Зарубежная Церковь и митрополит Сергий
212.Никон, т. 5, стр. 167.
213.Регельсон, стр. 249
214. Никон, т. 7, стр. 85-86.
215. Никон, т. 7, стр. 91
216. «Деяния Второго Всезарубежного СобораРусской Православной Церкви заграницей с участием представителей клира и мирян, состоявшегося 11/24 августа 1938 года в Сремских Карловцах в Югославии. Белград, 1939, стр. 197-200.
217. там же
218. там же
219.Троицкий, стр. 29.
220. Деяния Собора РПЦЗ 1938 г., стр. 134; 221.Евлогий, стр. 609.
222. там же
223. там же
224. Там же, стр. 77-78; «Акты святейшего...», с. 437..
225. «Акты...», с. 682.
226. Проф. Иринарх Стратонов. «Документы Патриаршей Церкви последнего времени».1928, № 14, стр. 19; «Путь», № 9, стр. 66; Троицкий, стр. 33.
227. Троицкий, стр.32
228. «Церковные Ведомости», 1925, № 21-22, стр. 5; Троицкий, стр. 29..
229..Никон, т. 7, стр. 108
230..Никон, т. 7, стр. 110
231. Там же, стр. III.
232. Там же
233. Там же, стр. 112.
234 . Митрополит Евлогий впоследствии подробно изложил обстоятельства, при которых этот указ был исполнен в пределах его власти. «С целью выяснения настроения в своей пастве, - пишет митрополит Евлогий, - я устроил совещание, в котором приняли участие о. Сергий Булгаков, А. Карташов, кн. Г. Трубецкой, М. Гирс, И. Демидов и др. Мнения разделились. М. Гирс высказался весьма резко против соглашения с м. Сергием; о. Булгаков, Карташов, Демидов... стояли за соглашение. Эти два противоположных мнения отражали настроение моей паствы. Объединенная вокруг меня и мне преданная, она была указом митрополита Сергия озадачена, встревожена и смущена... Я решил исполнить требование митрополита Сергия не безусловно, а при условии, что термин “лояльность” означает для нас аполитичность эмигрантской Церкви, т.е. мы обязуемся не делать амвона ареной политики, если это обязательство облегчит трудное положение родной нашей Матери Церкви; быть же “лояльными” по отношению к советской власти мы не можем: мы не граждане СССР, и таковыми нас СССР не признает, а поэтому политическое требование с канонической точки зрения для нас необязательно... В ответ на мое разъяснение о “лояльности” митрополит Сергий написал мне, что считает его удовлетворительным, но требует немедленно препроводить ему подписи всех зарубежных епископов и приходского духовенства. Я отправил предписание митрополита Сергия в Карловцы, но никакого ответа оттуда не последовало. А в моей епархии духовенство подписи дало, за исключением нескольких настоятелей приходов, которые из-за “лояльности” отпали и перешли в юрисдикцию Карловацкого Синод
235. На самом деле - «Проект обращения к православным архипастырям и пастырям», первоначальный вариант «Декларации».
236. В оригинале: «будучи искренними до конца, мы  не можем замалчивать...»
237. Польский, стр. 29.
238. Проф. Иринарх Стратонов, ук. соч., стр. 15; «Путь», № 9, стр. 63; Троицкий, стр. 33.
239. «Акты святейшего...», стр. 470-471.
240. «ЖМП», 1948, № 2; «Акты святейшего...», с. 473-475.
241.«Церковный Вестник», 1927, № 3, стр. 4-5.
242.«Церковный Вестник», 1927, № 3, стр. 1-2; Троицкий, стр. 105.
244  "Церковные Ведомости», 1927, № 17-18, стр. 1.
245 Открытое письмо с Соловков от 14 сентяря 1927 года.
246 Митроп. Елевфений. «Неделя в Патриархии», стр. 55.
247 «Неделя в Патриархии», Париж, 1933, стр. 116-117.
248 Там же
249 «Церковные Ведомости». 1927, № 9 и 10, стр. 11.
250 Елевферий, стр. 116-117
251 Елевферий, стр. 132-133
252 Никон, т. 6, стр. 228-232..
253 Польский, стр. 44-54
254 Польский, стр. 44-57
255 14/29 декабря 1927 года.
256 Елевфений, стр. 124-128
257 22 декабря 1927 г
258 12 января 1923 г.
259 Архив митроп. Мануила, № 11; цит, по: Иоанн, стр. 207-208. Это письмо было написано при том, что владыка Иларион сам видел всю глубину компромисса митрополита Сергия, что и отразил в своем письме к Н. Н. от 4 ноября 1927 года:
«Все это вместе взятое и многое другое, видимое и слышимое, и заставляет живые верующие души настораживаться и внимательно всматриваться в развертывающуюся перед нами картину усаживания жены на зверя. Эти души чувствуют новую, небывалую опасность для Церкви Христовой и, естественно, бьют тревогу. Они, в большей части своей, не спешат окончательным разрывом с церковными “прелюбодеями”, в надежде, что совесть их не сожжена до конца, а потому возможны покаяние и исправление, т.е. отвержение начатого ими темного дела (имеется в виду митрополит Сергий и его Синод - сост.). Сбудется ли это чаяние? От души говорю подай, Господи! Но в самой глубине его нахожу сомнение и, однако, пока не ставлю точки над i. Пусть поставит ее время, а точнее сказать Владыка времен». «Акты святейшего...», с. 529.
260 Там же, стр. 208; «Акты святейшего...», с. 618..
261 Иоанн, стр. 228.
262 Иоанн, стр. 197.
263 Открытое письмо с Соловков от 14/27 сентября 1927 года
264 Письмо к митроп. Серию прот. Иоанна Шастова от 16 февраля 1928 г. Архив митроп. Мануила, № 2-б, цит. по: Иоанн, стр. 128.
265 Сведения участника совещания 15-ти соловецких епископов из архива митроп. Мануила; Иоанн, стр. 129
266 Письмо к митр. Сергию прот. И. Шастова от 16 фев. 1928 г. Архив митроп. Мануила № 206; цит. по: Иоанн, стр. 129
267 Прот. М. Польский, стр. 44, 46.
268 Митроп. Елевферий, стр. 124..
269 Там же
270 Архив митроп. Мануила, цит. по: Иоанн, стр. 126; «Акты святейшего...», с. 529-530..
271 Польский, стр. 66
272 Михаил Польский. стр. 46
273 Из письма митроп. Кирилла 7/II-1929 г..
 274 Иоанн, стр. 255
275 Архив, митроп. Мануила, цит. по: митроп. Иоанн, «Церковные расколы в Русской Церкви 20-30 годов XX столетия», г. Сортавала, 1993, стр. 261
276 Елефверий, стр. 128
277 Иоанн, стр. 119-120
278 Архив митроп. Мануила, № 13, там же
279 Иоанн, стр. 249
280 С. А., прот. Новое разделение в Православной Церкви, т. н. иосифлянство или димитрианство и автокефалисты. (Архив митроп. Мануила, № 15, Цит, по: Иоанн, стр. 249.
281 Там же, стр. 250
282 М. Польский, стр. 39
283 Там же, стр. 36-37
284 «Церковные Ведомости», 1928, № 3-4, стр. 6; Троицкий, стр. 44.
285 М. Польский, стр. 41
286 Троицкий, стр. 46..
287 «Акты...», с. 553
288  Акты..., с. 696
289 М. Польский, стр. 57.
290 Иоанн, стр. 246
291 М. Польский, стр. 53-54
292 Из письма м. Новгород. Арсения м. Сергию от 28 марта 1928 г. Сборник документов..
293 Архив митр. Мануила, № 3-3; цит. по: Иоанн, стр. 209-210.
294 Польский, стр. 66
295 «Акты святейшего...», с. 581.
296 Там же
297 Точнее: Ходжейли, Туркменская ССР – прим. сост.
298 Иоанн, стр. 137
299 Иоанн, стр. 137
300 Там же
301 Иоанн, стр. 211
302 Архив митроп. Мануила, № 2-г; см. Иоанн, стр. 245
303 Польский, стр. 67
304 Троицкий, стр. 67-68
305 М. Польский, стр. 52
306 Троицкий, стр. 51
307 Троицкий, стр. 51-52
308 Троицкий, стр. 52
309 Прот. М. Польский, стр. 119
310 Никон, т. 7, стр. 217-218.
311 «Церковный Вестник», 1926, № 14, стр. 16; Троицкий, стр. 103; «Акты святейшего...», стр. 475
312 Никон, т. 7, стр. 223-227
313 «Акты...», с. 687..
314 Там же
315 Никон, т. 6, стр. 263, 269
316 Никон, т. 6, стр. 263, т. 7, стр. 299
317 Никон, т. 7, стр. 297-298
318 Никон, т. 7, стр. 298-299
319 Никон, т. 7, стр. 299
320 Деяния Собора 1938 года, стр. 147.
321 Примечание: Вот откуда идет ошибка (натяжка, подлог, спекуляция?) со смыслом утверждения митрополита Сергия в его Декларации, а не от З.А. Крахмальниковой, или редакции «Православной Руси».
322 Окр. послание от 27 авг/9 сент 1927 г.
323 Никон, т. 6, стр. 263-269.
324 Никон, т. 7, стр. 351-354
325 Никон, т. 7, стр. 354-37
326 Видимо, осознавая неправомочность своих действий, Зарубежная Церковь в своем официальном печатном синодальном органе «Церковная жизнь», где достаточно подробно освещаются все церковные события, начиная архиерейскими хиротониями и кончая награждением старост «правом ношения кафтана», был полностью обойден молчанием единичный в ее истории случай мироварения. Как будто его и не было. И если бы не подробный репортаж в «Православной Руси» об освящении монастырского храма в 1950 году, где очень вкратце упоминается и о мироварении, приуроченном к этому времени, то для рядового верующего это торжественнейшее событие осталось бы полностью неизвестным. Почему? Просто по недосмотру, или церковное руководство не хотело заострять внимание широкой церковной общественности на этом канонически не бесспорном событии?
      Митрополит Антоний, московская церковная власть и экуменизм
Меньше всего, видимо, повинен был в этих стремлениях перенести центр Высшего Церковного Управления Русской Православной Церкви за границу лично митрополит Антоний.
Для понимания его представления о должных взаимоотношениях Зарубежной Церкви и Церкви на Родине весьма характерным является его ответ на решение заграничного Архиерейского Синода от 27 марта / 9 апреля 1925 года о замене в русских учебных заведениях катехизиса митрополита Филарета его собственным «Опытом Христианского Православного Катихизиса».
9/22 апреля того же года он подал в Архиерейский Синод заявление, в котором отметил, что «замена учебника по такому важному предмету, как катихизис, должна принадлежать прерогативе Всероссийской церковной власти, а не части ее». 212
Более того. Когда мы говорим о взаимоотношении Зарубежной Церкви и Московской Патриархии, полезно вспомнить (давно забытые) соображения митрополита Антония о проблеме воссоединения христиан. Но прежде - маленькое напоминание: в августе 1918 года на Всероссийском Церковном Соборе был образован Отдел воссоединения христианских церквей. По этому поводу члены Собора выступили с заявлением, в котором, в частности, говорилось:
«Освященный Собор Православной Русской Церкви, собравшийся и работающий в таких исключительно тяжких для всей христианской церкви условиях, когда волны неверия и безбожия грозят самому существованию христианской церкви, взял бы на себя огромную ответственность перед историей, если бы не поднял вопрос о соединении христианских церквей и не дал бы этому вопросу соответствующего направления в тот момент, когда огромная опасность со стороны неверия и безбожия угрожают не одному какому-либо христианскому исповеданию, а всему христианству».213
А в статье митрополита Антония, написанной им в 1925 году, говорится:
«...Такое соединение должно выражаться прежде всего в освобождении души нашей не только от всякой тени враждебного чувства к инакомыслящим, но и от преобладающего в уме нашем стремления их опровергнуть. Напротив, более угоден Богу будет тот из нас, кто приложил старание к уяснению всего того, что объединяет нас между собою, и будет стараться не о сокращении числа таких истин, но о возможном расширении их, и в особенности в отношении к тем христианским обществам и вероисповеданиям, которые дружественно идут навстречу нашей Церкви...
Православная Церковь руководилась этим принципом в самые строгие времена господства Вселенских Канонов, что и выражено в 95 правиле VI Вселенского Собора и в 1 каноническом правиле Св. Василия Великого.
Не приводя в настоящее время этих правил, могу только повторить свое личное мнение, напечатанное года два тому назад в русской газете “Новое время”, и, по моему убеждению вполне согласное с упомянутыми двумя каноническими правилами, - мнение о том, что если бы какой-либо англиканский епископ или клирик пожелал вступить в Православную Церковь, то он мог бы быть принятым третьим чином, то есть без повторения хиротонии, иначе говоря, в сущем сане.
Пусть никто не думает, что эти последние слова сказаны в целях пропаганды: в них только выражена убежденность в конфессиональной близости Церкви Англиканской и Церкви Православной. Эта близость еще более усилилась в последние месяцы нашей жизни, когда мы узнали, что передовые церковные элементы английской нации принимают Никеоцареградский символ веры, восстанавливают у себя монашество и уже не отрицают иконопочитания и седмиричного числа таинств» .
Каноник И.А. Дуглас, представитель Англиканской Церкви, был награжден даже грамотой Председателя Архиерейского Синода за его деятельность в деле сближения Англиканской и Православной Церквей. 214
Легко представить, каким еретиком показался бы митрополит Антоний, живи он в наши дни при нынешнем зарубежном церковном руководстве! Так что же, можно ли согласиться с утверждением современных зарубежных ревнителей чистоты Православия, что с иерархией, да и вообще со всей Московской Патриархией не может быть никакого общения, тем более - воссоединения? Неужели она более «еретична», чем англикане? 215
 
Зарубежная Церковь и масонство
В контексте разговора о чистоте есть одна весьма и весьма щекотливая тема, которая в зарубежной печати хотя и поднимается время от времени, но не совсем с той волнующей стороны, с которой она должна обсуждаться. Имеем в виду тему масонства. Не вообще, а проблему инфильтрации масонства в Зарубежную Церковь.
Не многие помнят, а многие вообще не знают о ней, дискуссию, развернувшуюся на Всезарубежном Соборе 1938 года после доклада Ю.И. Лодыженского по этому поводу. Автор доклада предложил Собору проект следующей резолюции:
«Собор Русской Православной Церкви заграницей с участием представителей клира и мирян, в заседании своем 10/23 августа 1938 года, имея в виду постановление Архиерейского Собора 1932 года, вынесшего осуждение франк-масонству, как сообществу противо-христианскому, с грустью устанавливает, что, несмотря на такое явное осуждение Высшей Церковной Властью противохристианской сущности франк-масонства, некоторое число русских людей, почитающих себя православными, продолжает состоять и вновь вступает в это тайное общество, а также, принимая во внимание, что несомненно существует связь мирового масонства с воинствующим безбожным движением, тождественным с III интернационалом, поработившим Россию, и что, следовательно, члены этого тайного сообщества суть союзники врагов России, определяет:
Всех именующих себя православными русских людей, состоящих членами противохристианского и враждебного Святой Руси сообщества франк-масонов, буде они не принесут в своем заблуждении установленного раскаяния при таинстве исповеди, почитать извергнутыми из лона Святой Православной Церкви со всеми вытекающими из сего последствиями».216
И архиепископ Тихон Берлинский выступил пусть и не с таким глобальным, но несравненно более конкретным предложением:
«Масонство так широко распространено, что не знаешь, где можешь встретить человека, неблагополучного в отношении масонства. О Соборе много говорилось. Говорили, что многие члены не бывают у исповеди. Теперь это опровергнуто трогательным совместным говением всех членов Собора. Теперь нужно смыть другое пятно. Иные подозревают некоторых наших сочленов в масонстве. Чтобы прекратить это, я предлагаю всем нам дать клятвенное заявление, что мы не принадлежим, не принадлежали и не будем никогда принадлежать к масонам, и что мы не имели и не будем иметь деловых сношений с масонскими организациями» 217
Думаете, члены Православного Церковного Собора с восторгом приняли предложение архиепископа Тихона? Ничуть не бывало!
Из поддержавших предложение архиепископа Тихона можно отметить только М.И. Милорадовича и С.Н. Сарадинаки.
Против были:
Протопресвитер А. Шабашев.
Граф Апраксин («Подписки о непринадлежности к масонству можно и должно отбирать в светских организациях, но нельзя нас, как членов Собора, призывать к выдаче таких подписок»).
Архиепископ Тихон не соглашается с графом Апраксиным, считает, что Собор может отбирать подписки. Он вспоминает, как в 1924 году, после хиротонии его, масон высокой степени приезжал к нему во фраке и цилиндре убеждать его вступать в масонство. Он говорил, что его ложа состоит только из христиан и монархистов. Масонство, якобы, убедилось, что коммунизм не оправдал надежд. «Вы не стесняйтесь, что Вы - епископ, - говорил он. - У нас есть люди с высоким иерархическим положением. Клятв от Вас не требуется, только не боритесь против нас».
К.Н. Николаев («Чувствует смущение и внутреннее сопротивление предложению Архиепископа Тихона. Не видно, чтобы кто-то кого-то подозревал, и нет надобности идти навстречу обвинению, которое не высказано никем»).
Н.Д. Тальберг говорит, что можно быть иерархом, десятки лет священнодействовать, или служить Церкви и Самодержавию и все же, стараниями личных врагов или работой самой же темной силы, быть обвиненным в масонстве. Необходимо бороться с такой клеветой.
Архимандрит Серафим согласен с Н.Д. Тальбергом и говорит, что от тех, кто был масоном и ушел от них, несправедливо было бы требовать подписки, что они никогда к масонству не принадлежали. Довольно, что они вышли из него.
Архиепископ Нестор: недавно из отрывка какой-то книги узнал, что его обвиняют в масонстве. Он никогда таковым не был и нашел себя вынужденным и дерзнул отлучить от Церкви клеветников. Он приветствует крайнюю меру.
Архиепископ Серафим (Западно-Европейский): надо хранить авторитет Собора. В атмосфере подозрения работать нельзя. Если мы примем предложение Архиепископа Тихона, то этим нанесен будет удар Собору. Мы унизим себя, если будем друг от друга требовать подписки в том, что мы сами осуждаем. Если сегодня от нас требуют подписки, что мы не масоны, то завтра могут потребовать подписки в том, что мы не безбожники.
Председатель (митрополит Анастасий) объявляет прекращение прений и определенно осуждает предложение Архиепископа Тихона, принятие которого подорвало бы авторитет Собора, который должен стоять выше подозрений.. 218
 
