высшая власть только «в области вероучения и канонического устроения». Таким образом, «власть управления и суда, законодательная, исполнительная и судебная», – изымается из ведения Поместного собора в пользу собора архиерейского. Множество дополнительных оговорок и ограничений нового Устава закрепляют эту тенденцию к превращению Поместного собора в парадную фикцию, не оставляя ему никакой практической возможности осуществлять и вероучительную власть. В частности, даже при наличии избранных священников и мирян, Уставом предусмотрено так называемое «Архиерейское совещание» внутри Поместного собора, которому и принадлежат все окончательные решения. В результате Церковь как совокупность «канонических подразделений» (по выражению Устава 2000 г.), самые многочисленные из которых – «приходы и монастыри», фактически лишается реального участия в избрании Патриарха и формировании органов церковного управления, а также в решении вопросов вероучения и канонического устройства.

 

В связи с этим отец Павел ставит законный вопрос:

 

И далее в связи с вопросами вероучения он пишет: «Кто является хранителем и выразителем Христовой  истины в Церкви? Архиерейская коллегия? Клир и народ? Может быть их соборное единство? Тогда где орган, в котором может прозвучать их голос?».

 

В итоге, из аргументов архиепископа Ермогена и отца Павла с несомненностью следует вывод: никакой канонический Поместный Собор в Московском Патриархате в принципе невозможен до тех пор, пока предварительно не будет восстановлено соборное единство церковного народа и епископата. Из невозможности Поместных Соборов вытекает и отсутствие канонически полноценной церковной власти. Нынешний Московский Патриарх имеет власть только над теми, кто его выбрал, т.е. над архиерейской коллегией. Но и эта власть является чисто административной, т.е. не имеет мистического, харизматического характера, что признавал и сам митрополит Сергий. Последним, кто обладал полнотой церковной власти, был Святейший Патриарх Тихон, избранный на последнем канонически правильном Поместном Соборе.

 

Синод, Патриарх или Архиерейский собор, могут, конечно, в административном порядке запретить в служении епископа Диомида, но только в храмах, находящихся под их контролем. Совсем другое дело – претензия нынешней церковной власти на право отнятия архиерейской благодати, т.е. на «извержение из сана», а также на отнятие благодати крещения – «отлучение от Церкви». Епископ Диомид имеет все основания повторить по этому поводу слова одного из основателей Катакомбной церкви, митр. Иосифа (Петровых) по поводу «прещений» со стороны сергианского Синода:

 

Мы уже высказали свое отношение к лжеучению, которое проповедует епископ Диомид, но каноническая правда требует признать, что никакие административные указы о лишении сана не имеют реальной силы.

 

Поток «запрещений», «извержений» и «отлучений» уже 80 лет сопровождает «победоносное шествие» неканонического органа – Московской патриархии. Но и творцы этих прещений, очевидно, не верят в их действенность. Уж столько их было обрушено на головы епископов РПЦЗ, что там, казалось бы, и следов благодати не могло остаться – а теперь, после их присоединения к РПЦ, они, как ни в чем не бывало, приняты в общение в сущем сане! Что же получается: 80 лет благодати в РПЦЗ не было, а пожелал президент Путин воссоединить Церкви – и вдруг снова появилась? Может быть, были «безблагодатными» также и запрещенные Патриархией епископы Катакомбной церкви, которых теперь она канонизирует как священномучеников?

 

 

Ваше Блаженство Владыко Владимир!

Досточтимые Архипастыри!

Украинская и российская части Московского патриархата охвачены одним и тем же церковным кризисом, но динамика развития этого кризиса в Украине и России качественно различается.

Если отвлечься от кипения политических страстей и постараться разглядеть глубинную экклезиологическую суть происходящих событий, то мы увидим главное – именно здесь, в украинском православии, совершается  поистине тектонический духовный сдвиг: на наших глазах «народ-прихожанин» вспоминает свое апостольское происхождение и вновь превращается в «народ-церковь».

 

Наша надежда на то, что общее церковное возрождение может начаться с Украины, не есть утопия или праздная мечта. Православие в Украине – мощная и растущая сила. Уже сегодня число храмов, в которых совершается православная литургия, на территории Украины почти такое же, как и на территории России, а число активных верующих значительно выше! И при этом в России, несмотря на рост количества храмовых зданий, общее число молящихся в них неуклонно падает, тогда как в Украине оно столь же неуклонно растет! Так что украинская Церковь не есть какая-то малая и незначительная часть всей Церкви Российской, но, скорее, ее большая, и, осмелимся сказать, не худшая часть. Церковное оздоровление, начавшись в Украине, вполне может отсюда распространиться и на российскую, на сегодняшний день – самую больную часть Московского Патриархата.

Мы искренне верим и надеемся, что именно вам предстоит осуществить величайшую Унию в христианской истории – воссоединение епископата с собственным церковным народом. Осуществленное в масштабах Украины, возрождение православной церковности может стать примером для всей Церкви Российской.

 

Движимые этими светлыми надеждами, мы поздравляем Вас с великим Юбилеем, который ныне празднуется там, где и должно – там, где произошло Крещение Руси и где сохранились живые корни изначальной Русской Церкви. И пусть этот праздник послужит знамением начала нового исторического процесса – исцеления и возрождения Православия как в Украине, так и в России!

 

Москва 12 июля 2008г.   Священник  Глеб Якунин

 

PS. Книгу отца Павла Адельгейма «Догмат о Церкви» и материалы о владыке Ермогене (Голубеве) см. на сайте Льва Регельсона: www.apocalyptism.ru.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------