Зарубежная Церковь и митрополит Сергий
Известие о том, что после ареста митрополита Петра его Заместителем назначен митрополит Сергий, воспринято было в церковной эмиграции с удовлетворением. Вероятно, давняя дружба митрополита Антония с митрополитом Сергием влияла на восприятие личности Заместителя Местоблюстителя в окружении митрополита Антония.
И сам митрополит Сергий в первое время своего управления Церковью обнаружил по отношению к карловацким архиереям больше терпимости и снисхождения, чем его предшественники Патриарх Тихон и митрополит Петр.
В связи с разделением между митрополитом Антонием и митрополитом Евлогием Заместитель Местоблюстителя 12 сентября 1926 года обратился с доверительным письмом к своим собратьям-архипастырям, оказавшимся в изгнании. Это письмо было одновременно получено в Сремских Карловцах и в Париже митрополитом Евлогием. Письмо опубликовали в 1927 году в «Вестнике Христианского студенческого движения», хотя для печати оно не предназначалось.
Послание митрополита Сергия зарубежным архипастырям отличается такой теплотой тона, какой нет ни в обращениях к ним Патриарха Тихона, ни в позднейших посланиях самого митрополита Сергия. Полностью письмо митрополита Сергия имеет следующий вид:
«Дорогие мои Святители,
Вы просите меня быть судьей в деле, которого я совершенно не знаю. Не знаю, из кого состоят ваш Синод и Собор и какие их полномочия. Не знаю я и предмета разногласий между Синодом и митрополитом Евлогием. Ясно, что судьей между Вами я быть не могу.
Ваше письмо дает мне повод поставить общий вопрос может ли вообще Московская Патриархия быть руководительницей церковной жизни православных эмигрантов, когда между нами фактически нет отношений?
Мне думается, польза самого церковного дела требует, чтобы Вы или общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный, чтобы разрешать все недоразумения и разногласия и имеющий силу пресекать всякое недоразумение и всякое непослушание, не прибегая к нашей поддержке (всегда найдутся основания заподозрить подлинность наших распоряжений или объяснять их недостаточной осведомленностью; одни будут их признавать, другие - нет, например, митрополит Евлогий, как Вы пишете, ссылается на указ Святейшего Патриарха от 22 года, а Вы - на указ 20 года и т.п. (как в воду смотрел митрополит - сост.) или же если такого органа, общепризнанного всею эмиграцией, создать по-видимому нельзя, то уже лучше покориться воле Божией, признать, что отдельного существования эмигрантская Церковь устроить себе не может, и потому всем Вам пришло время встать на почву канонов и подчиниться (допустим временно) местной православной власти, например, в Сербии - Сербскому Патриарху, и работать на пользу той частной Православной Церкви, которая Вас приютила. В неправославных странах, можно организовать самостоятельные общины или церкви, членами которых могут быть и нерусские. Такое отдельное существование скорее предохранит от взаимных недоразумений и распрей, чем старание всех удержать и подчинить искусственно созданному центру.
Подумайте, пожалуйста, об этом. Такая постановка дела, по-види-мому, более соответствует теперешнему положению и нашей здешней Церкви. Желаю всех Вас обнять, лично с Вами побеседовать. Но, видно, это возможно для нас лишь вне условий земной нашей многоскорбной и суетной жизни. Простите и помолитесь. Господь да поможет Вам нести крест изгнания и да сохранит Вас от всяких бед.
О Христе преданный и братски любящий митрополит Сергий».
Из этого письма совершенно очевидно, что:
1) зарубежное церковное управление до сих пор было неканоническим (как скоро митрополит Сергий призывает его встать на почву канонов и одновременно напоминая, что «Святейший, в апреле или в марте 1922 года, действительно издал распоряжение о закрытии Заграничного русского Синода»;
2) заграничный церковный центр был создан искусственно.
Но самое курьезное заключается в том, какое постановление вынес по поводу этого письма митрополита Сергия заграничный Архиерейский Синод 26/1-1927 года (это решение было подтверждено и Архиерейским Собором 4/ХI-1927 года:
«Признать, что митрополит Сергий признает, что все дела Заграничной Церкви должны окончательно решаться Русским Заграничным Церковным Правительством, каковым является Архиерейский Собор и его Синод...».
Как видно, речь идет уже о недобросовестности не частного лица, а о недобросовестности самого Архиерейского Синода.
Еще более беспардонно обращается с известным письмом митрополита Сергия к зарубежным иерархам о. Михаил Польский.
Отец Михаил пишет, что указанное письмо с глубокой братской искренностью дает совет об устройстве эмигрантской Церкви и цитирует из письма:
«В виду отсутствия фактических отношений между православной эмиграцией и московской Патриархией, заграничные епископы могут общим согласием создать для себя центральный орган церковного управления, или временно подчиниться местной православной Церкви, которая их приютила, а в неправославных странах организовать самостоятельные общины».
(и, прерывая цитату, делает из этого вывод):
«Мысль о возможности подчинения Московской Патриархии не допускается».
Здесь уместно сказать, что это письмо, отправленное митрополитом Сергием собратьям-архиереям за границу доверительно, было перефотографировано и опубликовано в прессе.
Эта элементарная непорядочность была одним из главных обвинений митрополита Сергия со стороны советских властей, на основе которых он был арестован (об этом - ниже).
14 июля 1927 года митрополит Сергий и его Синод, игнорируя Архиерейский зарубежный Синод, отправили митрополиту Евлогию, как «Управляющему русскими церквами в Западной Европе», и в его лице всем зарубежным священнослужителям, Указ № 93 с предложением дать письменное обязательство, что данное лицо,
«состоя в ведении Московской Патриархии, не допустит в своей общественной, в особенности церковной деятельности, ничего такого, что может быть принято за выражение нелояльности к Советскому Правительству;
не согласные дать такое обязательство или его нарушившие, увольняются от должности и исключаются из состава клира в ведении Московской Патриархии».234
Назначен был срок исполнения этого распоряжения: 15 октября, после которого не подавшие такого заявления увольнялись из клира Московской Патриархии.
В сопроводительном письме митрополит Сергий обращает внимание митрополита Евлогия на то, что тот не исполнил Постановления об упразднении ВРЦУ:
«22 апреля (5 мая 922 года - сост.) состоялось постановление Св. Патриарха Тихона и Священного Синода, коим упразднено Высшее Церковное Управление Русской Церкви заграницей, ввиду, главным образом, его политических выступлений; попечение об означенных церквах возложено на Ваше Высокопреосвященство, с поручением Вам представить свои соображения о дальнейшем устройстве церковного управления заграницей. Данное Вам поручение осталось неисполненным, ни в 1922 г. (может быть вследствие того, что Святейший был тогда изолирован), ни в 1923 г., когда Святейший снова стал во главе Управления Русской Церковью. Между тем, указанное ВЦУ возродилось и кажется не без Вашего содействия...».
А буквально через две недели московские архиереи во главе с митрополитом Сергием выпускают Послание от 29 июня, известное под названием Декларации митрополита Сергия. Эти два документа воздвигли непреодолимую стену вражды зарубежной Церкви к Московской Патриархии.
До 1927 года, несмотря на острые разногласия и разделения в церковной диаспоре, Карловацкий Синод и митрополит Евлогий одинаково признавали свою каноническую зависимость от Московской Патриархии. При этом, однако, Карловацкий Синод во главе с митрополитом Антонием совершенно игнорировал требования Патриарха Тихона отказаться от политической деятельности, наносящей серьезный удар по положению Церкви в Советском Союзе, объясняя свой отказ тем, что Патриарх пленен большевистской властью.
 
Декларация митрополита Сергия 16/29 июля 1927 года. Предыстория
Отец Михаил Польский ссылается на «Проект обращения к советской власти» митрополита Сергия от 10/VI-1926 года  235  в качестве доказательства нежелания российского епископата и, в частности, самого митрополита Сергия пойти на легализацию. Из «Проекта» он приводит следующую цитату:
«Мы не хотим замалчивать того противоречия 236., какое существует между нами, православными, и коммунистами-большевиками, управляющими Союзом. Обещая полную лойяльность, мы не можем взять на себя особых обязательств для доказательства нашей лойяльности, например, наблюдения за политическими партиями наших единоверцев, тем паче функций экзекуторских, и применять церковные кары для отмщения недоброжелателям советской власти. Обрушиться на заграничное духовенство за его неверность Сов. Союзу какими-нибудь церковными наказаниями, было бы ни с чем не сообразно и дало бы лишний повод говорить о принуждении нас к тому советской властью» . 237
Недобросовестность о. Михаила заключается в том, что это обращение было лишь приложением к его одновременному ходатайству в Комиссариат Внутренних Дел о легализации церковных органов, в частности, о регистрации его, митрополита Сергия, в должности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, а также о регистрации местных административных церковных органов, о разрешении созыва епископов и издания «Вестника Московской Патриархии», и об открытии духовно-учебных заведений. 238
Ходатайство или обращение имело следующий вид:
«Народном комиссару внутренние дел.
Нижеподписавшийся с 14 декабря 1925 г. (н. ст.) исправляет должность Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола, т.е. временно состоит во главе иерархии Русской Православной Церкви, или Московского Патриархата, пределы которого совпадают с территорией Союза СССР.
Должность эта возлагает на меня высшее духовное руководство религиозным обществом, члены которого насчитываются миллионами. Руководство же предполагает постоянные сношения во всесоюзном масштабе.
При всем уклонении моем от всяких административно-правовых функций, деятельность моя требует известных форм и известных вспомогательных органов, существование которых невозможно без законной регистрации.
Между тем иерархия нашей Православной Церкви (так называемой Тихоновской, т.е. Патриаршеской) до сих пор не имеет регистрации.
Это не может не сопровождаться многими органическими неудобствами, придавая всей нашей деятельности характер какой-то нелегальности, хотя мы и не совершаем ничего, запрещенного законами республики.
Все эти соображения, а также то, что исправление мною должности грозит затянуться на неопределенное время, побуждает меня просить о регистрации иерархии Православной Русской Патриаршей Церкви, или так называемых староцерковников (в отличие от обновленцев, самосвятов и др.), и тем дать нам возможность совершенно легально и открыто осуществлять возлагаемые на нас правилами нашей веры обязанности духовного руководства нашей паствой, т.е. теми, кто добровольно признает нас своими руководителями. В частности, я прошу:
1. Зарегистрировать меня, Сергия, митрополита Нижегородского (гр. Страгородского) в качестве временно исправляющего должность Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола (я подписываюсь за Патриаршего Местоблюстителя) и мою Канцелярию Московской Патриархии в составе заведующего и секретарей от двух до четырех, а также переписчиков в нужном количестве, с правом иметь бланки и печать.
Местопребывание мое и Канцелярии в Нижнем Новгороде временно, с тем, чтобы по мере надобности впоследствии Канцелярия могла переселиться в Москву. Личный состав Канцелярии будет представлен по получении общего разрешения дополнительно.
2. Дать распоряжение о зарегистрировании местными административными органами местной старо-церковнической иерархии: епархиальных и викарных архиереев с правом иметь при себе Канцелярию (если нет других вспомогательных органов управления, как-то: епархиальных, викариатских, пресвитерских советов и под.), пользоваться бланками и печатью.
Примечание. Дальнейшая наша задача по получении регистрации будет состоять в организации через выборы на соответствующих съездах коллективных органов правления для руководства церковными делами (учреждении там, где их нет, - организовать там же, на местах).
Мы можем потом приступить к делу созыва Поместного нашего Собора во всесоюзном масштабе для выбора Патриарха, организации при нем Священного Синода и Высшего Церковного Совета и прочих церковных дел.
3. Впредь до Поместного Собора и до организации коллективного при Патриархе Управления, прошу разрешить мне для обсуждения возникающих церковно-канонических вопросов время от времени собирать небольшие собрания архиереев (от 5 до 15 человек) в Москве и других городах, преимущественно там, где возникает вопрос (под моим председательством или под председательством другого архиерея под моею ответственностью). О таких собраниях и о принятых на них решениях своевременно будет осведомляться местная администрация.
4. Прошу разрешить мне при упомянутой выше Канцелярии издание периодического «Вестника Московской Патриархии» для осведомления приходских общин о ходе церковной жизни, о распоряжениях церковной власти и для помещения статей по церковно-вероучительным вопросам.
5. Прошу староцерковническому обществу разрешить организацию духовного образования, как высшего (вроде Духовных Академий), так и среднего (пастырских школ или пастырских курсов и под.), для лиц старше 18 лет. В случае общего разрешения по п.п. 4, 5 представляем мы своевременно проспекты и другие нужные сведения.
Прилагаемое «Обращение» имеет целью выявить мое и единомысленных со мною староцерковных православных архиереев отношение к Советской власти и к назревающим церковно-политическим вопросам.
1 июня 1926 г. (н. ст.).
Страгородский Иван Николаевич
Сергий, митрополит Нижегородский.
Жительство: Нижний Новгород, бывший Крестовоздвиженский монастырь, д. 19».  239.
Текст же «Обращения к православным архипастырям и пастырям» от 10 июня 1925 года, с которым он предполагал обратиться к Церкви в случае удовлетворения ходатайства, приведенного выше, имеет следующий вид (с небольшими сокращениями):
«Одной из постоянных забот нашего почившего Святейшего Патриарха было выхлопотать для нашей Патриаршей Церкви регистрацию и вместе с нею и возможность полного легального существования в пределах Союза ССР.
Правда, наши приходские общины существуют вполне легально (на основании договоров, заключенных с Правительством) и как таковые имеют право признать над собою в своем чисто духовном деле руководителем, кого хотят. Следовательно, наша православная иерархия в своих отношениях к приходским общинам, стоя исключительно на канонической почве и не претендуя ни на какую административную и юридическую функцию, действует в пределах закона. Однако отсутствие свободной регистрации для наших церковно-правительственных органов создает для иерархии много практических неудобств, придавая для ее деятельности какой-то скрытный и даже конспиративный характер, что, в свою очередь, порождает много всяких недоразумений и подозрений.
В целях найти выход из такого положения и следуя примеру Святейшего Патриарха, я обратился к народному комиссару внутренних дел с просьбой о регистрации нашего Церковного Управления и теперь имею радость сообщить вам, что моя просьба удовлетворена.
Правительство признает возможным: I... (и далее из моего заявления, смотря по тому, что будет разрешено). Получая таким образом права легального существования, мы ясно отдаем себе отчет и в том, что вместе с правами на нас ложатся и обязанности по отношению к Советской власти, которая дает нам эти права. И вот я взял на себя от лица всей православной староцерковной иерархии и паствы засвидетельствовать перед Советской властью нашу искреннюю готовность быть вполне законопослушными гражданами Советского Союза, лояльными гражданами к его правительству и решительно отмежеваться от всяких политических партий и предприятий, направленных во вред Союза.
Но, будучи искренними до конца, мы не можем замалчивать того противоречия, какое существует между нами, православными, и коммунистами-большевиками, управляющими Союзом. Они ставят своей задачей борьбу с Богом, Его властью в сердцах народа; мы же весь смысл и всю цель нашего существования видим в исповедании веры в Бога и в возможно широком распространении и укреплении этой веры в сердцах народа. Они признают лишь материалистическое понимание истории, а мы верим в Промысел Божий, чудо и т. д. Отнюдь не обещая примирить непримиримое и подкрасить нашу веру под коммунизм и религиозно оставаясь такими, какие есть, староцерковниками, или, как нас называют, Тихоновцами.
Прогресс церковный мы видим не в приспособляемости Церкви к «современным требованиям», не в урезке Ее идеала и не в изменении Ее учения и канонов, а в том, чтобы при современных условиях в церковной жизни и в современной обстановке суметь зажечь и поддержать в сердцах нашей паствы весь прежний огонь ревности о Боге их и научить пасомых в самом зените материального прогресса находить подлинный смысл своей жизни все-таки за гробом, а не здесь.
При всем том мы убеждены, что православный христианин, свято соблюдая свою веру и живя по ее заповедям, именно потому и будет всюду желательным и образцовым гражданином какого угодно государства, в том числе и Советского, в какой бы области жизни не пришлось ему действовать: на фабрике, в деревне или в городе, в армии или шахте и т.п.
Потребует ли государство отказаться от собственности, нужно ли будет положить жизнь свою за общее дело, нужно ли показать пример трезвости, честности, усердия на службе обществу, - ко всему этому научает христианина его вера. Во всяком случае, в Союзе гражданами состоят не только коммунисты, но и люди религиозной веры, и одним из первых таких граждан может быть и всякий православный христианин, принадлежащий к тому же подавляющему большинству населения.
Но обещая полную лойяльность, обязательную для всех граждан Союза, мы, представители церковной иерархии, не можем взять на себя каких-либо особых обязательств для доказательства нашей лойяльности.
Не можем взять на себя, например, наблюдения за политическими партиями наших единоверцев, хотя это наблюдение и ограничивалось бы тем, что за благонадежность одних мы ручаемся, а других будем лишать такого ручательства. Для этой цели у Советской власти есть орган более подходящий и средства более действенные. Тем паче не можем мы взять на себя функций экзекуторских, и применять церковные кары для отмщения. Если одно из завоеваний революции есть свобода Церкви от всякой политической и государственной миссии, мы отнюдь не можем отказаться от этого завоевания, да и верующий народ не простит нам этого отказа, но мы твердо обещаем, что насколько это будет зависеть от нашего авторитета, мы не дадим впредь вовлечь Церковь в какую-нибудь политическую авантюру и не позволим никому прикрывать именем Церкви свои политические вожделения.
Здесь требуют выяснения наши отношения к русскому духовенству, ушедшему за границу с эмигрантами и там образовавшему из себя как бы филиальное отделение Русской Церкви. Не признавая себя гражданами Советского Союза и не считая себя связанными по отношению к Советской власти никакими обязанностями, заграничные духовные лица иногда позволяют себе враждебные выступления против Союза, а ответственность за эти выступления падает на всю Русскую Церковь, в клире и иерархии которой они продолжают оставаться, и на ту часть духовенства, которая живет в пределах Союза и числится в его гражданстве со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Обрушиться на заграничное духовенство за его неверность Сов. Союзу какими-нибудь церковными наказаниями, было бы ни с чем не сообразно и давало бы только лишний повод говорить о принуждении к тому советской властью. Но выразить наш полный разрыв с таким политиканствующим духовенством и тем оградить себя на будущее время от ответственности за это политиканство и желательно и вполне возможно.
Для этого нужно только установить правило, что всякое духовное лицо, которое не пожелает признать своих гражданских обязанностей перед Союзом, должно быть исключено из состава клира Московского Патриархата и поступает в ведение заграничных Поместных Церквей, смотря по территории. Тем же обстоятельством должно быть обусловлено и существование за границей особых русских церковно-правительственных учреждений, вроде Священного Синода или епархиального Совета.
Отмежевавшись таким образом от эмигрантов, мы будем строить свою церковную жизнь в пределах СССР совершенно вне политики, но, помня наш гражданский долг перед приютившим нас и давшим нам права легального существования Советским Союзом.
Приглашаю Преосвященных Архипастырей довести настоящее мое обращение до сведения своим епархиям, о последующем меня уведомить. За Патриаршего Местоблюстителя, Сергий, митрополит Нижегородский. 28 мая (10 июня) 1926 г.» 240
О манипуляциях с этими документами за рубежом было сказано выше.
20 мая 1927 года Комиссариат Юстиции легализовал «Временный Патриарший Синод при митрополите Сергии», а 14 июля митрополит Сергий и Синод при нем, игнорируя Архиерейский зарубежный Синод, отправили митрополиту Евлогию, как «Управляющему русскими церквами в Западной Европе», и в его лице всем зарубежным священнослужителям, Указ № 93 с предложением дать письменное обязательство, что данное лицо,
«состоя в ведении Московской Патриархии, не допустит в своей общественной, в особенности церковной деятельности, ничего такого, что может быть принято за выражение нелойяльности к Советскому Правительств;
не согласные дать такое обязательство или его нарушившие, увольняются от должности и исключаются из состава клира в ведении Московской Патриархии».241
В сопроводительном письме митрополит Сергий обращает внимание митрополита Евлогия на то, что тот не исполнил Постановления об упразднении ВРЦУ:
«22 апреля (5 мая 922 года - сост.) состоялось постановление Св. Патриарха Тихона и Священного Синода, коим упразднено Высшее Церковное Управление Русской Церкви заграницей, ввиду, главным образом, его политических выступлений; попечение об означенных церквах возложено на Ваше Высокопреосвященство, с поручением Вам представить свои соображения о дальнейшем устройстве церковного управления заграницей.
Данное Вам поручение осталось неисполненным, ни в 1922 г. (может быть вследствие того, что Святейший был тогда изолирован), ни в 1923 г., когда Святейший снова стал во главе Управления Русской Церковью. Между тем, указанное ВЦУ возродилось и кажется не без Вашего содействия...». 242
 
«Декларация» митрополита Сергия
В июле 1927 года (16/29) митрополит Сергий опубликовал свое печально известное Послание, вошедшее в церковную историю под именем Декларации митрополита Сергия.
«Божиею милостию смиренный Сергий, митрополит Нижегородский, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Временный Патриарший Священный Синод.
Одною из забот почившего Святейшего Отца нашего Патриарха Тихона перед его кончиною было поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к советскому правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования.
Умирая, Святейший говорил: “Нужно бы пожить еще годика три”. И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила его святительских трудов, он довел бы дело до конца. К сожалению, разные обстоятельства, а главным образом, выступления зарубежных врагов советского государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естественное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего и ему не суждено было при жизни видеть свои усилия увенчанными успехом.
Ныне жребий быть временным Заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного митрополита Сергия, а вместе со жребием пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемерно стремиться к мирному устроению наших дел.
Усилия мои в этом направлении, разделяемые со мной и православными архипастырями, как будто не остаются бесплодными; с учреждением при мне Временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможность мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона.
Теперь, когда мы почти у самой цели наших стремлений, выступления зарубежных врагов не прекращаются: убийства, поджоги, налеты, взрывы и им подобные явления подпольной борьбы у нас всех на глазах. Все это нарушает мирное течение жизни, созидая атмосферу взаимного недоверия и всяческих подозрений.
Тем нужнее для нашей Церкви и тем обязательнее для нас всех, кому дороги ее интересы, кто желает вывести ее на путь легального и мирного существования, тем обязательнее для нас теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством.
Засвидетельствовать это и является первой целью нашего (моего и Синодального) послания. Затем извещаем вас, что в мае месяце текущего года, по моему приглашению и с разрешения власти, организовался Временный при Заместителе Патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся (отсутствуют Преосвященные Новгородский Митроп. Арсений, еще не прибывший, и Костромской Архиепископ Севастиан, по болезни).
Ходатайство наше о разрешении Синоду начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчалось успехом. Теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление; а мы надеемся, что легализация постепенно распространится и на низшее наше церковное управление: епархиальное, уездное и т. д.
Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершившейся таким образом в положении нашей Православной Церкви, ее духовенства, всех церковных деятелей и учреждений...
Вознесем же наши благодарственные молитвы ко Господу, тако благоволившему о Святой нашей Церкви. Выразим всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовных нуждам православного населения, а вместе с тем заверим правительство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия.
Приступив, с благословения Божия, к нашей синодальной работе, мы ясно сознаем всю величину задачи, предстоящей как нам, так и всем вообще представителям Церкви. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами советского Союза, лойяльными к советской власти могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом.
Мы хотим быть православными и в то же время признавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи.
Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из за угла, подобное варшавскому, сознается нами, как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза “не только из страха, но и по совести»” как учит нас Апостол (Рим. XIII, 5). И мы надеемся, что с Божией помощью, при вашем общем содействии и поддержке, эта задача будет нами разрешена.
Мешать нам может лишь то, что мешало и в первые годы советской власти устроению церковной жизни на началах лойяльности. Это - недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Учреждение советской власти многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным .
Забывали люди, что случайности для христианина нет и что во всем совершающемся у нас, как везде и всегда, действует та же десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять “знамений времени”, и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием. Такое настроение известных церковных кругов, выражавшееся, конечно, и в словах, и в делах, и навлекшее подозрение советской власти, тормозило и усилия Святейшего Патриарха установить мирные отношения Церкви с советским правительством.
Недаром, ведь Апостол внушает нам, что “тихо и безмятежно жить” по своему благочестию мы можем лишь, повинуясь законной власти (1 Тим. 11, 2) или должны уйти из общества.
Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша Православная Церковь со всей ее организацией, может существовать в государстве спокойно, закрывшись от власти. Теперь, когда наша Патриархия, исполняя волю почившего Патриарха, решительно и бесспорно становится на путь лойяльности, людям указанного настроения придется или переломить себя и оставить свои политические симпатии дома, приносить в церковь только веру и работать с нами только во имя веры, или, если переломить себя они сразу не смогут, по крайней мере не мешать нам, устранившись временно от дела.
Мы уверены, что они опять, и очень скоро, возвратятся работать с нами, убедившись, что изменилось лишь отношение к власти, а вера и православно христианская жизнь остаются незыблемыми.
Особенную остроту при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами заграницу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей за границей, сильно вредившие отношениям между правительством и Церковью, как известно, заставили почившего Патриарха упразднить Заграничный Синод (2 мая / 22 апреля 1922 года).
Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от загричного духовенства дать письменное обязательство в полной лойяльности к советскому правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира подведомственного Московской Патриархии.
Думаем, что размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и родиной.
Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовление к созыву и самый созыв нашего второго Поместного Собора, который изберет нам не временное, а уже постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех “похитителях власти” церковной, раздирающих хитон Христов.
Порядок и время созыва, предметы занятий Собора и пр. подробности будут выработаны потом. Теперь же мы выразим лишь наше твердое убеждение, что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей внутренней церковной жизни, в то же время, своим Соборным разумом и голосом, даст окончательное одобрение и предпринятому делу установления правильных отношений Церкви к советскому правительству.
В заключение усердно просим вас всех, Преосвященные Архипастыри, пастыри братие и сестры, помогите нам каждый в своем чину вашим сочувствием и содействием нашему труду, вашим усердием к делу Божию, вашей преданностью и послушанием Святой Церкви, в особенности же вашими о нас молитвами ко Господу, да даст Он нам успешно и богоугодно совершить возложенное на нас дело к славе Его святого имени, к пользе Святой нашей Православной Церкви и к общему спасению.
Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святого Духа со всеми вами. Аминь.
16/29 июля 1927 года.
За Патриаршего Местоблюстителя Сергий, митрополит Нижегородский,
Члены Временного Патриаршего Священного Синода:
Серафим, митрополит Тверской, Сильвестр, архиепископ Вологодский, Алексий, архиепископ Хутынский, управляющий Новгородской епархией, Анатолий, архиепископ Самарский, Павел, архиепископ Вятский, Филипп, архиепископ Звенигородский, управляющий Московской епархией, Константин, епископ Сумский, управляющий Харьковской епархией.
Управляющий делами Сергий, епископ Серпуховской».
Отметим сразу: Декларация эта на сегодня имеет лишь чисто исторический интерес, и Московская Патриархия, по заявлению Патриарха Алексия II, никак не связана ею в настоящее время.
Декларация была отпечатана в 5000 экземплярах и разослана по епархиям и приходам. Она же была опубликована в «Известиях ЦИК». 24
 
     Анализ текста
 
Два пункта (и только) этого послания неприятно поразили церковное сознание членов Русской Православной Церкви и на Родине и за рубежом:
1. «Выразим всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверим правительство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия».
2. «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи».
Мысли на первый взягляд действительно не из приятных. Но при толковании их все же нельзя использовать неблаговидный прием: смешение понятий. За рубежом уже аксиомой является такое толкование:
«Митрополит Сергий, мол, от лица Церкви заявил в своей декларации, что радости советской власти - радости Церкви, а ее неудачи - церковные неудачи».
Но ведь это чистейшее недоразумение! Тем не менее, такое толкование присутствует и в Соловецком послании, и в «Окружном Послании» Зарубежного Собора , 244 и в бесчисленных других работах, имже несть числа. И лишь по простой причине невнимательного чтения. Или: незнания грамматики русского языка. Или: по причине сознательного искажения.
Соловецкие епископы, анализируя эту фразу, пишут:
«Мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и Государства. Церковь не может взять на себя перед Государством (какова бы ни была в последнем форма правления) обязательства считать “все радости и успехи государства - своими радостями и успехами, а все неудачи - своими неудачами”, ибо всякое Правительство может иногда принимать решения безрассудные, несправедливые и жестокие, которым Церковь бывает вынуждена подчиниться, но не может им радоваться или одобрять. В задачу настоящего Правительства входит искоренение религии, но успехи его в этом направлении Церковь не может признать своими успехами». 245
Но дает ли вторая фраза из текста Декларации основание для такого толкования? Абсолютно нет и вот почему. Во-первых, в ней ни намеком не содержится мысль о «подчинении гражданским властям». Ни в категорической, ни в безоговорочной форме. О властях здесь и речи нет. О государстве, кстати, тоже. А «радости и успехи» по прямому стилистическому смыслу отнесены к Родине, которая у нас одна, и которая не связана неразрывными узами с формой государственного управления или той или иной властью.
Слово «которой» соединяет «радости и успехи» только с Родиной и ни с чем иным. Успехи же Родины, народа, которые слагаются из материальных и духовных показателей, не могут не радовать Церковь, по чьей бы инициативе они ни приходили. И всякое другое толкование будет выглядеть либо как невольное искажение, либо как сознательная фальсификация.
И тогда в письме соловчан все становится на свое место. Да, советская власть может иногда принимать решения жестокие, которым Церковь бывает вынуждена подчиниться... Что и делала Патриархия, но она никогда не радовалась успехам гонителей Церкви.
Можно заметить здесь, что эта фраза была сформулирована как будто по благодатному озарению: большевики ее поняли именно так, как до сих пор толкуют в Зарубежной Церкви, не считающей Патриархию вообще Церковью, а на самом деле ни малейших оснований у них для такого понимания не было.
Что касается первой «соблазнительной» фразы, о благодарности Советскому правительству, то здесь во всех исключительно критических отзывах присутствует явная недобросовестность: либо опускается, как в соловецком отзыве, либо игнорируется, как делается за рубежом, слово «такое», чем опять же в корне изменяется смысл.
Местоимение «такое» указывает не на вообще «отношение власти к Церкви», а на частное ее проявление, и именно: легализацию церковного управления, о чем и говорится в предыдущем параграфе. И не более. Та же самая ошибка присутствует и в «Окружном Послании» Зарубежного Собора.
Вопреки прямому смыслу слов митрополита Сергия, здесь говорится: «Оно (послание - сост.) призывает нас “выразить всенародно нашу благодарность” советской власти “за такое внимание к духовным нуждам православного населения”, признавать ее законной, повиноваться ей “не только из за страха, но и по совести” (Рим. 13, 5), “сознавать советский союз гражданской родиной, радости и успехи которого - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи...”».
В интерпретации «Окружного Послания» текст Декларации уже просто фальсифицирован. Слову «который» придана форма, которая в корне меняет смысл. В этом виде «радости и успехи» действительно уже относятся к Советскому Союзу, а не к Родине, чего в самой Декларации нет.
Лично митрополит Сергий в беседе с митрополитом Елевферием дал этим словам следующее толкование, и мы не имеем права искажать смысл и понимать их иначе.
«Что особенно взволновало русскую эмиграцию в вашей декларации - это ваши слова: “радости и успехи власти - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи”, - сказал митрополит Елевферий при личной встрече с митрополитом Сергием. - Вы не можете себе представить, какое негодование возбудили в ней эти слова против вас».
Митрополит Сергий остановился, вскинул на него пристальный взгляд и с едва заметной на лице улыбкой спросил его:
- А вы читали мою декларацию?
- А как же? Читал.
- Там ведь нет тех слов, какие вы мне приписываете. Там есть: «радости и успехи нашей родины - наши радости и успехи, неудачи ее - наши неудачи». Если будут на нашей Родине неурожай, голод, повальные болезни, кровавые междоусобицы, ослаблящие наш народ, то, конечно, этому народному горю мы не будем радоваться. А если, под управлением Советской власти, страна наша будет преуспевать, богатеть, улучшаться, то мы этими успехами не будем огорчаться, как огорчались враги Советской Республики. Но, разумеется, если в стране нашей будет увеличиваться неверие, Церковь будет преследоваться, то мы не можем этому радоваться, как об этом заявлено мною в письме от 1/14 марта 1929 года. 246
 
Проблема легализации и арест митрополита Сергия
 
Причиной появления Декларации в изложении о. Михаила Польского являлось то, что арестованный за отказ принять легализацию на условиях большевиков митрополит Сергий купил себе свободу отступлением от своих принципов. Неверно в корне.
Легализация нужна была, ее добивалась не советская власть, для которой от нее было ни холодно ни жарко, а само церковное руководство, и лишь митрополиту Сергию с большим трудом и тяжелыми уступками удалось ее достичь.
Легализация нужна была самой Церкви, чтобы положить конец анархии в Церкви и охранить ее от произвола местных властей, но никак не власть навязывала легализацию митрополиту Сергию. Если бы легализация была нужна советской власти, то что ей мешало объявить ее в одностороннем порядке? Но правда – в другом:
«Сам митрополит Сергий просил Советскую власть признать Патриаршую Церковь законно существующей религиозной общиной, внутренне управляемой по своим правилам и, с своей стороны, дал обязательство, что возглавляемая им Церковь ни явно, ни тайно, не будет выступать против Советской власти» Елевферий. 247
Что же касается ареста митрополита Сергия, то в качестве обвинения фигурировало его нелегальное письменное сношение с зарубежными иерархами, с предъявлением фотографии его письма. 248 .
Это мнение полностью соответствует и заметке в официальном синодальном органе Зарубежной Церкви «Церковные Ведомости». 249
Здесь говорится:
«Пребывая в Москве, Митрополит Сергий совершает церковные службы, на которые стекаются массы молящихся. Можем определенно сообщить, что Митрополит Сергий был арестован в связи с заграничной церковной смутой...
Не можем не выразить возмущения против опубликования в парижской печати письма Митрополита Сергия, присланного доверительно.
Оно было послано перед этим только трем архиереям, в совершенно секретном порядке. Чтобы снять с себя вину за это опубликование, письмо было переслано сначала в Ригу, в газету “Сегодня”, а затем уже оттуда было перепечатано в “Возрождении”».
Этот же факт подтверждает и митрополит Елевферий. Он пишет:
«За границей существует убеждение, что м. Сергий свое первое послание составил в темнице, во время четвертого заключения, под давлением большевиков, приняв в него в готовой их формулировке некоторые их пожелания, за что и получил свободу. А в действительности со слов мне самого м. Сергия было так.
Соглашение со властями о легализации Церкви уже состоялось, послание было уже заготовлено, как вдруг его вызывают в Г.П.У. Там ему предъявили обвинение в нелегальном письменном сношении с эмигрантскими иерархами и в доказательство показали ему фотографию его частного письма, пересланного в частном порядке одному иерарху, впоследствии сделавшегося (sic!) известным почти во всей заграничной церковной среде, и за это его, Заместителя, Председателя Синода, Митрополита, посадили в тюрьму, где он просидел назначенное ему время и уже по выходе опубликовал свою ранее заготовленную декларацию». 250
Кто же из троих адресатов (м. Антоний?, м. Евлогий? или «иерарх, впоследствии сделавшийся известным почти во всей заграничной церковной среде»?) мог не только выдать письмо в печать, но и дать его сфотографировать?
Что касается условий, в каких эта декларация появилась на свет, об этом тоже приводит свидетельство из личной беседы с митрополитом Сергием митрополит Елевферий:
«В  моей полной свободе в этом акте, - сказало митрополит Сергий, - можно убедиться, проверив даты: поставленную на заготовленном уже мною послании пред всаждением в тюрьму и дату освобождения меня из тюрьмы. Это можно узнать в нашем Синодальном архиве.
Это было сказано с такою определенностью, которая не оставляла ни малейшего в том сомнения.
- А вообще-то в своих актах по сношению с заграничною Церковью Вы свободны?
- Полной свободы, конечно, здесь нет. Составленные определения по делам заграницы мы представляем власти для прочтения и сведения, и только после того отправляем.
- Это-то понятно..., но не вставляет ли власть в текст Вашего акта чего-либо от себя, чтобы Вы приняли это за свое?
- Не-е-ет.
И это “нет” сказано им в таком тоне, в котором едва-едва слышался отголосок душевной обиды, но спокойном и настолько твердом, что я не ощутил никакого сомнения в сказанном.
- Конечно, - заговорил м. Сергий, - в представляемых власти, так сказать для цензуры, предназначенных для заграницы наших оффициальных определениях власть может вычеркнуть себе неугодное, но добавлять в текст что-либо от себя, - этого не бывает. С этой стороны мы внутренно свободны (выделено нами – сост.).  Точно также, когда мы кого-либо из иерархов перемещаем с кафедры на кафедру, или командируем кого-либо для известной цели, то мы спрашиваем: не будет ли препятствий в пропуске для него? Если там не согласятся дать пропуск указанному лицу, мы назначаем кого-либо другого, нам подходящего; но от власти не бывает давления за известную личность. И здесь, с внутренней, канонической стороны мы свободны, так как все мы выбираем иерархов из своей среды». 251
 
Реакция Зарубежной Церкви на Декларацию
 
Зарубежная Церковь, конечно же, не могла не отреагировать Декларацию. Окружное Послание Собора Архиереев Русской Православной Церкви Заграницей (ответ на декларацию митрополита Сергия), состоявшегося 9 сентября 1927 года, имеет следующий вид:
«”Мир братиям и любовь с верою от Бога Отца и Господа Иисуса. Благодать со всеми неизменно любящими Господа нашего Иисуса Христа” (Ефес. 6, 23-24).
Извещаем вас, возлюбленные чада о последнем важнейшем событии из жизни нашей Святой Церкви. В июле текущего года Заместитель Патриаршего Местоблюстителя Нижегородский митрополит Сергий и Временный Патриарший Синод обнародовали особое послание о положении Церкви в России и об отношении к ней и к заграничной пастве советской власти. Послание это весьма знаменательно.
Объявляя о том, что с открытием деятельности Патриаршего Синода, наша Церковь в России “имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне законное центральное управление”, оно призывает нас “выразить всенародно нашу благодарность” советской власти “за такое внимание к духовным нуждам православного населения”, признавать ее законной, повиноваться ей “не только из за страха, но и по совести” (Рим. 13, 5), “сознавать советский союз гражданской родиной, радости и успехи которого - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи” и ”всякий удар, направленный в Союз... как удар, направленный в представителей Церкви”.
Послание признает нужным и обязательным, чтобы мы все, которым “дороги интересы Церкви”, кто “желает вывести ее на путь законного и мирного существования”, чтобы мы – “церковные деятели” - показали, что мы “не с врагами... советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством”.
Вместе с этим послание осуждает наше заграничное духовенство и паству за неверность советской власти и за выступления против нее, требуя от духовенства дать письменное обязательство в полной верности советской власти “во всей своей общественной деятельности”, угрожая, в случае неисполнения этого требования, исключить наших духовных лиц из состава клира Московской Патриархии.
Наконец, послание напоминает о том, что будто бы (выделено нами - сост.) Святейший Патриарх Тихон в 1922 году закрыл наш Архиерейский Синод; отмечает, что Синод существует “политически не меняясь”, что будто бы ”своими притязаниями на власть он даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря”.
Таково последнее деяние Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и его Временного Священного Синода.
Что нам сказать о нем?
Наш священный и ответственный долг архипастырей Церкви и наша христианская совесть повелевает нам сказать о сем деянии следующее:
Послание митрополита Сергия и членов Священного Синода составлено не свободно, а под сильным давлением гонителей нашей Святой Церкви и мучителей русского народа - большевиков, так как ни один архипастырь, свободный от гнета и плена этих злейших врагов христовых, не может признать их властью законной, не может верить их мирным отношениям к Св. Церкви и не может надеяться установить правильные отношения с нею Церкви.
Всему миру известно, сколь великое множество служителей алтаря Господня и верных сынов Церкви - мирян умерщвлены носителями безбожной советской власти, сколь многие святыни русского народа поруганы и осквернены или даже вовсе разрушены, сколь многие архипастыри, пастыри и миряне и теперь томятся в тюрьмах, ссылках и изгнаниях, поношениях и страданиях за св. веру и за законы отеческие.
Около десяти лет продолжается антихристово гонение на Христа и его Св. Церковь в страждущей России, гонение, напоминающее нам первые века христианства.
Как же можно выражать всенародную благодарность такой власти? Как можно говорить о ее внимании к духовным нуждам православного населения? Как можно радоваться ее радостям и печалиться ее неудачам? Нет, не добрая воля наших архипастырей составила это послание, а злая воля врагов Христовых. Послание преследует недостижимую цель - установить неслыханный и неестественный союз между безбожной властью и Св. Православной Церковью.
Но, скажем мы словами Апостола “какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмой? Какое согласие между Христом и Велиаром?” (2 Кор. 6, 14-15).
Радости советской власти - оскудение веры и благочестия, умножение беззакония, развращение людей, разрушение Церкви, страдания верных чад Божиих, пролитие крови праведных, насаждение на земле царства диавола. Может ли это быть радостью Церкви?
Послание митрополита Сергия не архипастырское и не церковное, а политическое и посему не может иметь церковно-канонического значения и не обязательно для нас, свободных от гнета и плена богоборной и христоненавистной власти.
Под предлогом мирного отношения к Церкви, давая разрешение митрополиту Сергию организовать Священный Синод, большевики принудили его и других иерархов заявить, что советская власть - законная, что ей нужно повиноваться, как богоустановленной, что всякое противление ей преступно и должно быть наказуемо церковными карами.
Таким образом, послание иерархов Церкви стало одним из средств пропаганды советской власти и внедрения ее безбожной политики в церковную жизнь. Иерархи благословляют противохристианскую политику врагов всякой религии. Положение дела совершенно чуждое Церкви, вредное и опасное, способное создать новую тяжкую смуту в Церкви и дать повод опасаться за чистоту Православия в России. Церковь не может благословлять противохристианскую, а тем более безбожную политику. Утверждая это, мы не хотим сказать того, что Церковь должна быть совершенно чужда политики государства. Церковь должна быть выше политических страстей и партийности, однако она должна не только благословлять христианскую политику государства, но и борьбу с его противохристианскими, а тем более безбожными началами.
Что скажем еще? Можем ли признать советскую власть законною? Можем ли дать письменное обязательство верности этой власти? Нет, мы не можем и не должны этого делать. Мы почитаем советскую власть не законною и не богоустановленною, а существующею по попущению Божию ради наших грехов и для вразумления нашего.
Мы называем советскую власть христоненавистной и безбожною, разрушающую Церковь и России. Мы молим Господа, чтобы Он избавил нашу Церковь и Россию от гнета и плена этой власти.
Можно ли почитать законным постановление Временного Патриаршего Синода об увольнении от должностей и исключении из клира Московской Патриархии архипастырей и прочих священнослужителей, если они откажутся дать письменное обязательство о верности советской власти?
Такое постановление Синода не может быть признано законным и каноническим. Оно должно почитаться превышением власти и противоречит не только священным канонам Церкви и посланию архипастырей - Соловецких узников к советской власти, но и посланию самого митрополита Сергия от 10 июня 1926 года, не признавшему возможным применять церковные наказания к заграничному духовенству “за его неверность Советскому Союзу”.
Не можем не отметить того, что рука врагов Церкви оказала свое влияние на то место послания, где оно говорит о нашем Архиерейском Синоде.
Совершенно неправильно отмечает послание, будто Святейший Патриарх наш в 1922 году закрыл наш Священный Синод (??? - сост.).
Мы должны заявить, что в указанное время был закрыт не настоящий наш Архиерейский Синод, а Временное Высшее Церковное Управление заграницей. Настоящий наш Синод не закрывался ни Святейшим Тихоном, ни его преемниками по управлению Церковью, хотя всем им было хорошо известно о его существовании, что подтверждает теперь и сам митрополит Сергий и его Синод, не решаясь однако объявить о закрытии его.
Этим смешением двух различных учреждений - Временного Высшего Церковного Управления заграницей и Архиерейского Синода враги Церкви постарались смутить верных чад ее и углубить церковную смуту за границей. Несправедливо послание упрекает наш Синод в разделении церковного общества на два лагеря. Наоборот, он всегда стремился к тому, чтобы объединить все епархии и духовные миссии заграницей в одно целое.
Разделили наше церковное общество два митрополита - Платон и Евлогий, ранее сами подчинявшиеся нашему Синоду и пользовавшиеся его помощью и поддержкой, но в 1926 году самочинно и незаконно отколовшиеся от него и пожелавшие управлять своими епархиями единолично и безответственно, не имея над собою никакой власти и поставив себя выше автокефальных (!!! – сост.) иерархов.
Тщательно рассмотрев послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного Патриаршего Синода, и, приняв во внимание, что высшая церковная власть в России находится в тяжком пленении у врагов Церкви, несвободна в своих деяниях, а также то, что у нас нет возможности иметь с нею нормальные сношения, Священный Собор Архиереев Русской Православной Церкви заграницей определил:
1) Заграничная часть Всероссийской Церкви должна прекратить сношения с Московской церковной властью в виду невозможности нормальных сношений с нею и в виду порабощения ея безбожной советской властью, лишающей ее свободы в своих волеизъявлениях и канонического управления Церковью.
2) Чтобы освободить нашу иерархию в России от ответственности за непризнание советской власти заграничной частью нашей Церкви, впредь до восстановления нормальных сношений с Россией и до освобождения нашей Церкви от гонений безбожной советской власти, заграничная часть нашей Церкви должна управляться сама, согласно священным канонам, определениям Священного Собора Всероссийской Поместной Православной Церкви 1917/18 гг. и постановлению Святейшего Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 7/20 ноября 1920 года, при помощи Архиерейского Синода и Собора епископов, под председательством Киевского митрополита Антония.
3) Заграничная часть Русской Церкви почитает себя неразрывною, духовно-единою ветвью великой Русской Церкви. Она не отделяет себя от своей Матери Церкви и не считает себя автокефальною. Она по-прежнему считает своею главой Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра и возносит его имя за богослужениями.
4) Если последует постановление митрополита Сергия и его Синода об исключении заграничных епископов и клириков, не пожелавших дать подлиску о верности советскому правительству, из состава клира Московского Патриархата, то такое постановление будет неканоничным.
5) Решительно отвергнуть предложение митрополита Сергия и его Синода дать подписку о верности советскому правительству, как неканоническое и весьма вредное для Святой Церкви, как в России, так и заграницей.
Объявляя о таком нашем постановлении всем верным чадам Святой Церкви, мы уповаем, что наш Великий Пастыреначальник, Господь Иисус Христос приведет ее к благу, миру и радости и посрамит всех ее врагов. ”Да воскреснет Бог и расточатся врази его” (67 Пс. 2 ст.). Аминь.
Митрополит Антоний, архиепископ Феофан, архиепископ Серафим, епископ Сергий, епископ Гавриил, епископ Гермоген, епископ Феофан, епископ Дамиан, епископ Серафим, епископ Тихон.
27 августа / 9 сентября 1927 года. Сремски Карловци». 252
Прошу обратить внимание. Никогда и ни одно послание даже Патриарха ни одной Православной Церкви, на заканчивали словом “Аминь”. Это означает, что все, изложенное в послании, является истиной и никакому обсуждению не подлежит.
Во-вторых, в этом постановлении не чувствуется ни малейшей враждебности по отношению к собратьям на Родине и к митрополиту Сергию в частности, но лишь стремление оградить их от возможных преследований со стороны советской власти, могущих последовать из-за принципиальной церковной (но одновременно и сугубо политической) позиции Зарубежной Церкви.
То есть, совершенно отсутствует та враждебность к Патриархии, которая будет культивироваться все последующие годы и, особенно, последней волной еврейской эмиграции в зарубежной церковной прессе.
 
Реакция на Декларацию в России
 
По поводу декларации митрополита Сергия высказывались, разумеется, не только за границей. Но и там, и здесь (здесь - особенно) чаще всего цитируются документы или отдельные места документов, метающие громы и молнии в адрес ее автора. Попробуем восстановить истину.
 
Осудившие
 
Многие митрополита Сергия осудили. Прот. М. Польский приводит в качестве осущивших некоторые имена: соловецкие епископы, митрополит Петр Крутицкий, митрополит Кирилл Казанский, митропполит Агафангел Ярославский, митрополит Иосиф Петроградский, архиепископ Серафим Углицкий, епископ Варлаам Пермский, епископ Евгений Ростовский, епископ Дамаскин Глуховский, архиепископ Пахомий Черниговский, епископ Аверкий (?), епископ Димитрий Гдовский, епископ Сергий Нарвский, епископ Василий Прилукский, епископ Виктор Глазовский, епископ Алексий Воронежский, епископ Иерофей Никольский. 253
Можно было бы даже продолжить этот список.
Остальными его «свидетелями» являются: просто священники, «неизвестный епископ», просто «неизвестный документ», «изгнанник с Ангары», «еп. Н.», анонимное «Воззвание», и опять «письмо неизвестного». 254
Священников сразу оставим в покое, потому что, даже если бы о. Михаил привел свидетельства сотен священников, это ни о чем не говорило бы, поскольку даже в 1929 году их насчитывалось еще около или более 35 тысяч. Анонимов всех мастей тоже оставляем в стороне. Негоже в таком серьезном вопросе ссылаться на личность, которая боится поставить под своим документом свою подпись.
Но... «осудили» еще не всегда надо понимать в смысле «отделились». Этим смешением особенно часто страдает о. Михаил Польский и это будет видно из дальнейших документов.
Итак, многие осудили митрополита Сергия. Осудили и даже прислали ему письма с отказом от общения с ним. Или просто отделились безо всяких писем и заявлений. Такие письма принято называть «формулой отложения». Формула отложения петроградцев, например, гласит:
«Посему, оставаясь по милости Божией, во всем послушными чадами Единой, Святой, Соборной и Апостольсгой Церкви, и сохраняя апостольское преемство через патриаршего Местоблюстителя Петра, митрополита Крутицкого, мы прекращаем каноническое общение с м. Сергием и со всеми, кого он возглавляет, и впредь до суда “совершенного собора местности”, т.е. с участием всех православных епископов или до открытого и полного покаяния перед святою Церковью самого митрополита, сохраняем молитвенное общение лишь с теми, кто блюдет, “да не преступаются правила отец... и да не утратим по малу неприметно тоя свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос освободитель всех человеков” (из 8 правила II Вселенского Собора)». 255
«Формула» подписана новомучеником епископами Димитрием Гдовским и Сергием Нарвским, без сомнения, не без ведома митрополита Иосифа, который поминается в литийном прощении в Зарубежной Церкви.
Справка: История петроградского отделения от митрополита Сергия стоит в неразрывной связи с именем митрополита Иосифа. Первые шаги петроградцев на пути к отложению начинались вовсе не с недовольства Декларацией, а с недовольства перемещением митрополита Иосифа (Петровых) на Одесскую кафедру. Это недовольство, кстати, подогревал и сам митрополит. Но... и здесь надо быть справедливым. Назначение митрополита Иосифа на Ленинградскую кафедру состоялось тоже распоряжением митрополита Сергия. И если петроградцы приняли как должное назначение м. Иосифа на их кафедру от митрополита Сергия, то они должны были послушно принять от него и его перемещение.
Что касается самого митрополита Иосифа, то в документах, засвидетельствовавших процесс его окончательного отложения от митрополита Сергия, о Декларации речь вообще не идет. Говорится только о его недовольстве перемещением.
В образовании так называемого «иосифлянского раскола», вызванного перемещением епископата и, в частности, самого митрополита Иосифа, было виновато больное самолюбие митрополита. Митрополит Елевферий утверждает, что в конце концов свою неправоту митрополит Иосиф понял и сам и раскаялся перед митрополитом Сергием. 256 Елевфений, стр. 124-128., но это, конечно, не так (дополнительно о митрополите Иосифе - ниже).
В «формуле отложения» Глазовской епархии говорится:
«Временно, до покаяния и отречения м. Сергия от выпущенного им “воззвания”... воздержаться от общения с ним и солидарными с ним епископами». 257
Епископ Никольский Иерофей в своей «формуле отложения» вовсе указывает, как на основание для прекращения общения с митрополитом Сергием, такие пункты, которые никак нельзя представить в конкретном виде:
«Пока он, м. Сергий т.е., был первым стражем порученного ему Патриаршего Престола, вся Церковь считала его своим руководителем, а когда он предпринял вольные начинания, неодобряемые ни народом церковным, ни собором епископов, ни благословением м. Петра, то никто не обязан идти путем его заблуждений». 258
Грубая каноническая ошибка, положенная в основу всех этих приведенных формул, была повторена некоторыми другими архиереями, а впоследствии усилена руководством Зарубежной Церкви. Дело в том, что, во-первых, до Собора, о котором говорится в первой (петроградской) формуле, согласно 14 правилу Константинопольского двукратного Собора, никто не имеет права отлагаться от своего церковного руководителя:
«Аще который епископ, поставляя предлогом вину своего митрополита, прежде соборного рассмотрения, отступит от общения с ним, и не будет возносити имя его, по обычаю, в божественном тайнодействии, о таковом святый собор определил: да будет низложен, аще токмо обличен будет, яко отступил от своего митрополита, и сотворил раскол. Ибо каждый должен ведати свою меру и ниже пресвитер да пренебрегает своего епископа, ниже епископ митрополита».
То же самое относится и к пресвитерам по отношению к епископам (пр. 13), и к епископам и митрополитам по отношению к Патриархам (пр. 15). Созвучность постановлений даже текстуальная. Опять идет речь о действиях епископов и митрополитов «до соборного рассмотрения»...
Во-вторых, покаяние, требуемое другой формулой от митрополита Сергия, возможно и необходимо только после того, как предстоящий Собор признает ошибки, нарушения или преступления митрополита Сергия.
В-третьих, требование со стороны викарных архиереев покаяния от главы Церкви до решения по его делу Собора, есть вопиющее нарушение церковного порядка и дисциплины.
В-четвертых, одобрение или неодобрение «вольных начинаний», на основании которых отложился епископ Иерофей, не подвергались никакому статистическому анализу на основе опроса всего церковного населения и мы не можем ничего определенного по этому поводу сказать. Да, было много недовольных, были смущенные, были неодобряющие и даже категорические противники Декларации, но в итоге вся Церковь осталась и пошла за митрополитом Сергием.
Роль митрополита Иосифа в петроградской трагедии была отмечена выше. Здесь - еще несколько слов о нем.  В письме к близким, датированном 28 июня 1928 года, святитель Иларион (Троицкий) выразил свое (и определявшее соловецких епископов) мнение по поводу нового «иосифлянского» раскола. Владыка Иларион собственноручно пишет:
«Что реку о сем. А то, что всем отделяющимся, я до крайней степени не сочувствую. Считаю их дело совершенно неосновательным, вздорным и крайне вредным. Не напрасно каноны 13-15 Двукр. Собора определяют черту, после которой отделение даже похвально, а до этой черты отделение есть церковное преступление.
А по условиям текущего момента преступление весьма тяжкое.
То или другое административное распоряжение, хотя и явно ошибочное, вовсе не есть “casus belli”. Точно также и все касающееся внешнего права Церкви (т.е. касающееся отношения к государственной политике и под.) никогда не должно быть предметом раздора.
Я ровно ничего не вижу в действиях митр. Сергия и Синода его, что бы превосходило меру снисхождения или терпения. Ну, а возьмите деятельность, хотя бы Синода с 1721 по 1917 г. Там, пожалуй, было больше сомнительного, и, однако ведь, не отделялись. А теперь будто смысл потеряли, удивительно, ничему не научились за последние годы, а пора бы, давно пора бы... Это большая беда...». 259
О самом митрополите Иосифе, отделившемся от законной церковной власти, архиепископ Иларион в том же июльском письме пишет:
«...Ну, еще какие письма получил, то скажу так. Везде писаны пустяки, кто напротив пишет. Какую штуку выдумали. Он мол отступник (митрополит Сергий - сост.). И как пишут, будто без ума они. Сами в яму попадают и за собой других тащат. А Осиповы письма (т. е. митрополита Иосифа - сост.) уж очень не понравились. Будто и не он пишет вовсе.
У него будто злоба какая. И самый главный грех тот, что его на другую должность перевели. Значит отступник. Это глупость. Что и других переводят, так что ж делать, поневоле делают, как им жить дома нельзя. Допреже по каким пустякам должность меняли и еще рады были, а теперь заскандалили. А теперь для пользы дела, не по интересу какому. Лучше дома жить, это что говорить, да от кого это зависит. С ним ничего не поделаешь, хоть об стенку лбом бейся, все то же будет. Значит, ругаются по пустякам и зря, вред себе и другим делают». 260
Кстати сказать, в эскалации иосифлянского раскола приложили свою руку и зарубежные архиереи. В июле 1928 года митрополит Антоний каким-то образом сумел тайно переслать из-за границы письмо с призывом «всем верным архипастырям» примкнуть к Архиерейскому Синоду. 261 Все нам на пользу, что против Патриархии!
Надо сказать, что о. Михаил не идет по новому пути, когда старается в подтверждение своего утверждения привлечь правдами и неправдами всевозможные «свидетельства».
Таким приемом пользовались уже последователи митрополита Иосифа. Для поддержания (или создания) авторитета они начали составлять списки архиереев, которые якобы отделились от митролита Сергия и присоединились к их движению. Списки эти, конечно, не лежали в письменном ящике стола, а всеми возможными способами распространялись по стране.
Таких списков было составлено в разное время и разными лицами несколько. Были списки, в которых числилось 18 архиереев, отошедших от митрополита Сергия, в других их было 26 или 28, а в одном списке - даже 88. В одном таком списке значился в числе раскольников даже епископ б. Лужский Мануил (Лемешевский), один из самых активный борцов против раскола митрополита Иосифа.
Всякий слух, который хоть как-то говорил о недовольстве распоряжениями митрополита Сергия со стороны какого-либо архиерея, использовался ими в своих целях. Например, узнав, что митрополит Новгородский Арсений (Стадницкий) недоволен кое-какими действиями митрополита Сергия, о нем тут же распространили молву, что он состоит в числе оппозиционеров. Митрополиту Арсению пришлось по этому поводу писать специальное письмо от 28 марта (10 апреля) 1928 года (оно будет приведено в этом сборнике ниже).
Для поддержания раскола пользовались разными предсказаниями и сновидениями «блаженных», «юродивых». Одна из таких блаженных якобы видела во сне Божию Матерь и рядом с Нею епископа Димитрия (Гдовского, одного из самых активных деятелей и распространителей иосифлянского раскола).
Матерь Божия возложила якобы на него руку и что-то сказала ему к утверждению его в вере. Другие видели последователей митрополита Сергия в геене огненной, а последователей митрополита Иосифа, естественно, в великой славе. 262 .
Отец Михаил «пророчествами» и «видениями» не оперирует, но факты подтасовывает довольно часто. Итак, о подтасовках.
 
Соловецкие епископы о Декларации
 
Среди епископов, которые перечисляет о. Михаил, есть совершенно «мертвые» души. И во-первых, это, конечно, соловецкие епископы. Ни словом, ни намеком не дают они оснований для отделения от митрополита Сергия. Вот что они пишут:
«I. Мы одобряем самый факт обращения Высшего Церковного Учреждения к правительству с заверением о лояльности Церкви в отношении к Советской власти во всем, что касается гражданского законодательства и управления.
Подобные заверения, неоднократно высказанные Церковью в лице почившего Патриарха Тихона, не рассеяли подозрительного отношения к Ней правительства. Поэтому повторение таких заверений представляется целесообразным.
II. Мы вполне искренно принимаем чисто политическую часть послания, а именно:
а) мы полагаем, что клир и прочие церковные деятели обязаны подчиняться всем законам и правительственным распоряжениям, касающимся гражданского благоустройства государства;
б) мы полагаем, что тем более они не должны принимать никакого ни прямого, ни косвенного, ни тайного, ни явного участия в заговорах и организациях, имеющих целью ниспровержение существующего порядка и формы правления;
в) мы считаем совершенно недопустимым обращение Церкви к иноземным правительствам с целью подвигнуть их к вооруженному вмешательству во внутренние дела Союза для политического переворота в нашей стране;
г) вполне искренно принимая закон, устраняющий служителей культа от политической деятельности, мы полагаем, что священнослужитель как в своей открытой церковно-общественной деятельности, так и в интимной области пастырского воздействия на совесть верующих не должен ни одобрять, ни порицать действий правительства.
III. Но мы не можем принять и одобрить послание в его целом, по следующим соображениям:..
(Далее идут сами соображения).
IV. Наконец, мы находим Послание Патриаршего Синода недоговоренным, а потому недостаточным...». 263
Отвергая отдельную часть Декларации и политики митрополита Сергия, соловецкий епископат в принципе был согласен с его общей политикой. Об этом, кроме самого Послания, говорит в своем донесении митрополиту Сергию и прот. И. Шастов, находившийся в лагере вместе с соловецкими епископами во время написания этого Послания.
«По прочтении означенной декларации и суждению о ней было вынесено определенное заключение: декларацию надо считать необходимым актом, свидетельствующим лояльное отношение к государственной власти и не нарушающим ни догматического, ни канонического учения. А потому приемлемой “для нас”». 264
Архиепископ Иларион (Троицкий) в ноябре 1927 года собрал в Соловецком лагере в келье архим. Феофана 15 архиереев и после обсуждения Декларации было принято решение: оставаться в общении с митрополитом Сергием и осудить «иосифлян». «Никакого раскола! Будем хранить верность Православной Церкви в лице митр. Сергия». 265
«Что бы ни стали нам говорить и кто бы ни был, мы должны на это смотреть, как на провокацию, желающую нас разделить с митр. Сергием и его Синодом, а потому мы должны держаться единства». 266
Виртуозные манипуляции производит над текстом этого соловецкого послания прот. М. Польский. 267 Этот документ он приводит в качестве доказательства, что епископат соловецкий Декларацию не принял. Приводит урезанным и урезанным недобросовестно.
Ни одним словом не упоминая об одобрении Декларации соловчанами в первых двух пунктах, он, опуская, кстати, нумерацию, чтобы читателю был незаметен пропуск, начинает его цитировать сразу с третьего пункта. А ведь не случайно приведенные выше первые два пункта поставлены авторами на первом месте. И о безблагодатности или ереси митрополита Сергия и об отделении от него в этом послании нет и намека.
Страдающие епископы ни словом не говорят в своем послании даже о преступлениях митрополита Сергия (созвучно с постановлением зарубежного Архиерейского Собора) и уж тем более не предают его анафеме и не отлагаются от него. Митрополит Елевферий, видевшийся с некоторыми из них в Москве в конце 1928 года лично, пишет:
«Для меня не было ничего неожиданного, когда мне бывшие узники-иерархи сообщали, что там на Соловках, все исповедники, за печальным исключением трех, не имеющих силы и значения, из которых одного знаю я, стоят с м. Сергием и его Синодом. Особенно горячим поборником его является все тот же А. Илларион». 268 Митроп. Елевферий, стр. 124..
Но самое курьезное в связи с этим посланием заключается в том, что по свидетельству некоторых авторитетных авторов, «на самом деле, сделавшееся известным заграницею так называемое послание Соловецких узников, в действительности написано единолично одним протоиереем и распространялось в России без подписи иерархов». 269
 
Митрополит Петр о Декларации
 
Теперь о Местоблюстителе митрополите Петре. Недалеко от него (пос. Хэ Обнорского района Тобольского округа) также в ссылке находился и епископ Спасо-Клепиковский, викарий Рязанской епархии Василий (Беляев). Они вместе через газету ознакомились с текстом Декларации. О том, какое впечатление она произвела на Местоблюстителя, епископ Василий докладывал впоследствии митрополиту Сергию:
«Его Высокопреосвященству, Временному Заместителю Местоблюстителя Патриаршего Престола и Священному Синоду епископа Василия, епископа Спас-Клепиковского, викария Рязанского
Доклад.
29 октября настоящего года (н.ст.) я возвратился из ссылки, которая до окончания ее, т.е. до 9 января 1929 г. (н.ст.) заменена минусом 6. С 1 августа по 23 сентября (н.ст.) я прожил в поселке Хэ Обнорского р-на Тобольского округа, вместе с митр. Петром, Местоблюстителем, и, по его поручению, должен Вам сообщить нижеследующее: Владыка получил возможность (из газ. “Известия”) прочитать декларацию нынешнего Православного Синода и вынес от нее вполне удовлетворительное впечатление, добавив, что она является необходимым явлением настоящего момента, совершенно не касаясь ее некоторых абзацев. Владыка Митрополит просил передать его сердечный привет Митрополиту Сергию и всем знающим Его. Смиренный послушник Вашего Святейшества, епископ Василий, викарий Рязанский. 11 ноября 1927 г.». 270
И о. Михаил пишет о том же, но... лукавя: «Еп. Василий, вик. Рязанский (11 ноября 1927 г.), вопреки другим известиям сообщает, что с 1 августа по 27 сент. был вместе с м. Петром на о. Хэ, и последний одобрил позицию м. Сергия». 271 , но о том, что митрополит Петр одобрил именно Декларацию, о. Михаил умалчивает.
«Другие известия», о которых говорит о. Михаил, заключаются опять же в анонимном свидетельстве некоего участника научной экспедиции Н., которому митрополит Петр якобы дал устный отзыв о Декларации:
«Для первоиерарха подобное воззвание недопустимо. К тому же я не понимаю, зачем собран Синод, как я вижу из подписей под воззванием, из ненадежных лиц. Так, например, епископ Филипп форменный еретик. И мне предлагалось, в более приличных выражениях, подписать воззвание, я не согласился, за это и выслан. Я доверял м. Сергию и вижу, что ошибся». 272
Вот два свидетельства: епископа, открытое, письменное и официальное, и «научного работника», анонимное, устное, частное... Отец Михаил предпочитает анонимное, поскольку оно укладывается в его схему.
 
Митрополит Кирилл и другие о Декларации
 
Митрополит Кирилл, которого о. Михаил старается представить своим союзником в обвинении митроп. Сергия, писал: «Совершенную им (т.е. митрополитом Сергием - сост.) подмену церковной власти, конечно нельзя назвать отпадением от Церкви, но это есть несомненно тягчайший грех, падение. Совершителей греха я на назову безблагодатными». 273
«Мирянам, - писал он, - принимать деятельное участие в церковной жизни приходов, возносящих имя митр. Сергия в качестве возглавляющего иерархию пастыря, не следует». Но если в данной местности нет «православного» храма, то они могут посещать богослужение и принимать Св. Тайны в храмах, подчиняющихся митр. Сергию». 274
«Незадолго до своей кончины, последовавшей от укуса змеи в августе 1941 года, митрополит Кирилл осознал свою ошибку (отделения от митрополита Сергия - сост.) и примирился с митрополитом Сергием, так долго ожидавшим его обращения». 275
Митрополит Агафангел, инициатор Ярославско-Ленинградского откола, «за несколько времени до смерти официально заявил сергиевскому Синоду о своей ошибке и просил принять его в общение с Церковью: был принят и умер умиротворенным». 276 Обстоятельства его покаяния выглядели следующим образом.
3/16 мая к владыке Агафангелу прибыла для переговоров с ним посланная митрополитом Сергием делегация в составе архиепископа Ювеналия (Масловского) и прот. Владимира Воробьева. Между ними состоялась душевная беседа, которая окончательно расположила митрополита Агафангела к полному примирению с митрополитом Сергием.
Многие из тех, кто хорошо знал митрополита Агафангела, с недоверием отнеслись к этому факту. Среди них был и прот. Феодор Молчанов из Майкопа. Он непосредственно обратился к митрополиту телеграммой:
«Ярославль. Митрополиту Агафангелу
Правда ли что соединились канонически Митрополитом Сергием.
Протоиерей Молчанов».
Ответная телеграмма митрополита Агафангела гласила:
«Ярославль № 43, 23-го, 14 час. Майкоп Протоиерею Молчанову.
Верно. Митрополит Агафангел».
На отпевание и погребение митрополита Агафангела от Синода был послан архиепископ Павел.
Вслед за митрополитом Агафангелом присоединились и трое его викариев: архиепископ Серафим, архиепископ Варлаам и епископ Евгений. 277
Примечательны слова архиепископа Илариона, сказанные им по поводу позиции епископа Виктора Глазовского: «Я писал Вам, какой народ несдержанный пошел. Много ругаюсь я с таким народом. Который Глазовский (разумеется епископ Виктор - сост.), ну это прямо искушение одно. Говорить с ним не приведи Бог. У него все будто навыворот, и все говорит, что все родные за него, и ничто слушать не хочет. Про него писали много. Ну, совсем человек сбился и себя одного за правого почитает». 278
Тем не менее, находясь на Соловках, под влиянием соловецких епископов, особенно владыки Илариона, епископ Виктор согласился с его убеждениями и тоже присоединился к митрополиту Сергию. 279
О своем присоединении он сообщил вятской пастве и сделал соответстующее распоряжение. Епископ Виктор, примиренный с митрополитом Сергием, скончался в лагере же 19 апреля 1934 года. 281
Согласно утверждению о. Михаила Польского, Декларация была вредна для Церкви по следующим причинам, в том числе:
1) она легализовала только высшее Церковное Управление, но не епархиальное.282.;
2) она усилила гонения на Церковь. 283
Во-первых, странно, что противник всякой легализации, о. Михаил негодует, что было легализовано только центральное Управление. Но и это неправда. В Послании митрополита Сергия от 31/XII-1927 года, подписанном еще десятью епископами, говорится, что постепенно открываются Епархиальные Советы. 284
Во-вторых, ссылкой на то, что после Декларации были арестованы десяток епископов доказать, что они были арестованы из-за Декларации можно только для совершенно несведущего человека. Сам же о. Михаил признает, что «состав (епископов - сост.), принявших позицию м. Сергия и имевших кафедры, истреблен в порядке общего гонения, не взирая на их лойяльность к главе Церкви. Одни, как м. Анатолий Одесский (Грисюк) умерли в тюрьмах и ссылках, другие, как м. Серафим (Мещеряков), арх. Ювеналий (Масловский), арх. Питирим (Крылов) и др. расстреляны, третьи, очень молодые епископы, как Иоанн (Широков), Серафим (Александров) Бакинский, Рафаил и др. до сего времени в тюрьмах и ссылках». 285
Прием, которым пользуется о. Михаил, равносилен тому, как перечислением арестованных в середине декабря 1926 года близких к митрополиту Петру и проживавших в Москве архиереев (архиепископы Николай Владимирский, Пахомий Черниговский, Прокопий Херсонский, Гурий Иркутский, епископы Парфений Ананьевский, Дамаскин Глуховский, Тихон Гомельский, Варсонфий Каргопольский и др.) пытаться доказать, что их арест явился следствием распоряжения митрополита Петра о своих временных заместителях.
Но и здесь о. Михаил не избежал недобросовестности. Дело в том, что некоторые из упомянутых им архиереев, как «жертвы декларации», - Сергий Нарвский, Евгений Ростовский, Кирилл Казанский – были сосланы еще до Декларации. 286 .
Примечательно также письмо (предсмертное) протоиерея Валентина Павловича Свенцицкого «Духовным моим детям», аргументы которого в период его противостояния митрополиту Сергию часто цитируются противниками Московской Патриархии, но которое никогда не было опубликовано на Западе.
Но прежде - его «старое» письмо митрополиту Сергию от 12 января 1928 года. Тогда он был настоятелем одного из самых почитаемых храмов Москвы - «Никола Большой Крест».
«Сознавая всю ответственность перед Господом за свою душу и за спасение душ вверенной мне паствы, с благословения Димитрия (Любимова), епископа Гдовского, я порываю каноническое и молитвенное общение с Вами и организовавшимся при Вас совещанием епископов, незаконно присвоившим себе наименование «Патриаршего Синода», а также со всеми, находящимися с Вами в каноническом общении, и не считаю Вас более Замесстителем Местоблюстителя Патриаршего престола на следующих основаниях:
Декларация Ваша от 16(29) июля и все, что общеизвестно о Вашем управлении Церковью со времени издания «Декларации», с несомненностью устанавливает, что Вы ставите Церковь в ту же зависимость от гражданской власти, в которую хотели поставить Ее два первых «обновления», - вопреки священным канонам Церкви и декретам самой власти гражданской...». 287
А теперь - «предсмертное» письмо:
«Духовным моим детям.
Ваш духовный отец сделал страшную духовную ошибку и тяжко согрешил. Три года тому назад я отделился от митрополита Сергия и увел свою паству из лона Православной Церкви. “Горе тому, через кого в мир приходит соблазн” (Мф. 18, 7), а я соблазнил многих. Ошибка моя заключалась в том, что свое личное разумение и свое личное чувство я поставил выше Соборного разума, выразившегося в священных канонах.
Я умираю. И перед лицом смерти сознаю этот свой страшный грех пред Святой Церковью и пред Вами. Простите меня ради Христа и вернитесь вместе со мною в лоно Православной Церкви, принеся покаяние в отпадении от Православия, в каковое вовлек я Вас. Кто из Вас не потерял в меня веру как в духовного руководителя, несмотря на это страшное мое заблуждение, тот пусть останется со мной в единении. Протоиерей Валентин Свенцицкий. 11 сентября 1931 г.». 288 
Таким образом, из всего внушительного списка о. Михаила остаются несколько никому на сегодня не известных человек, которые никак не могут представлять единодушно всей Церкви 289 с ее 260 епископами, от которой якобы откололся митрополит Сергий.
Все эти разговоры об узурпаторстве митрополита Сергием высшей церковной власти, о его отступлении от Православия и безблагодатности Московской Патриархии возникли значительно позднее, причем, странное совпадение: особая острота ненависти (!) против Московской Патриархии падает на послевоенное время и нынешнее, когда за рубеж выплеснулись две мощные волны эмигрантов из Союза, которые, вливаясь в Зарубежную Церковь, хотят показать себя более зарубежными, чем сами зарубежники, хотя некоторые из самых активных отрицателей Московской Патриархии в Советском Союзе не то, что не знали храмового порога, но многие из них были нормальными советскими комсомольцами.
 
Принявшие
 
Несравненно больше иерархов после осмысления приняли и саму декларацию, и общую позицию митрополита Сергия. И не только сами не порвали с ним канонического общения, но и других, как мы видели, предупреждали от такого гибельного шага.
И одни из самых авторитетных свидетелей - те самые соловецкие епископы-узники, которых о. Михаил Польский старается представить как свидетелей раскола, учиненного митрополитом Сергием. На время издания Декларации в Соловецком лагере особого назначения (СЛОНе) сидели: архиепископы Иларион (Троицкий), Прокопий (Титов), Амвросий (Полянский), Петр (Зверев),Евгений (Зернов), епископы Глеб (Покровский), Мануил (Лемешевский) и другие, всего 17 или 20. Из них 17 архиереев дали клятву хранить единство церковное и пребывать в общении с м. Сергием. 290
Среди них - неутомимый борец против иосифлянского раскола - епископ Мануил (Лемешевский), тот самый Мануил, благодаря которому в свое время Петроградская епархия, отвергнув соблазн обновленчества, сохранила себя в союзе с Патриархом Тихоном.
И снова слово исповедникам. В очередном письме (осень 1927 года) трое соловецких узников-епископов излагают свои 15 пунктов по поводу Декларации митрополита Сергия. Справедливо критикуя многие ее положения и действия митрополита, они говорят:
«...13. Хотя деятельность м. Сергия в его второе заместительство не может быть одобряема во многих отношениях, хотя вторичное занятие им поста Местоблюстителя не бессомнительно, но дабы не увеличивать разделений и расколов, поелику он не проповедует еще всенародно ереси, осужденной отцами, православные не должны порывать общения с ним, как с заместителем первоиерарха, впредь до Собора или до возвращения м. Петра, которые должны будут предать м. Сергия церковному суду.
14. Синод при м. Сергии, в качестве центрального канонического органа, признать нельзя и в виду способа его образования, и в виду наличного состава его членов, из которых лишь 1-2 могли бы расчитывать на некоторое доверие, но и его потеряли они, вступив в такой Синод. Поэтому распоряжения м. Сергия, как временного заместителя Местоблюстителя, могут быть принимаемы, впрочем, не без рассуждения. Распоряжения м. Сергия в качестве председателя его Синода, как и распоряжения Сергиевского Синода, могут быть приемлемы только тогда, когда они касаются взаимоотношений Церкви и советской власти и издаются не с нарушением церковных принципов и законов...
15. ...Теперь каноническая ниточка пока еще связывает м. Сергия с Православной Церковью и нас с м. Сергием...».
Прот. М. Польский, опять же, приводит пространную выдержку из этих «Пунктов». 291, но ни 13-го, ни 14-го, ни 15-го пунктов не приводит. А суть-то как раз в них!
А вот еще одно свидетельство почитаемого иерарха:
«О печальных явлениях в жизни ее (т. е. Церкви - сост.) за последнее время, в связи с новым расколом (т.е. отложениями от митрополита Сергия – сост.), мне стало ведомо из официальных документов, присланных мне правителем дел Вашего Церковного Управления преосвященным Сергием. По частным же сообщениям, и мое имя упоминается иногда в числе оппозиционеров. На это я не давал никаких полномочий и ничем не проявлял это.
Я могу быть недовольным по неосведомленности своей, теми или иными действиями, что, например, я высказывал в частной переписке с Вами, но это отнюдь не влекло и не влечет меня на путь раскола. Нужно быть слишком осторожным, чтобы не предвосхитить себе права собственного суждения, а тем более осуждения и разрыва с наличной церковной властью того или иного времени до соборного осуждения, восхищая себе соборный суд. Разумеется, если дело не касается веры.
Действия митрополита Агафангела, митрополита Иосифа, епископа Димитрия и иже с ними, я отнюдь не одобряю, раздорнические мысли и действия их прекрасно разоблачены в анонимном воззвании за подписью “православного”, повидимому Ленинградского. Прошу Ваших молитв с братскою любовию Арсений, Митрополит Новгородский.
С подлинным верно. Управляющий делами Патриаршего Священного Синода, епископ Сергий.
Копия верна: член епархиального совета и Секретарь протоиерей Николай Либон». 292
Одним из первых в ряду защитников единства Церкви стоит, конечно, имя ближайшего сотрудника Патриарха Тихона, архиепископа Илариона (Троицкого). Его роль в борьбе с откольниками всех мастей и толков была показана выше, здесь повторим только два небольших, но ярких свидетельства.
Подобно соловецким епископам, болезненно переживали отложение митрополита Иосифа и бывшие ленинградские епископы: Сестрорецкий Николай (Клементьев), Кронштадтский Венедикт (Плотников) и Ладожский Иннокентий (Тихонов). Все они порознь высказались против раскола с митрополитом Сергием и слали разным лицам письма, в которых, с одной стороны, доказывали, что в действиях митрополита Сергия нет нарушения ни догматов, ни канонов, ни уставов (епископ Венедикт), а с другой - убедительно разоблачали всю несостоятельность раскольников. Епископ Иннокентий обращался даже напрямую к епископу Димитрию с обширным увещательным письмом. Епископ Николай (Клементьев) в одном из своих писем писал:
«...Действия митр. Иосифа мне кажутся непоследовательными и не чуждыми некоторой тонкой своекорысти.
1. Непоследовательны: прерывая общение с митр. Сергием, Владыка Иосиф поддерживает свое общение с митр. Петром, поддерживающим и одобряющим митр. Сергия. Выходит против математического правила: две величины, равные порознь третьей...
2. Но пряди тонкого своекорыстия почему-то обнаружились не тотчас после обнародования сергиевского обращения, а спустя два месяца, когда митр. Иосифа задело организационно-административное колесо Синода и митр. Сергия.
Получается впечатление при чтении Иосифовских документов такое, что они не появились бы на свет, если бы автор их не был затронут служебным передвижением к некоторому понижению. Не протестовал он в прошлом году при назначении с Ростовской кафедры на Ленинградскую, полагаю, что не протестовал бы и в том случае, если бы обращению митр. Сергия сопутствовало бы какое-либо заявление с другой стороны, облегчающее положение Церкви.
Эти соображения ослабляют только силу протеста, но не уничтожают. Принципиальная сторона его - теряет ли Церковь вообще или священноначалие в частности свою чистоту и правду от своих заявлений покорности и содействия безрелигиозной власти - великий вопрос, который, независимо от осложнений личной борьбы, конечно, когда-нибудь найдет свое решение.
Если обращение сделано, выражаясь словами Писания, “уповающе токмо в животе сем”, то оно и восприемлет здесь свое возмездие, если же автор его живет в надежде живота вечного - чего, я думаю, отрицать никак не следует, - то надо усматривать и мотивы издания обращения не шкурнические (простите грубое слово и продажные), а попечительные о Церкви и преследующие ее спасительную пользу.
В худшем случае, надо думать, митр. Сергий добросовестно заблуждается, а не сознательно предательствует. Лично я оцениваю его действия так: Понятие “общества” (Церковь в ее человеческой половине) и народа шире понятия государства и власти - отсюда в конституциях вполне понятны и допустимы любовь к отечеству (народу и Церкви) и вражда к другим партиям, как органам управления.
Сколько сменялось видов государства, устройства и форм власти только, например, в нашей истории, а народ русский - все один и Церковь единая православная. Любовь к Церкви и народу (Рим. гл. XII и 1 Кор. гл. XIII) долготерпеливо побеждала злое государство и власти.
Мы, архипастыри, как лица апостольского преемства, ответственны не за себя только и за свой исторический момент, но и за все прошлое. Дерзаем ли мы, например, осудить Церковь Петровского периода за то, что она, выстрадав от всешутейского и всепьянейшего церковного сообщества (собора), пошла на устроение свое в новых условиях тогдашней жизни и постепенно их изгладила? Если она ошиблась тогда, то мы, “зиждя грады пророческия”, тем самым виним себя и продолжаем их ошибку, - следовательно, неправославны.
Но такого сознания в нас нет: несмотря на личные недостатки Феофана Прокоповича, Церковь не извергла его, хотя современники и сторонники Феодосия Яновского весьма зазирали его и хотя наша иерархия есть ведь и его преемница.
Так и митр. Сергий верит в избранный им путь церковного устроения и поскольку до него наши архипастыри и пастыри не противились законодательству советской власти в церковных делах до обращения митр. Сергия, по совести стараясь исполнять инструкции, несоответствующие канонам, и за это их не осуждали (в числе исполнителей были особенно ревнивы и нынешние противники митр. Сергия), постольку не следовало бы спешить осуждать, а тем более порывать с митр. Сергием сейчас, ибо, в сущности, пока он ничего не прибавил к тому, что фактически было...». 293
Митрополит Никандр (Феноменов) Ташкентский письмом от 15 февраля 1928 года категорически осуждает раскол с митрополитом Сергием. 294 Он пишет (на бланке денежного перевода):
«...Печально, что епископ Виктор (Островидов) самочинствует. Печально, что его самочинству следуют другие. За митрополита Сергия надо усилить свои молитвы, потому что здоровье его сильно пошатнулось от постоянных забот о Св. Церкви. Пошли, Господи, много лет здравствовать, а самочинцам всяким, раздирающим Св. Церковь, - скорейшее вразумление от Бога. Как Господь прогневался на Церковь и какую тьму врагов выпустил из среды Ее же!».295 «Акты святейшего...», с. 581..
От имени митрополита Михаила Киевского и епископа Константина епископ Полонский Максим 19 сентября 1927 года сообщает, что в Ходжейли пять епископов (архиепископы Аверкий Кедров, Валериан Рудич, Герман Ряшенцов и еще двое) не только одобрили легализацию, но и заявили:
«Если бы для легализации потребовалось кому-либо вообще и кому-нибудь из нас в частности уйти на покой - согласиться и на это, только чтобы легализация все таки прошла». 296
Письмо это весьма примечательно, и в полном виде оно выглядит таким образом:
«Ваше Высокопреосвященство, Всемилостивый Архипастырь и Отец!
Вчера от духовного Вашего сына, моего господина и отца благостнейшего Арипастыря архиепископа Аверкия получил я письмо, с содержанием которого в некоторой части считаю своим нравственным долгом познакомить и Ваше Высокопреосвященство.
В Ходжении 297 на собрании епископата 24 сентября ст.ст. (трое мне близко известных - Аверкий Кедров, Валериан Рудич, Герман Ряшенцев и двоих не знаю) постановлено: легализацию-регистрацию приветствуем. Послание митр. Сергия принимаем. Если для легализации потребовалось бы кому-либо вообще и кому-нибудь из нас в частности уйти на покой, согласиться и на это, только чтобы легализация все же прошла.
Про себя архиеп. Аверкий в письме пишет, что у него лично таковое отношение было с самого начала. Я всегда готов был сказать с Григорием Богословом “если я Иона - бросьте меня в море”. И теперь Владыка Аверкий радуется, что достигнуто соглашение, что его собратия приняли его формулу отношения. Отрадно и приятно было читать эти слова Владыки Аверкия, в них чувствовалось что-то свое, родное.
Мой господин и я верили в честность и мудрость Вашего Высокопреосвященства. Верим, что Вы лучше других можете вывести церковный корабль на свежую воду в открытое море для плавания...
Конечно, не мало есть людей, которые стараются дискредитировать и личность и дело Вашего Высокопреосвященства из-за сведения личных счетов или для устроения своих партийных дел, а также и заграница пытается удержать за собою автокефалию, а те, говорят, делай как знаешь,  но мы по всему тому, что нам известно, заключаем о мудрых ходах Вашей работы.
И вот в то время, когда другие посевают большую разруху церковную на радость желающим ее критикованием и осуждением Ваших деяний, потому что, живя в стороне, легко и безответственно сие можно проделывать, мы желаем Вас и просим Господа Бога согреть сердца всех недовольных, неудовлетворенных посланием и преисполнить его тревогой не за себя лично, но за благо и судьбу нашей дорогой Церкви родной.
Помоги Вам, Господи. В таком деле как Ваше - установить повсеместно добрые нормальные отношения Православной Церкви со Властию при условиях переживаемого времени - не обойдешься без терния, хулы и клеветы. От души желаю полного успеха предпринятому Вашим Высокопреосвященством делу, испрашивая Божией помощи на Ваш труд, пребываю к Вам сыновнею почтительностию и любовию Вашего Высокопреосвященства. Недостойный послушник и богомолец Максим, Епископ Полонский. 13/26 окт. 1927 года». 298
Все это ведь пишут тоже исповедники, находящиеся в ссылке! Уж они-то имели все основания по-человечески не принять Декларацию, которая призывала их к признанию власти, которая их выслала. Но они думали не о себе, а о Церкви в целом...
Архиепископ Курский Ювеналий, прибывший из Соловков 9 марта 1927 года сообщил, что соловецкие епископы будут находиться в каноническом, молитвенном церковном общении с ним (митрополитом Сергием - сост.), на условии его единения с митрополитом Петром и сохранении в чистоте канонов, догматов и уставов Церкви. 299
Прот. Шестов, как было сказано выше, в своем письме митрополиту Сергию от 15 февраля 1928 года подтверждает извещение архиепископа Ювеналия о нежелании соловчан порывать каноническое общение с митрополитом Сергием.
Архиепископ Евгений (соловчанин) 5 декабря 1927 года писал: «Нет никаких канонических оснований к неподчинению м. Сергию, действия которого не касаются православного вероучения и не нарушают благодатности таинств». 300
Из числа епархиальных архиереев, которые не только молча разделяли позицию митрополита Сергия, но активно осуждали всякий раскол с ним, принадлежат также митрополит Ленинградский Серафим (Чичагов), епископ Петергофский Николай (Ярушевич), викарий Ярославской епархии епископ Тутаевский Вениамин (Воскресенский), епископ Серпуховской Сергий (Гришин). 301
Епископ Нижне-Чирскний Захарий (Лобов) от себя лично и от лица находившихся с ним епископов - Иринарха, Антония и Сергия, проживавших в Краснококшайске (Марийская область - тоже исповедники), в письме от 26 января 1928 года пишет о «неразумном бунте еп. Виктора» Глазовского. Все они горячо протестуют против неразумных и преступных выступлений Владыки Виктора и осуждают его за его отделение от митрополита Сергия и Синода.
Епископ Захария и трое его со-ссыльных просят и умоляют всех протестантов оставить всякое сомнение и протесты против митрополита Сергия, ибо все канонично и разумно в его действиях, а если бы не так, то они этого тоже не потерпели бы. 302
Архиеписакоп Вятский Павел посланием к пастве от 1 декабря 1927 года писал: «Я подписал воззвание м. Сергия от 16/29 июня с.г. с тем, чтобы не поступаясь ни мало православием и канонами Церкви, создать для вверенной мне Вятской епархии вполне легализированное гражданской властью управление, а вверенному мне духовенству - обстановку мирного пастырского труда». 303
Но самое авторитетное, как кажется, свидетельство в пользу Декларации принадлежит митрополиту Сергию (Воскресенскому), экзарху Эстонии и Латвии, бывшему епископу Серпуховскому, члену и первому секретарю Московского Синода (был убит советскими партизанами во время войны). Вот уж кто, оказавшись за пределами власти большевиков мог легко отречься от «сергианской ереси», в которой лично участвовал своими трудами в Патриархии. Тем не менее, в своей работе «Церковь в СССР пред войной» он пишет:
«Посильно замедлить, затормозить предпринятое большевиками разрушение Церкви всегда было главной задачей Патриархии. Она стремилась оградить догматическую чистоту и каноническую верность Православия, одолеть схизмы, сохранить каноническое законное преемство высшей церковной власти, удержать канонически законное положение Российской Церкви среди прочих автокефальных Церквей и довести таким образом Церковь до лучшего будущего, когда, после крушения большевизма, Церковь могла бы снова воспрянуть. Чтобы работать над выполнением этой задачи, Патриархии прежде всего надлежало сохранить собственное существование, которому грозила большая опасность.
Советская власть и Патриархия противостояли друг другу, как две враждебные силы, вынужденные, каждая по своим причинам, идти на обоюдный компромисс. Согласившись на компромисс, на какие-либо уступки Церкви, большевики затем обманывали Патриархию, делая эти уступки иллюзорными.
Самая легализация Патриархии не оправдала на практике тех ожиданий, которые первоначально на нее возлагались. Легализована была не Православная Церковь, как целое, а именно Патриархия лишь. В результате получилось крайне парадоксальное положение: Патриархия оказалась легальным органом нелегальной организации. Она получила признанную возможность говорить от имени непризнанной Церкви и легально давать распоряжения, ни для кого юридически не обязательные.
Большевики терпели существование Патриархии только ради собственных выгод. Но ради Церкви мы все же мирились со своим унизительным положением. Патриархия оставалась единственным легализованным органом церковного управления и потому она одна только сохраняла возможность хоть несколько упорядочивать церковную жизнь и тормозить разрушение Церкви большевиками». 304
Авторитетнейшие архиереи, как видим, изложили свою позицию по отношению к Декларации, и не нашли в ней ничего, достойного обвинения митрополита Сергия в ереси и отделения от него через прекращение с ним молитвенного общения. Другие епископы, принимая Декларацию, просто не имели повода публично выступить с изложением своей позиции.
Соловецкие епископы, митрополиты Петр, Кирилл, Агафангел, архиепископ Иларион, многие исповедники - т. е. авторитетнейшие иерархи того времени, многие из которых прославлены Зарубежной Церковью, сохранили свою связь с Церковью, которую Зарубежная Церковь не признает даже за Церковь! То есть, она молится святым, принадлежащим к еретической Церкви! Что-то здесь не так.
Епископ Прилукский Василий (Зеленцов) по свежим следам Декларации (осень 1927 года, Соловецкий лагерь) предпринял глубокое каноническое исследование этого документа и действий митрополита Сергия.
Вцелом это - критика, анализ политической и церковной ситуации, рассуждения о мере допустимости политической деятельности отдельных церковных членов и Церкви вцелом, горькая правда, серьезные упреки (много упреков) митрополиту Сергию, но, опять же, призыва к разрыву с ним отношений нет.
Отец М. Польский и в этом случае выхватывает из текста только то, что как-то вписывается в его схему ненависти к Московской Патриархии. 305 А в исследовании этом есть и такие строки, которые пригодятся нам в дальнейшем:
«После соборного постановления от 2/15 августа 1918 г., каждый член Всероссийской Православной Церкви, если занимается политикой, отвечает за нее, как гражданин своей страны, перед своей страной; а как христианин за свои политические грехи (если их наделает) отвечает перед своей богоданной совестью и перед пастырем духовником в порядке обычного частного покаяния, а не в порядке общественного церковного суда и взыскания пред судиями церковными и властями церковными.
Церковь при этом прощает ему, при раскаянии его, через его духовника-пастыря и те его полититичаские грехи, которыми он нанес вред самой Церкви, - если видит, что его намерения были чисты и проникнуты стремлением чисто служить Богу и Церкви, т.ч. он нанес вред Церкви не злонамеренно: ибо покаяние служит искони «городом убежища» от общественного церковного суда таким незлонамеренным вредителям Церкви, начиная от Савла-Павла, возглавлявшего гонения на Церковь “по неведению” (1 Тим. 1, 13).
Только при сознательном употреблении имени Церкви в своей политической деятельности и при злонамеренном нанесении ей вреда своей политической деятельностью член Всероссийской Поместной Церкви может быть привлечен за занятие политикой к общественному церковному суду или административному церковному взысканию (и, конечно, законными и полноправными судиями и властями...)».
В заключении этого исследования сказано:
«Господь и Бог наш Иисус Христос... да поможет... м. Сергию и Священному его Синоду во всех делах действовать во благо и радость Церкви безошибочно».
 
Цели митрополита Сергия
 
Насколько же цели митрополита Сергия предусматривали причинение сознательного вреда Церкви? Можем ли мы не верить в его искренность в той части его посланий, где он говорит не о политике (с использованием недостойных слов и выражений), а именно о своих намерениях по отношению к церковному будущему?
Послушаем его собственные слова, которые обычно опускаются его критиками, обвинителями и судьями. Из Декларации:
«...Усердно просим всех вас, преосвященные архипастыри, пастыри, братие и сестры: помогите нам каждый в своем чине вашим сочувствием и содействием нашему труду, вашим усердием к делу Божию, вашей преданностью и послушанием святой Церкви, в особенности же вашими за нас молитвами ко Господу, да даст Он нам успешно и благоугодно совершать возложенное на нас дело к славе Его святого имени, к пользе святой нашей Православной Церкви и к нашему общему спасению».
Из Послания от 18/31 декабря 1927 года:
«Господь возложил на нас великое и чрезвычайно ответственное дело править кораблем нашей Церкви в такое время, когда расстройство церковные дел дошло, казалось, до последнего предела и церковный корабль почти не имел управления.
Центр был мало осведомлен о жизни епархий, а епархии часто лишь по слухам знали о центре. Были епархии или даже приходы, которые, блуждая, как бы ощупью среди неосведомленности, жили отдельною жизнью и часто не знали, за кем идти, чтобы сохранить православие.
Какая благодатная почва для распространения всяких басен, намеренных обманов и пагубных заблуждений. Какое обширное поле для всякого самочиния.
Можем не обинуясь исповедать, что только сознание служебного долга перед святой Церковью не позволило нам, подобно другим, уклониться от выпавшего на нашу долю столь тяжкого жребия. И только вера во всесильную помощь Божию и надежда, что Небесный Пастыреначальник в трудную минуту “не оставит нас сирых”, поддерживала и поддерживает нашу решимость нести наш крест до конца. Мы верим, что “упование не посрамит” Рим. V, 5) и в данном случае.
Лойяльное отношение к государственной власти, выраженное нами в воззвании от 16/29 июля с.г., создало для нашего Церковного управления более благоприятную обстановку. Вслед за открытием деятельности Синода начинают постепенно открываться и Епархиальные советы (напр., в Ленинграде, Смоленске, Твери, Вологде, Вятке, Рязани, Туле, Ростово н/Д и пр.) Пустующие кафедры замещаются. Присылаемые с мест запросы по церковным делам находят в Синоде разрешение, и епархии своевременно оповещаются о состоявшихся решениях.
Явилась возможность завязать официальные сношения с православными церквами за границей и прежде всего с Восточными Патриархатами. Предстоятели Церквей Японской, Литовской и Латвийской, свидетельствуя свое полное единение духа с нашей Патриархией, выразили желание остаться к ней в установившихся канонических отношениях, а предстоятели Церквей Польской и Финляндской, каноническое положение которых окончательно еще не решено, с готовностью сообщили нам сведения о своих церковных делах.
Точно также и значительное большинство духовенства русского в Западной Европе, во главе с Преосвященным управляющим заграничными приходами Митрополитом Евлогием, архиепископом быв. Белостокским Владимиром, епископом Бельским Сергием и б. Севастопольским Вениамином (Федченковым), возбудили ходатайство об оставлении их в ведении Московской Патриархии, дав соответствующие обязательства.
В административном отделении от нас хотят быть лишь те, кто не может отрешиться от представления о христианстве, как о силе внешней, и торжество христианства в мире склонны видеть лишь в господстве христианских народов над нехристианскими. Начало упорядочения церковных дел очевидно. Однако, церковная разруха велика и нужны, быть может, несколько лет совокупных усилий всех нас: и Синода, и архипастырей, и клира и мирян, чтобы разрушенное восстановить, собрать рассеянное, обманутых убедить, заблудших вразумить и все это, если Господь примет наши покаянные молитвы и увенчает успехом наши старания.
К таким молитвам и к такой совместной, единодушной деятельности мы призывали вас, возлюбленные отцы, братие, сестры нашим первым посланием, призываем и теперь. Но, чтобы совместная наша деятельность имела успех, необходимо между нами взаимное доверие, а его то именно и стараются всячески подорвать некоторые, кто злонамеренно, кто по недомыслию, не желая понять, что они работают на разрушение Церкви.
И вот, нам, временным управителям церковного корабля, хочется сказать вам: “да не смущается сердце ваше”. Будьте уверены, что мы действуем в ясном сознании всей ответственности нашей перед Богом и перед Церковью. Мы не забываем, что при всем нашем недостоинстве, мы служим тем каноническим бесспорным звеном, которым наша русская православная иерархия в данный момент соединяется со вселенскою, через нее с апостолами, а через них и с Самим Основоположителем Церкви Господом Иисусом Христом. ”Слушаяй вас, сказал Он апостолам, Мене слушает, а отметаяйся вас Мене отметается, отметаяйся же Мене отметается пославшего Мя Отца” (Лк. X, 16). Поэтому апостолы убеждали христиан иметь общение с ними, “а наше общение со Отцом и Сыном Его Иисусом Христом” (Ин. 1, 3). С радостным дерзновением в продожение веков повторяла эти апостольские слова Святая Церковь Христова и все ее верные служители - не порвавшие золотой благодатной нити апостольского преемства.
Возможность и нам, недостойным, повторить эти апостольские слова исполняет наши сердца радостной уверенностью и дает нам внутреннее спокойствие при всех треволнениях церковной жизни. А с другой стороны, эта возможность побуждает нас помнить, что мы более, чем кто другой должны быть стражами и блюстителями чистоты нашей святой веры, правил и преданий церковных.
Уже в первом своем послании мы ясно и определенно выразили непреклонную нашу волю “быть православными” и с этого своего решения мы ни на йоту не отступили и, Богу поспешствующу, не отступим и вперед. Всякие о нашем якобы сочувствии или даже сближении с каким-нибудь из раздорнических церковных движений, вроде обновленчества, григорьевщины или (на Украине) самосвятства, лубенцев и проч., всякие такие толки суть или злостный вымысел с целью уловления неопытных или плод напуганного воображения. Мы уверены, что все это со временем будет ясно и всем вам, “смущающий же вас, грех понесет, кто бы он ни был” (Гал. V, 10).
Итак, братие, возлюбленные, “будьте тверды, непоколебимы” (1 Кор. VI, 58), “огребаясь от всех творящих разделения” (Рим. XVI, 17).
Забота о спасении души естественно порождает во всех нас боязнь, как бы не утратить союза со Христом, как бы не оказаться вне спасительного ковчега Святой Его Церкви. Эта боязнь внушает нам особую осторожность при встрече со всяким новым церковным явлением, - осторожность, нужно сказать, вполне оправдываемую всем тем, что происходит у нас на глазах в церковной жизни в последнее время. Но благоразумная осторожность христианина - совсем не враждебная подозрительность фанатика, фарисея, который уже заранее готов всех, кроме себя, считать предателями, христианин помнит, что любовь “всему верит” (1 Кор. V, XIII, 7), и наоборот, решающиеся на физическое (или нравственное) убийство часто думают “службу приносити Богу” (Ин. XVI, 2).
Христианину свойственно бояться, как бы не утратить союза со Христом, но боязнь эта не переходит у него в слепую панику, в растерянную напуганность, готовую бежать за всяким, кто только имеет смелость сказать, что он один православен и что только у него Христос.
Ведь во все времена находились люди, увлекавшиеся легкой возможностью вести за собою испуганное стадо. Не напрасно Христос, описывая времена церковной смуты, подобно нашей, предупреждал не верить говорящим: “Вот здесь Христос или там” (Мф. XXIV, 23).
Не напрасно и апостол наставляет не торопиться приходить в смущение от всяких непроверенных слухов, тайных посланий (II Сол. 2, 2), “бабьих басен” (1 Тим. 4, 7), и обличает пастырей, которые “глаголя развращенное, думают больше о том, чтобы отторгати учиники (от Церковного Тела) в след себе” (Деян. XX, 30). Боязнь потерять Христа побуждает христианина не бежать куда то в сторону от законного священноначалия, а наоборот покрепче за него держаться и от него неустанно искать разъяснений по всем недоумениям, смущающим совесть.
Вот почему каноны нашей Святой Церкви оправдывают разрыв со своим законным епископом или Патриархом только в одном случае: когда он уже осужден собором или когда начнет всенародно проповедовать заведомую ересь, тоже уже осужденную собором.
Во всех же остальных случаях скорее спасется тот, кто останется в союзе с законной церковной властью, ожидая разрешения своих недоумений на Соборе, чем тот, кто восхитив себе соборный суд, объявит эту власть безблагодатной и порвет общение с ней (Двукр. Соб. прав. 13-15 и мн. др.). Поэтому апостольски умоляем вас: “не будем больше младенцами колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения” (Мф. 4, 14). Не пойдем за теми, кто по всякому мнимому поводу, торопится раздирать хитон Христов, а наоборот будем “стараться сохранять единство духа в союзе мира” (ст. 3), помня о едином Теле Христовом, о Святой Его Церкви, которой одной на земле дано совершать наше спасение (ст. 12) через Богом учрежденное и апостолами начатое священноначалие (ст. 11).
Господь же все устрояющий во благое, да дарует своей Церкви мир и, имже весть судьбами, да соберет растерянное во едино.
Благодать Его, милость, мир, да пребудет со всеми вами. Аминь. 18/31 декабря 1927 года, г. Москва.
Заместитель патриаршего Местоблюстителя Сергий, м. Нижегородский.
Члены Временного патриаршего священного синода: Серафим, митр. Тверской, Сильвестр, архиеп. Вологодский, Алексий, архиеп. Хутынский, Анатолий, архиеп. Самарский, Павел, еп. Вятский, Севастьян, архиеп. Костромской, Филипп, архиеп. Звенигородский, Константин, архиеп. Харьковский, Управляющий делами синода, Сергий, еп. Серпуховской».
Из ответа митрополита Сергия петроградскому духовенству от 1 декабря 1928 года:
«1. Отказаться от курса церковной политики, который я считаю правильным и обязательным для христианина и отвечающим нуждам Церкви, было бы с моей стороны не только безрассудно, но и преступно.
2. Перемещение епископов - явление временное, обязанное своим происхождением в значительной мере тому обстоятельству, что отношение нашей церковной организации к гражданской власти до сих пор оставалось неясным.
Согласен, что перемещение часто - удар, но не по Церкви, а по личным чувствам, самого епископа и паствы, но понимая чрезвычайность положения и зная усилия многих разорвать Церковное Тело тем или иным путем, и Епископ и Паства должны пожертвовать своими личными чувствами во имя блага обще-церковного.
3. Синод стоит на своем месте, как орган соуправляющий. Таким он был при Патриархе, хотя тоже состоял из лиц приглашенных.
4. О митрополите Серафиме (Тверском) я не знаю ничего, кроме сплетен и беспредметной молвы. Для опорочения человека нужны факты, а не слухи. Не любят его за то, что он, имея некоторый кругозор, не остался при наших прежних взглядах на наше государственное положение. Епископ Алексий (б. Ямбургский) допустил в прошлом ошибку, но имел мужество ее исправить. При том он понес такое же изгнание, как и некоторые из его теперешних недоброжелателей.
5. Устройство Епархиального Управления и в частности положение викарных епископов соответствуют положению, выработанному на Соборе 1917-1918 гг. Беда только в том, что вследствие продолжительного отсутствия в Ленинграде Епархиального Архиерея и Епархиального Управления, эта инструкция позабыта и викарные архиереи привыкли действовать независимо.
6. Устранено не моление за сущих в темницах и пленении (в ектении оно осталось), а только то место, которым о.о. протодиаконы в угоду известным настроениям, иногда злоупотребляли, превращая молитвенное возглашение в демонстрацию. Ведь не нужно забывать, что Богослужение (Литургия верных) у нас совершается не при закрытых дверях, как в древности, а публично и потому подлежит правилам всяких публичных собраний.
Моление же за власть является только естественным следствием нашего гражданского ее признания. Не поминали мы ее (Патриарх впрочем и сам поминал и делал распоряжения о поминовении) только потому, что не решались открыто сказать, что мы ее признаем.
Временный заместитель Патриаршего Местоблюстителя Сергий, Митрополит Нижегородский.
1/14 декабря 1927г.».
Из письма митрополита Сергия Киевскому Экзарху митрополиту Михаилу от 16 мая 1928 года:
«...И вот, одни за другими епархии наши будут автокефализироваться, мы будем объявлять их в расколе и т.д. Кому все это нужно и кому на руку? Я сознаю, что я был вправе принять меры к легализации, раз явилась такая возможность к тому. Порывать со мною можно только при наличии нарушения веры и канонов. То, что я избрал путь церковной политики, кому-нибудь не кажущийся наилучшим, отнюдь не оправдание разрыва со мною общения».
Из резолюции митрополита Сергия на обращении духовенства и мирян Гатчинского уезда:
«Прежде всего прошу моих вопрошателей внимательно прочитать наши синодальные послания: первое от 16/29 июля и второе от 18/31 декабря прошлого года. В этих посланиях с совершенной определенностью выражено наше обещание быть верными Святой Православной Церкви не только в учении, но и во всех ее правилах и установлениях.
Если же и это моих вопрошателей не убедит, то настоящим еще раз и лично от себя заявляю, что архиерейскую присягу я помню. И по своим силам и способностям соблюдаю, веру Святую Православную содержу и буду содержать неизменно, правила Св. Апостол, св. Соборов и св. Отец с любовию приемлю; сам их стараюсь исполнять и от других такого исполнения требую; вверенное мне стадо Христово вообще желаю вести только прямым спасительным путем, не уклоняясь ни направо, ни налево. И думаю, что от этого своего исповедания по крайней мере сознательно и намеренно я не отступил и впредь не отступлю, если Господь мне поможет.
Всякие обвинения меня в предательстве Церкви, в измене православию и в потайном водительстве обновленчества и тому подобное - все это ложь.
Что же касается поминовения властей за нашим богослужением, то это поминовение вводится не в отмену, а в исполнение церковного установления. Это заповедь Апостола, свято соблюдавшаяся Церковью во все времена повсюду и при всяких правительствах совершенно независимо от того, желают ли они этого поминовения или нет; веруют они или не веруют; о таком поминовении сделал распоряжение и сам покойный Святейший Патриарх Тихон.
Если же это его распоряжение оставалось мало исполняемым, то что удивительного в этом при расстройстве в каком находится наша церковная жизнь. Мы восстановили поминовение властей, чтобы снять поношение со всех нас, православных членов Церкви, будто бы мы лицемерно признали советскую власть, на деле же с заграничными ее врагами. Оградить свою паству от такого поношения со всеми ее последствиями - наш пастырский долг. Ведь и Апостол учит, что “блажен, кто страдает, как христианин, а не как нарушитель закона” (Петр. 4, 14).
Итак, пусть никто не торопится при первом же встретившемся недоразумении бежать из ограды церковной, говоря: ”какие странные слова, кто может их слушать” (Ин. 6, 60). Наоборот, любовию покрывая случайные ошибки пастыря своего, пусть каждый запасается терпением, пока дальнейшая жизнь не разрешит недоумения: пусть кажый помнит, что не вне Церкви Христовой, а только внутри ее “имеются глаголы вечной жизни” (Ин. 6, 68) и что современные носители Высшей Церковной Власти, при всем своем недостоинстве, не менее заинтересованы в чистоте православия, чем другие. Сергий Митрополит Нижегородский. 1 февраля / 19 января 1928 года».
Из письма митрополита Сергия митрополиту Агафангелу от 10 февраля / 22 января 1928 года:
«Высокопреосвященнейший Владыка.
Усердно прошу Ваше Высокопреосвященство принять и благосклонно выслушать Владыку-Митрополита Серафима, имеющего поручение от меня и Синода доложить Вам все, касающееся наших злободневных церковных дел. С своей стороны не нахожу достаточно сильных слов, чтобы умолять Вас сохранить общение с нами, потерпев еще немного нашим немощам, пока не выяснится с определенностью, куда мы хотим вести церковный корабль: к сравнительно ли сносному существованию в данных условиях или к гибели, стремимся ли мы к утверждению веры или жертвуем ею ради личного благополучия. Разорвать общение всегда можно, если будут к тому несомненные основания; но разрывать общение и раскалывать тело церковное по причинам воображаемым и еще только ожидаемым и предполагаемым, подумайте какой это рискованный и ответственный шаг и к каким последствиям это может повести для Церкви и для самого учиняющего.
М. Иосиф и Е. Евгений имеют причины быть недовольными мною. Повинуясь служебному долгу, я не поколебался по отношению к ним применить правило: не Церковь для архиереев, а архиереи для Церкви. И вот свое недовольство мною они отмщают на Церкви, поддерживая и учиняя разделение. А. Серафим, будучи Заместителем, имел возможность воспользоваться плодами моих (в ноябре 1926 года) переговоров с властями, но не воспользовался; и, передав мне управление, теперь негодует, что я не последовал его примеру и не стал своими же руками разрушать все то, чего с таким трудом добивались и мои предшественники и я.
Но мы с Вами уже подошли к той черте, у которой все земные ценности и всякие земные счеты теряют свою абсолютную значимость и остается только одно: дать добрый ответ на судилище Христовом. Во имя этого нашего общего упования и во имя блага святой Церкви прошу Вас и молю не разрывайте общения с нами, не переходите на сторону наших врагов, которых у нашего дела и без того много. Останьтесь с нами и своим авторитетным именем и своим мудрым советом поддержите наши усилия над устроением церковных дел и тем остановите начинания и других, стремящихся к разделению. Поверьте, что ни веры святой мы не предаем, ни от свободы церковной мы не отрекаемся и не намерены отрекаться. Мы только не закрываем глаз на ту обстановку, среди которой нам приходится действовать и полагаем, что, как бы ни связывала нас эта обстановка, мы не можем оправдать ею своей бездеятельности: мы должны действовать и делать то, что можем в данных условиях.
Побуждает меня умолять Вас остаться с нами и то обстоятельство, что Ваше Высокопреосвященство являетесь, в данных условиях, непосредственным преемником М. Петра, если бы он по каким-нибудь причинам оставил должность Местоблюстителя.
Представьте, какое будет смущение в Церкви, если Вы тогда окажетесь среди отколовшихся, какая богатая почва для всяких самочиний.
Что касается меня, то я всегда готов передать Вам полномочия, лишь только будут у меня в руках достаточные к тому основания. И в 1926 году я не передал Вам этих полномочий только потому, что после Вашего Пермского воззвания, я получил от М. Петра совершенно определенное письменное указание, что он продолжает считать себя законным Местоблюстителем и меня обязывает оставаться в должности заместителя.
Итак еще раз прошу Вас останьтесь с нами и не берите на свою ответственность тяжкого дела, как разрыв общения без достаточных к тому оснований.
Испрашивая молитв, с совершенным почтением и братскою о Христе любовию имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейшим слугою.
Митрополит Сергий. 10 февраля - 22 января 1928 г.
Верно: Управляющий делами Патриаршего Священного Синода Сергий, епископ Серпуховской».
При желании можно было бы подобные заверения митрополита Сергия многократно умножить. Можно ли из них заключить, что он сознательно шел на принесение ущерба Церкви? Но время было жестокое и лукавое. Тем не менее, надо было действовать и в тех условиях. И декларация - малопочтенная с церковной точки зрения - была попытка найти выход из казалось бы безвыходного положения.
 
Декларация и зарубежная иерархия
 
В Декларации есть еще одно место, которое вызывает за рубежом наиболее сильное раздражение. Впервые, кажется, оно было отмечено в анонимном послании с Соловков:
«Угроза исключить из клира Московской Патриархии священнослужителей, находящихся в эмиграции, за их политическую деятельность, прямо противоречит постановлению Собора от 2/15 августа 1918 г., разъяснившему всю каноническую недопустимость подобных кар и реабилитировавшему всех лиц, лишенных сана за политические преступления в прошлом (Арсений Мациевич, свящ. Гр. Петров и т. д.)». 306
Проф. Троицкий, анализируя этот текст рассуждает так:
«На самом деле не угроза, а великая милость в отношении к карловчанам, состоящая в применении к ним начала церковной икономии, тогда как с точки зрения канонической акривии, - оставаясь в клире Русской Церкви, - карловацкие епископы, бросившие свою паству без разрешения центральной церковной власти, не исполнившие ее постановления о закрытии Карловацкого Синода и прекратившие поминовение своего первоиерарха, должны быть лишены сана уже за свои чисто церковные преступления». 307
Правило 16 Двукратного Собора: «Аще кто из епископов... удаляйся из своея епископии, более шести месяцев остается в другом месте, не быв удержеваем ни царским повелением, ни исполнением поручения своего Патриарха, ниже быв одержим тяжкою болезною, делающею его совершенно неподвижным, таковый ни единою из реченных причин не воспящаемый... да будет совершенно чужд епископския чести и достоинства. Ибо нерадящему о врученной ему пастве и в ином месте более шести месяцев закосневающему, Святый Собор определил совершенно чужду быти и архиерейства, в которое поставлен, дабы пасти, и на его епископию возводити другого вместо его».
О епископах, покидающих свою паству по политическим причинам, имеется определение Константинопольского Собора 920 года. Это определение («Том соединения») включено и в 52-ю главу Кормчей Книги и в другие канонические сборники Православной Церкви. Оно гласит:
«Сице убо о праздных епископех смотрити лепо есть. Аще убо кто от таковых свою церковь оставит обид ради неких, приключающихся от злодействующих и буих властителей страны тоя... таковых не токмо не помиловати, но аще не послушают тамо ити, идеже поставлени быша, и извергати повелеваем и от общения отлучати». 308
Все зарубежные архиереи покинули свои епархии добровольно. А митрополит Антоний покидал Киевскую кафедру дважды (перед опасностью прихода большевиков). В 1920 году вместе с другими также добровольно покинул и пределы страны. Митрополит Анастасий, вопреки решению Собора, не поехал на свою Кишиневскую кафедру, хотя большевиков там еще и в помине не было.
И никакие казуистические оправдания здесь не помогут. Да и вообще большевики здесь ни при чем. Правила церковные вообще не учитывают характер гражданской власти. Пастырь обязан быть с паствой и даже временная отлучка ими строго ограничена. Но в действительности объяснение проще и ближе: Москва наказывала (и Патриарх Тихон, и митрополит Сергий) зарубежное священноначалие не за их политическую деятельность (личную), а за то, что они навязали свою политическую линию самой (всей) Русской Православной Церкви.
«Они (зарубежные епископы - сост.) вольны в своих убеждениях, - говорится в Завещании Патриарха, - но они, в самочинном порядке и вопреки канонам нашей Церкви, действуют от нашего имени и от имени Святой Церкви, прикрываясь заботами об ее благе».
 
После декларации
 
9  мая 1928 года митрополит Сергий издает Указ за № 104, которым заграничный Архиерейский Собор и Синод были объявлены упраздненными, а все их действия отмененными. 309
Указ, в частности, гласил:
«I. - Преосвященных Управляющего русскими церквами в Западной Европе митрополита Евлогия, архиепископа быв. Белостокского Владимира, епископов быв. Бельского Сергия и быв. Севастопольского Вениамина с прочими священнослужителями, давшими затребованное от них обязательство, считать попрежнему состоящими в административно-каноническом ведении Московской Патриархии...
VII. - По получении от Преосвященного митрополита Евлогия подробного донесения о последующем иметь суждение о Преосвященных и прочем духовенстве Карловацкой группы, чтобы:
а) тех из них, кто с принятием настоящего предписания даст вместе и обязательство о лояльности к советской власти, - признать остающимися в каноническом подчинении Московской Патриархии;
б) тех, кто, хотя и подчинится постановлению об упразднении Карловацкого Собора и Синода, но обязательства не даст, признать исключенными из ведения Патриархии, с предоставлением Преосвященному митрополиту Евлогию освободить их от должностей, остающихся в этом ведении, и, наконец,
в) кто откажется подчиниться настоящему постановлению или оставит его в указанный срок без ответа, независимо от того дано или не дано вышеназванное обязательство, предать соборному суду, как ослушников законного священноначалия и учинителей раскола, с запрещением (смотря по вине и упорству) в священнослужении впредь до суда и раскаяния». 310 Никон, т. 7, стр. 217-218..
Ничего неожиданного и в этом Постановлении для зарубежных иерархов не должно было быть. К такой развязке двигались события, начиная с июльского и сентябрьского 1919 года Посланий Патриарха Тихона. В 1922 году заграничное Управление было упразднено, а во всех последующих, кончая Завещанием, это упразднение было подтверждено.
Митрополит Сергий тоже не имел в виду с момента вступления в управление Церковью применение к зарубежным иерархам строгих канонических мер прещения. Он ожидал от них только прекращения выступлений от имени всей Русской Церкви, предлагал им подчиниться местной церковной власти.
Такой план он излагал и в своем проекте Декларации, который он представил 10 июня 1926 года в Комиссариат Внутренних Дел. Там были такие строки, созвучные, кстати, с братским его письмом заграничным архиереям от 12 сентября 1926 года:
«Всякое духовное лицо, которое не пожелает признать своих граждански обязанностей перед Союзом, должно быть исключено из состава клира Московского Патриархата и поступает в ведение заграничных Поместные Церквей, смотря по территории.
Тем же обстоятельством должно быть обусловлено и существование за границей особых российских церковно-правительственных учреждений, вроде Священного Синода и епархиального Совета. Отмежевавшись таким образом от эмигрантов, мы будем строить свою церковною жизнь в пределах СССР совершенно вне политики». 311
В ответ на этот указ (9 мая 1928 года) Архиерейский Синод постановил:
«1. Митрополит Сергий впал в полное противоречие себе и своим бывшим указаниям и распоряжениям.
А именно: в проекте своей первой декларации от 28 мая / 10 июня 1926 года, разосланной им всем Преосвященным в России по своей воле, но не утвержденной советской властью, а также в частном письме, обращенном им к Святителям Заграничной Церкви по поводу возникшей церковной смуты, от 30 августа / 12 сентября того же года, Митрополит Сергий ясно и точно указывает на невозможность для Московской церковной власти руководить русскими православными церквами и епархиями заграницей и ограничивает область своего ведения духовными учреждениями внутри России, предоставляя Заграничной Церкви управляться своим церковным органом и оттеняя, что за непризнание советской власти нельзя налагать канонических мер взыскания. Между тем в декларации своей, от 16/29 июня 1927 года, утвержденной уже советской властью, Митрополит Сергий, не справляясь с управлением Церковью в самой России, уже простирает свою власть и на Заграничную Церковь, принимая ее в свое управление.
Причем, требует от заграничных иерархов и духовенства признания советской власти, но мерой наказания за отказ от этого определяет исключение из ведения Московской Патриархии. С положением об административном отделении Заграничной Церкви от Московской церковной власти Митрополит Сергий затем уже примирился, что отметил во втором своем увещательном послании к пастве Русской Православной Церкви, не желающей подчиниться ему (декабрь 1927 года), объявленной в журнале “Церковные Ведомости” за № 1-2 за 1926 год и умолчанном парижской и левой печатью. Наконец, в настоящем указе Митрополит Сергий уже угрожает карами и прощениями, церковным судом и запрещением в священнослужении. Во всем этом Архиерейский Синод не может не усмотреть полного противоречия в действиях и решениях Митрополита Сергия и крайне грубого воздействия на него со стороны советской власти, поставившей целью упразднение во что бы то ни было органов заграничной церковной власти.
2. Настоящий указ в положение Заграничной Церкви ничего нового не вносит. Он является повторением того же пресловутого указа Святейшего Патриарха Тихона в 1922 году, в свое время решительно отвергнутого всей Заграничной Церковью.
3. Каноничность власти самого Митрополита Сергия подвергается сомнению в самой России и, по установившемуся в России порядку, права и церковная власть Местоблюстителя Всероссийского Патриаршего Престола Заместителям его передавались в ограниченном виде, верховное управление и разрешение вопросов общецерковного характера сохраняются за Местоблюстителем. Между тем Митрополит Сергий позволил себе не один раз грубое превышение власти, что отмечено и иерархами, находящимися в России, в письменных протестах, поданных Митрополиту Сергию.
4. Митрополит Сергий, не урегулировав своих отношений к Русской Православной Церкви в советской России и ее иерархам, в большинстве не признающим его, как главу Церкви, позволяет себе вторгаться в область церковных дел Зарубежной Церкви при явном сознании о невозможности ему руководить сей Церковью, обосновавшей свое каноническое временное самостоятельное существование на церковных актах Всероссийской церковной власти, изданных в то время, когда таковая власть не была стеснена в свободе своего волеизъявления.
5. Из настоящего указа митрополита Сергия, а еще более из его второго увещательного послания, обращенного им к пастве Российской Церкви, и послания к Петроградской епархии (от 17/30 января за № 189), не признающим его, и писем преосвященных архиереев в России на имя митрополита Сергия видно, что большинство епископата и верная Православной Церкви русская паства не идут за митрополитом Сергием, обвиняя его в принесении внутренней церковной свободы в жертву политиканству и советской власти, перекрашивании в советский цвет и, отмечая “недовольство и осуждение со стороны многих представителей православного епископата, смущение, осуждение и ропот в среде клира и широких кругов мирян”, отделение епархий и отпадения приходов, - епископы требуют ухода митрополита Сергия от власти, а многие из епископов даже объявили Митрополита Сергия “вне ограды Православной Церкви”.
6. Единолично, неканоническим путем образованный митрополитом Сергием т. наз. Патриарший Синод состоит из лиц случайных, доверием епископата не пользующихся, в значительной степени проявивших неустойчивость своих православно-церковных убеждений (отпадение в обновленчество и один в раскол беглопоповства) и потому в России Церковью не признается. А посему Архиерейский Синод определяет:
“I. Подтвердить незыблемость определения Архиерейского Собора о вынужденном временном административном отделении от Московской церковной власти, об отношении к митрополиту Сергию и его церковной политике.
II. Стоя неуклонно на точке зрения означенного постановления Архиерейского Собора, Архиерейский Синод, в согласии с бывшими решениями Архиерейского Собора и мнениями преосвященных Заграничной Церкви, считает исходящие от теперешней Московской церковной власти, при создавшихся там условиях, распоряжения церковно-администра-тивного характера не имеющими обязательной силы для Заграничной Церкви и ее иерархии и тем более исходящие от митрополита Сергия, каноническое положение которого не признается в самой Матери Церкви.
III. Призвать заграничную русскую паству к сохранению церковного мира и, спокойно продолжая свое спасение под водительством Архиерейского Собора и Синода, еще теснее сплотиться вокруг своих Архипастырей и пастырей, находящихся в юрисдикции Заграничного Архиерейского Собора и Синода, разъяснив ей, что в лице митрополита Сергия советская власть ведет борьбу против Православной Заграничной Церкви, желая разрушением церковных органов ее дезорганизовать Зарубежную Церковь подобно тому, как это ей удалось в советской России, и тем лишить эмиграцию духовного руководительства и если не уничтожить совершенно, то ослабить оплот антикоммунизма.
IV. Вновь обратиться к архипастырям, пастырям и мирянам, отколовшимся от зарубежной части Русской Православной Церкви, безусловно находящейся в духовном единении со страждущей своей Матерью Церковью (но не с самозванным Синодом митрополита Сергия) в России, указав им на опасность не только для Русской Церкви, но и всего Православия, проводимой митрополитом Сергием церковной тактики, диктуемой и поддерживаемой советской властью.
V. Объяснить пастве, что никакие меры прещения и кары, могущие последовать от митрополита Сергия и так называемого его Синода, образованного не каноническим путем, а им самим избранного, по указанию большевиков, и в России не признанного, не могут иметь канонической силы судебного акта, во-первых, как исходящие от иерархов и учреждения, каноническое положение которых подвергается основательному сомнению в самой России, во-вторых, как последовавшие в результате односторонних неправдивых донесений митрополита Евлогия, без выслушания другой стороны, и в-третьих, как обращаемые к церковной власти, ранее объявившей себя, на основании актов Всероссийской церковной власти, временно самодовлеющей частью Русской Православной Церкви.
VI. Предостеречь православную русскую паству от молитвенного общения с митрополитом Евлогием и его последователями, разъяснив, что митрополит Сергий и его так называемый Синод по священным канонам не могли освободить их от наложенного на них прощения, так как таковое может быть снято только той же церковной властью, которая наложила его или же оно может быть снято лишь по суждению Собором иерархов всей Русской Православной Церкви.
VII. Оставить указ митрополита Сергия и обращение митрополита Евлогия без личных к ним ответов.
VIII. С глубокой скорбью отмечает Архиерейский Синод неправду митрополита Евлогия, утверждающего, что он не давал требуемого митрополитом Сергием обязательства о лояльности (что значит в создавшихся условиях и признание советской власти).
Между тем митрополит Сергий ясно и определенно отмечает и в своем указе и во втором послании своем ко всей Российской пастве, что митрополит Евлогий, архиепископ Владимир и епискпы Сергий и Вениамин дали требуемое от них обязательство и потому оставлены в административноканоническом ведении Московской Патриархии. Да и от других иерархов Заграничной Церкви митрополит Сергий требует именно определенного обязательства, а не расплывчатой аполитичности митрополита Евлогия, который неоднократно уличался в двойственной политике.
IX. Еще с более великой грустью и печалью отмечает Архиерейский Синод брошенное митрополитом Сергием своим собратьям-иерархам мученикам совершенно неосновательное обвинение в осуществлении ими какой-то программы Заграничного Синода. Митрополит Сергий наложил на них тяжелое клеймо перед советской властью, желая, может быть, кровавым террором освободиться от представителей Церкви, его осудивших.
X. Настоящее определение разослать всем преосвященным Православной Русской Зарубежной Церкви и объявить в печати во всеобщее сведение». 312
Весной 1929 года (15 мая) года раздается, наконец, голос митрополита Кирилла - первого из названных Патриархом Тихоном Местоблюстителей, самого авторитетного (как показал опрос 1926 г.) иерарха в Русской Церкви.
В своем письме к митрополиту Сергию из места ссылки в Туруханском крае митрополит Кирилл подверг критике создание Синода, нарушающее Соборное постановление о порядке избрания органов Высшего Церковного Управления. Он отказался признавать для себя обязательным к исполнению любого распоряжения митрополита Сергия, издаваемого с участием «так называемого Патриаршего Синода».
Во избежание возможных недоразумений, здесь же повторим, что митрополит Кирилл не только не утверждал, но даже в мыслях не допускал сомнений в благодатности совершаемых сергианами священнодействий и таинств («да сохранит всех нас Господь от такого помышления» - слова самого митрополита Кирилла).
Попутно укажем, что на 1930 год количество приходов, принадлежавших Московской Патриархии составляло около 30.000. Число священнослужителей, разумеется, гораздо больше. Все эти приходы находились в духовном окормлении 163 архиереев, не считая епископов, находившихся в молитвенном общении с митрополитом Сергием на покое. 313
Кроме того, в каноническом подчинении Патриархии находились: в Западной Европе - митрополит Евлогий (Георгиевский) с подчиненными ему епископами и духовенством; в Литве - митрополит Елевферий (Богоявленский); в Японии архиепископ Сергий (Тихомиров) и в Китае - епископ Нестор (Анисимов). 314 .
23 марта 1933 года митрополит Сергий обращается к Сербскому Патриарху Варнаве, с которым он был связан личными дружескими отношениями, как с своим учеником по Петроградской Духовной Академии, с посланием, в котором угрожает зарубежным иерархам каноническими прощениями. Через некоторое время это послание было опубликовано в Париже, в журнале «Православие» № 6, который издавался образовавшимся там к этому времени подворьем Московской Патриархии. 315
Текст его не был доступен даже архиепископу Никону, которому были предоставлены все архивы Зарубежного Управления. Рассматриваемое послание было в свое время передано Патриархом Варнавой на рассмотрение очередного Архиерейского Собора 1933 года, 316 но дальнейшая судьба его, якобы, неизвестна.
Но основные положения его можно уяснить из заметки от 26 апреля 1933 года в распространенной газете «Сегодня», издававшейся в г. Риге. Там было напечатано следующее сообщение:
«Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Нижегородский Сергий обратился с посланием к сербскому Патриарху (послание датировано 23 марта 1933 года) с просьбой передать Архиерейскому Синоду и Собору в Ср. Карловцах увещание и предупреждение.
Митрополит Сергий напоминает, что покойный Патриарх Тихон особым указом в 1922 году упразднил Карловацкое Управление. Но патриарший указ не остановил деятельности карловацкой группы, возглавляемой митрополитом Антонием, в ее попытках присвоить Карловацкому Управлению права высшей власти над всей Русской Церковью.
Теперь митрополит Сергий надеется, что время уравняло путь к возвращению карловацкой группы в отчий дом и к примирению с Церковью Матерью и поэтому он решается еще раз обратиться к преосвященным архипастырям, пастырям и церковникам-мирянам карловацкой группы с братским призывом к исправлению своих заблуждений и к примирению с Матерью Церковью Русской в лице Московской Патриархии.
Митрополит Сергий предлагает тем представителям духовенства, которые желают идти по пути примирения заявить о том либо Московской Патриархии, либо же в Каунас (Ковно) митрополиту Елевферию Литовскому и Виленскому, управляющему делами русских церквей в Западной Европе.
Пастыри должны принять на себя соответствующее обязательство и получить указание и назначение от Московской Патриархии. Если в результате таких действий, церковный центр в Сремских Карловцах будет упразднен, то духовенство, подчиненное этому центру, может определить свое церковное бытие по собственному усмотрению.
Если большинство карловацкой группы не окажется за примирение, то меньшинство должно действовать самостоятельно, прекратить подчинение карловацкому центру и воздержаться от общения с этим центром и последующими ему. Окончательный срок для выполнения этого указа митрополит Сергий ставит 9 мая, когда исполняется ровно 5 лет после постановления Московской Патриархии.
Если к указанному сроку не будет получен ответ, или ответ отрицательный, то Московская Патриархия применит к нарушителям церковного мира строгие меры воздействия. О каждом архипастыре карловацкой группы будет вынесено постановление о запрещении им священнослужения, впредь до суда.
Послание напоминает о том, что в случае, если карловацкая группа останется в своем настоящем положении, то это может привести к расстройству во взаимных отношениях поместных Православных Церквей, с которыми эта группа будет так или иначе соприкасаться». 317
В русском обществе за границей возникла группа влиятельных лиц, которая считала, что наилучшим решением русского церковного вопроса будет закрытие Русского Архиерейского Синода и подчинение русских православных приходов в Югославии Сербскому Патриарху. 318 Никон, т. 7, стр. 298-299.. Некоторые сербские архиереи также более сочувствовали митрополиту Евлогию, нежели владыке Антонию и не считались с запрещением, наложенным Архиерейским Синодом на митрополита Евлогия. 319
Митрополит Антоний, ознакомившись с этим посланием из парижского журнала, 6/19 мая 1933 года пишет митрополиту Сергию ответ:
«Ваше Высокопреосвященство, дорогой Владыка!
В № 6-м журнала “Православие” я прочитал послание Ваше к моему и всей Русской Зарубежной Церкви благодетелю, Святейшему Патриарху Варнаве. Уже давно я слышал о получении Его Святейшеством этого послания, но так как он не находил нужным сообщать мне его содержание, я тоже пребывал в молчании. Не будучи и до сих пор официально ознакомлен с ним, не вижу надобности официально на него и реагировать. Но т.к. теперь Вы, не дожидаясь того, как поступит Его Святейшество, опубликовали свое послание в печати, я оказываюсь вынужденным ответить на него хотя бы частным письмом к Вам, как бывшему своему ученику и другу, дабы молчание мое не было истолковано Вами, как признание с моей стороны неопровержимости Ваших искусственных положений и согласие на выражение лойяльности богоборцам, гонителям и хулителям Св. Христовой Церкви или напротив, как выражение полного презрения к Вам, как к богоотступнику.
Вы укоряете заграничную иерархию за то, что она покинула пределы России и говорите, что к ней не применима аналогия с переселением Кипрского Архиепископа Иоанна в Геллеспонтскую область.
На укорах Ваших не буду долго останавливаться: укажите, когда Церковь осудила Афанасия Великого и других Святителей, вынужденных покинуть пределы своей Церкви от гонителей; укажите, когда осуждены Патриархи Иерусалимские и другие, спасавшиеся в Царьграде от агарян и там долго пребывавшие, - тогда Ваш укор будет не голословным.
Не от Вас и не нам выслушивать увещание к мученичеству, которого не миновать бы нам, оставшись на Юге России; мы готовы выслушивать и его и многие подобные укоризны, если заслуживаем их, от тех, кто и ныне являет пример исповедничества, а не продал, как Вы, чистоту веры за чечевичную похлебку мнимой свободы, на самом же деле тягчайшего и позорнейшего рабства.
Впрочем нам, беженцам, более, чем укоризны подходит ублажение Христом Спасителем: “блаженни изгнани правды ради, яко тех есть Царство Небесное”.
Вы, очевидно, настолько впали в пленение к гонителям Церкви, что забыли о существовании белых армий, занимавших большие территории, в пределах которых мы все находились, организовав временное церковное управление и благословляя оружие, поднятое для освобождения Родины от мучителей.
По грехам нашим сие не удалось и, отступая пядь за пядью, мы вынуждены были покинуть пределы Юга России с весьма значительною частью паствы. Если бы Вы видели ту флотилию, которая приплыла к Царьграду, то убедились бы в том, что это был воистину исход, подобный некогда бывшему из Кипра».
Справка: никакого исхода там не было. Среди исходивших 150.000 составляли военные чины, более 20 тысяч - женщины (жены военных), а остальными были в основном родственники высших воинских чинов. Простого народа во время этого «исхода» не было. На корабли не могли попасть даже многие рядовые военные. Но военные - это не паства. Отношение военных к религии и Церкви в предреволюционные годы известно: ходили в церковь по разнарядке. Можно сказать и еще шире, как это сделал в своем докладе на Соборе 1938 года епископ Иоанн Шанхайский:
«...Значительная часть выехавших Русских за границу принадлежит к тому интеллигентному классу, который в последнее время жил идеями Запада. Принадлежа к числу чад Православной Церкви, исповедуя себя православными, люди того круга в своем миросозерцании значительно уклонились от Православия. Главным грехом людей того класса было, что они не свои убеждения и уклад жизни строили на учении Православной Церкви, а старались правила и учение Православной Церкви согласовать с своими привычками и желаниями.
Посему, с одной стороны они весьма мало интересовались сущностью Православного учения, часто даже считая догматическое учение Церкви совершенно несущественным, с другой стороны, они исполняли требования и обряды Православной Церкви, но лишь постолько, посколько это не мешало их больше европейскому, чем русскому укладу жизни. Отсюда пренебрежительное отношение к постам, посещение храмов лишь на короткое время, да и то для удовлетворения больше эстетического, чем религиозного чувства, и полное непонимание религии, как главной основы духовной жизни человека... Интеллигенция частью была уничтожена, а частью бежала за границу, спасая свою жизнь... кроме интеллигенции, Россию покинуло и множество населения других слоев, отчасти спасая свою жизнь, а отчасти идейно, не желая служить коммунистам...
До сих пор нет настоящего покаяния, явно не осуждены содеянные преступления (клятвы 1613 года - сост.), а многие активные участники революции (Февральской - сост.) продолжают и теперь утверждать, что тогда нельзя было поступить иначе... Не высказывая прямого осуждения февральской революции, восстания против Помазанника, русские люди (за рубежом - сост.) продолжают участвовать в грехе... если сравнить цифры посещающих храмы с числом проживающих в данной местности Русских, то окажется, что аккуратно посещает храм около 1/10 русского населения, столько же приблизительно посещает богослужения по большим праздникам, а остальные или весьма редко, по каким либо случаям, бывают в церкви, и совершают изредка домашнюю молитву, или совершенно ушли от Церкви...
Есть среди нас и такие, которые смогли вывезти значительные суммы из России или имели заграницей капиталы еще прежде и сохранили доныне. Хотя среди них есть много лиц, щедро помогающих своим собратьям и обще-русскому делу, но большинство занято лишь личными своими делами. Относясь бессердечно к беде своих соотечественников, на которых они смотрят свысока, они заняты увеличением своих богатств, а свободное время употребляют на развлечения и веселье, нередко поражая своею расточительностью иностранцев, отказывающихся верить, что могут быть нуждающиеся русские, если есть среди них такие богачи, и возмущающиеся, если к ним русские обращаются за помощью...
Многие родители совершенно равнодушны к будущему мировоззрению своих детей и одни по бедности, пользуясь стипендиями, а другие, даже имея сами значительные суммы, отдают детей в такие учебные заведения, которые прямо ставят себе задачей воспитание детей в духе противном Православию.
Разные колледжи, где проводится определенное религиозное, но неправославное воспитание, переполнены русскими детьми, отданными туда или богатыми родителями, видящими в воспитании лишь внешнюю его сторону, или бедняками, польстившимися на даровое воспитание их детей, и потому предоставляющими заведению воспитывать детей, как оно пожелает (примечание: не знаем, к какому разряду относились родители нынешнего главы Зарубежной Церкви митрополита Виталия Устинова, но в смысле духовного образования в его активе есть только католический колледж - сост.)». 320
Но продолжим письмо митрополита Антония.
«Из Крыма спаслись все, кто мог, как некогда, ведь, и из Кипра, разумеется, не все население уехало, а лишь более или менее значительная часть его. Там был во главе Архиепископ, - здесь было все Высшее Церковное Управление Юга России. Вселенский Патриарх оказал нам такую же братскую помощь, как некогда его предшественник Архиепископу Иоанну (вот уж не правда! - сост.). И с его согласия наше Церковное Управление, находясь в Константинополе, духовно окормляло изгнанников; но так как паства наша была уже не на Юге России, а заграницей, то и переименовалось в Высшее Церковное Управление заграницей.
Из Константинополя с согласия Священного Собора Сербской Церкви, это Управление переселилось в Сремские Карловцы. Без всякого принуждения, само собой, вокруг этого Церковного Управления, получившего приют и покровительство Сербской Церкви, объединились все заграничные иерархи.
От Всероссийской церковной власти мы были оторваны и, применительно к постановлению от 7/20 ноября 1920 г., продолжали временно существовать самостоятельно.
В 1922 году, под несомненным давлением большевиков, Патриарх Тихон прислал нам указ об упразднении Высшего Церковного Управления за наши противокоммунистические выступления.
Постановление это, как противоречащее определению Всероссийского Церковного Собора от 2/15 августа 1918 года, было незаконным, но мы все же подчинились. Высшее Церковное Управление, в которое кроме архиереев, входили клирики и миряне, мы упразднили, а чтобы паства наша не осталась без окормления, образовали Синод и Архиерейский Собор, на началах постановления от 7/20 ноября.
Тогда налицо были все условия, при которых этим постановлением предписывается обединение епархий и образование Временного высшего церковного правительства. Не изменились эти условия и теперь, хотя Вам и дано право некоторых сношений с “лойяльной” эмиграцией.
Но уже то, что столько лет невозможно избрать Патриарха, что митрополиты Петр и Кирилл и многие Архипастыри в ссылках и заточениях, что Вы вопреки всем канонам единолично назначили Синод и единолично налагаете прещения на иерархов, даже старейших - разве не свидетельствует о том, что Церковь лишена свободы?
Может ли архиерей эмигрант приехать с докладом к Местоблюстителю Патриаршего Престола или даже к Вам? Уже по этому мы не могли бы подчиняться Вам даже, если бы не заслужил осуждения Ваш союз с антихристовою властью и не был незаконным назначенный Вами Синод.
Вы не в праве отменить в отношении нас действие постановления от 7/20 ноября 1920 года, ибо оно вынесено Святейшим Патриархом, Священным Синодом и Высшим Церковным Советом - учреждениями несомненными по своей законности и постоянными, а не временными.
Пусть коммунисты выпустят всех архиереев, пусть дадут полную и действительную свободу Церкви, пусть создадут условия, при которых сношения были бы нормальными, чтобы поездка в Россию каждого из нас не была связана с угрозой верной мучительной смерти в застенках Г. П. У. и мы могли принять участие в Соборе, тогда, может быть, минует надобность во временном самостоятельном существовании Заграничной Церкви и мы отдали бы все свои деяния за истекшие годы на суд свободного Всероссийского Собора. Вы же и Ваш Синод не вправе судить нас, хотя бы уже потому, что для суда над Собором областным, надо Собор больший, т.е. в данном случае Всероссийский, да и сами Вы подлежите суду за свое самоуправство и союз с безбожниками.
Мне странно было читать в Вашем послании, в качестве “канонического” возражения против законности нашего положения ссылку на то, что мы не смогли удержать в единении с собой митрополита Евлогия. Вы сами пишете: ”Эмигранты, группирующиеся в церковном отношении около митрополита Евлогия, не хотели больше подчиняться Карловацкому Управлению. Как люди малоцерковные и малосознающие значение церковных прнципов (выделено М. А.) они с легким сердцем пошли на раскол сначала с Карловцами. Чтобы спасти свое церковное положение, митропоит Евлогий попытался восстановить свою непосредственную зависимость от нашей Патриархии. Но для политиков и эта зависимость оказалась стеснительной, и они со столь же легким сердцем пошли на раскол и с Патриархией”.
Митрополит Евлогий отпадал и от нас и от Вас. От нас по приведенным Вами основаниям, - от Вас потому, что взял на себя невыполнимые заграницей обязательства. Но если Вы единение с ним считаете показателем прочности “канонической системы”, хотя после данной Вами характеристики его группе это было бы нелепо, то пример этот с одинаковостью может свидетельствовать о том, что Ваша собственная “система каноническая оставалась зданием на песке”. Неужели Вам нужно объяснять, что такие расколы происходят только от маловерия или даже полного неверия в Церковь, а совсем не от “непрочности” канонической системы. Ведь ни у кого из нас нет принудительной силы, чтобы заставить непокорных подчиняться. Было ли сомнение в каноничности Патриарха Тихона? - А сколько отпадало от него и Вы сами одно время были в числе раскольников. Теперь от Вас меньше отколов, ибо на всех непокорных Вам Вы поставили клеймо контр-революционеров и ГПУ расправляется с ними по тюрьмам и в Сибирской ссылке.
У нас же заграницей, при полной свободе, можно удержать в единении с Церковью лишь того, кто имеет совесть и кто верен своей архипастырской присяге.
Нет, Владыка, не внешними успехами и не числом приверженцев измеряется каноническая правда.
Что касается Вас, то с Вами разделяет нас то, что Вы в желании обеспечить безопасное существование церковному центру, постарались соединить свет с тьмой. Вы впали в искушение, сущность которого раскрыта в св. Евангелии. Некогда дух зла пытался и Самого Сына Божия увлечь картиной внешнего легкого успеха, поставив условием поклонение ему, сыну погибели.
Вы не взяли пример со Христа, св. мучеников и исповедников, отвергших такой компромисс, а поклонились исконному врагу нашего спасения, когда, ради призрачного успеха, ради сохранения внешней организации, заявили, что радости безбожной власти - Ваши радости и что враги ее - Ваши враги. 321
Вы даже постарались развенчать мучеников и исповедников последних лет в том числе и себя, ибо мне известно, что одно время и Вы являли твердость и были в заключении, утверждая, будто бы они терпят темничное заключение, изгнание и пытки не за имя Христово, а как контр-революционеры.
Вы этим возвели на них хулу. Вы унизили их подвиг, расхолодили тех, кто может быть приобщился бы клику мучеников за веру. Вы отлучили себя от цвета и украшения Русской Церкви.
В этом ни я ни мои заграничные собратья никогда не последуем за Вами. Еще в 1927 году, видя, что Вы впали не только телом, но и душою в плен к безбожникам, наш Собор постановил… прекратить сношения с Московской церковной властью в виду невозможности нормальных сношений с нею и в виду порабощения ея безбожной советской властью, лишающей ее свободы в своих волеизъявлениях и канонического управления Церковью… 322
«Мы, свободные епископы Русской Церкви, не хотим перемирия с сатаной. Хотя Вы и стараетесь затуманить вопрос, называя наше враждебное отношение к большевикам только политикой, между тем, как мы веруем, что борьба с ними “брань не против крови и плоти, но против начальств, против властителей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной” (Еф. 6, 12).
Мы не имеем никакого общения с заключенными в России православными архипастырями, пастырями и мирянами кроме того, что молимся о них, но знаем, что они страдают именно за веру, хотя гонители и обвиняют их в чуждых им государственных преступлениях, как любили делать это враги христиан и в древнейшие времена.
Но и древние мученики и их собратья хорошо знали, что когда их жгли якобы за поджог Рима, то на самом деле это “мироправитель века сего” гнал их за то, что они остаются верны Спасителю. Ничто так не возвышает и не укрепляет Церковь, как мученичество, хотя бы она таким образом лишилась и своего Предстоятеля.
Для Вас крестный путь представляется теперь безумием подобно тому, как и современным Апостолу эллинам (1 Кор. 1, 23). Все силы свои направляете Вы к тому, чтобы жить в мире с хулителями Христовыми, гонителями Церкви Его и Вы даже помогаете им, добиваясь от нас изъявления лойяльности и ставя клеймо контр-революционеров на тех, кто ничем не провинился пред советской властью кроме твердости в вере.
Умоляю Вас, как б. ученика и друга своего: освободитесь от этого соблазна, отрекитесь во всеуслышание от всей той лжи, которую вложили в Ваши уста Тучков и др. враги Церкви, не остановитесь перед вероятными мучениями.
Если сподобитесь мученического венца, то Церковь земная и Церковь небесная сольются в прославлении Вашего мужества и укрепившего Вас Господа, а если останетесь на том пространном пути, ведущем в погибель (Мф. 7, 13), на котором стоите ныне, то он бесславно приведет Вас на дно адово и Церковь до конца своего земного существования не забудет Вашего предательства. Об этом я мыслю всегда, когда взираю на подаренную мне Вами 20 лет тому назад панагию Владимирской Божией Матери с выгравированной надписью: “Дорогому учителю и другу”. Дальнейшие слова этой надписи отмечены Вами так: “Дадите нам от елея вашего, яко светильницы наши угасают” (Мф. 25, 2). Вот мы и предлагаем Вам спасительный елей веры и верности Св. Церкви, не отвергайте же его, а воссоединитесь с нею, как в 1922 году, когда Вы торжественно заявили Патриарху Тихону свое раскаяние в бывшем колебании Вашей верности. Не отвергайте же дружеского призыва сердечно любившего Вас и продолжающего любить. Митрополит Антоний. 6/19 мая 1933 года». 323
…В то время власти Германии не имели претензий к деятельности ни одной из частей Российской Православной Церкви (Московской Патриархии, Зарубежной Церкви и Западно-Европейского Экзархата) и никаких предпочтений той или иной юрисдикции не выказывали.
В 1933 году, когда в Германии установилась диктатура национал-социалистов, отношение государственного и партийного руководства Третьего рейха к внутрицерковным проблемам русских православных общин в Германии резко изменилось. Исключительную поддержку со стороны государства получила Зарубежная Церковь и управляющий Берлинской епархией этой Церкви епископ Тихон (Лященко), в 1936 году возведенный в сан архиепископа.
 
Последний шаг
 
22 июня 1934 года митрополит Сергий и Священный при нем Синод издали Указ № 944, которым заграничные русские архиереи запрещались в священнослужении.
«Преосвященному митрополиту Литовскому и Виленскому Елевферию, управляющему русскими Церквами в Западной Европе.
Заместитель патриаршего Местоблюстителя и Временный при нем Патриарший Священный Синод слушали: Предложение заместителя следующего содержания:
Нашим постановлением от 9 мая 1928 года за № 104 самочинно возникшее в Сремских Карловцах Высшее Управление русскими заграничными православными епархиями и общинами объявлено упраздненным, а его действия и распоряжения - не имеющими канонической силы и отмененными. Архиереям и клирикам, подчиняющимся названному Управлению, предложено было (независимо от того дадут ли они или не дадут известное обязательство о лояльности) сделать постановление о ликвидации Управления или же, по крайней мере, каждому в отдельности порвать с этим Управлением и со всей группой, возглавляемой им (п. VII).
Тех, кто откажется исполнить наше постановление (опять таки, “независимо от того, дано или не дано вышеназванное обязательство”) предположено “предать соборному суду, как ослушников законного священноначалия и учинителей раскола, с запрещением (смотря по вине и упорству) в священнослужении впредь до суда или раскаяния” (п. VII).
Пять лет мы напрасно ждали вразумления карловчан. 23 марта 1933 года (ном. 311) я просил святейшего Патриарха Сербского быть посредником в наших переговорах с карловацкими архиереями и своим авторитетом повлиять на них в благоприятном смысле. Святейший Патриарх принял на себя этот братский труд. Прошел еще год.
И вот посланием своим от 25 мая с. г. за № 448, святейший Патриарх сообщает мне, что карловацкий Синод 7 того же мая прислал ему на наше предложение ответ совершенно отрицательный: они теперь не только не подчиняются, но уже не считают для себя возможным какое бы то ни было соглашение со мною под довольно избитым предлогом моей, якобы, несвободы в словах и действиях.
Нельзя не согласиться с заключением святейшего Патриарха, что после такого ответа дальнейшие переговоры с архиереями карловацкой группы представляются бесцельными и излишними. Таким образом, время увещаний, ожиданий, отсрочек и новых ожиданий кончилось. Наступила пора перейти от слов к действиям и привести в исполнение упомянутое наше постановление от 9 мая 1928 года.
Из общей массы архиереев карловацкой группы я бы полагал выделить в качестве особо виновных и потому подлежащих запрещению нижеследующих: бывшего Киевского митрополита Антония, б. Кишиневского архиепископа Анастасия, б. Финляндского архиепископа Серафима и посвященного заграницей епископа Тихона Лященко; а также архиереев, захвативших управление русскими епархиями б. Забайкальского архиепископа Мелетия - в Харбине, епископа Виктора - в Пекине, епископа или архиепископа Тихона - в Северной Америке. Подлежит запрещению и епископ Нестор Анисимов: однажды осудив Карловацкую группу и принесши раскаяние пред Патриархией, он снова оказывается деятельным членом прежней группы. Попутно необходимо решить вопрос о Серафиме Ляде, принятым в карловацкую группу от обновленчества в архиерейском сане. Определением своим от 22 июля 1934 г. за № 50 постановили:
1. Заграничных русских архиереев и клириков так называемой карловацкой группы, как восставших на свое законное священноначалие и, несмотря на многолетнее увещание, упорствующих в расколе, предать церковному суду по обвинению в нарушении правил Св. Ап. 31, 34, 35; Двукр. 13-15 и друг., с устранением обвиняемых, впредь до их раскаяния или до решения о них суда, от церковных должностей (если таковые они занимают).
2. По указанным в предложении основаниям, сверх того и на то же время, запретить в священнослужении преосвященных: б. Киевского митрополита Антония, б. Кишиневского архиепископа Анастасия, б. Забайкальского архиепископа Мелетия, б. Финляндского архиепископа Серафима, б. Камчатского епископа Нестора, а также епископа Тихона Лященко, епископа Тихона, возглавляющего карловчан в Америке и епископа Виктора - в Пекине.
3. Предупредить православных архипастырей, клир и мирян, что входящие в молитвенное общение с раскольниками, принимающие от запрещенных таинства и благословение, подлежат, по церковным правилам, одинаковому с ними наказанию.
4. О признании, согласно действующим правилам, за принятым в карловацкую группу в архиерейском сане Серафимом Ляде той или другой иерархической степени иметь суждение впоследствии, по выяснении времени и всех обстоятельств получения им означенных степеней.
5. Поручить преосвященному митрополиту Литовскому и Виленскому о настоящем постановлении оповестить предстоятелей православных автокефальных Церквей и находящихся в Западной Европе русских архипастырей, клир и мирян, в том числе и предаваемых суду и особо запрещенных, преосвященному же митрополиту Японскому - находящихся на Дальнем Востоке, и преосвященному архиепископу Алеутскому - экзарху Патриархии - находящемуся в Америке.
О чем послать указы названным преосвященным к исполнению, прочим же епархиальным преосвященным к сведению. Настоящее постановление напечатать в журнале Московской Патриархии.
О чем посылается Вашему Преосвященству настоящий Указ. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя Сергий, митрополит Московский, управляющий делами Патриаршего Священного Синода протоиерей Александр Лебедев. Июля 22 дня 1934 г. № 944». 324
По получении от преосвященного Елевферия приведенного выше постановления о запрещении в священнослужении, владыка Антоний на бланке Председателя Архиерейского Синода Русской Православной Церкви заграницей 7/20 августа 1934 г. за № 4036 отправил ему нижеследующий ответ:
«Преосвященному Литовскому и Виленскому Елевферию.
Я получил Ваше письмо от 29/11 августа с приложенной к нему копией указа митрополита Сергия, от 22 июля с.г. за № 944, на Ваше имя и во избежание недоразумений, спешу сообщить Вам, что никак не могу признать какой бы то ни было силы за этим актом по следующим основаниям:
1. Считаю необходимым протестовать против наименования меня бывшим митрополитом Киевским и Галицким. И св. каноны, и выработанное Всероссийским Собором положение о епархиальном управлении определенно говорит о том, что архиерей со своей кафедры может быть уволен только по суду. По положению, без суда, может иметь место лишь перевод на другую кафедру, ради пользы церковной, но ни о чем подобном я не получал указов от законной Всероссийской церковной власти, а само отутствие мое из Киевской митрополии не могло служить поводом к моему увольнению в виду того, что в России свирепствует гонение на Церковь. Но во всяком случае, если бы отсутствие из Киева и могло быть мне инкриминируемо, то для того, чтобы я стал бывшим митрополитом Киевским, требовался бы суд церковный, а о таком мне никогда ничего не было известно. По условиям жизни он сейчас в России вообще невозможен потому, что некому созвать для того Собор, да я и практически не мог бы прибыть на него вследствие большевицких гонений на Св. Церковь в России. В момент же прекращения этих гонений и возвращения Церкви всех прав, принадлежащих ей по Божеским и человеческим законам, я незамедлительно счел бы своим архипастырским долгом возвратиться на принадлежащую мне кафедру, ибо в этот момент отпало бы всякое основание для существования автономной Русской Церкви заграницей.
Столь же незаконно как меня, митрополит Сергий именует „бывшими" и других архипастырей, вынужденных насилием покинуть свои епархии. В применении же к архиепископам Анастасию и Серафиму особенно вредно такое наименование, ибо из него можно было бы заключить о согласии с имевшими место незаконными изгнаниями их из епархий и насильственным отторжением последних от Русской Церкви.
2. За границей, на основании указа от 7/20 ноября 1920 года, давно уже образована временная митрополичья область, во главе коей я и нахожусь. Указ этот до сих пор не отменен и может быть отменен только законным органом Высшей Церковной Власти в России, которого в настоящее время не существует, и который может быть восстановлен лишь при наступлении нормальных условий. Поэтому, пока не наступили нормальные условия существования Русской Церкви и область эта не может быть ликвидирована, я подсуден только образованному согласно означенному указу Зарубежному Архиерейскому Собору, постановления которого подлежат утверждению или отмене только большим, т.е. Всероссийским Собором, а отнюдь не единолично митрополитом Сергием или назначенным им Синодом, полномочия коего более чем спорны. По той же причине неподсудны митрополиту Сергию с назначенным им Синодом и другие зарубежные епископы.
3. Митрополит Сергий, в своем подчинении большевикам, впадает в странное противоречие. С одной стороны он считает нас, зарубежных епископов, не принадлежащими к подведомственной ему иерархии Русской Церкви, ибо не привлекает нас к участию в разрешении вопросов, по коим запрашивает мнения прочих русских иерархов, а с другой - считает нас себе подсудными, когда налагает на нас прещение за нелояльность к коммунистической власти. Если мы подсудны ему, то и он без нашего рассуждения ничего не должен творить по 34 правилу св. Апостолов, а между тем он никогда не спрашивал нашего мнения ни о чем и, в частности, не спрашивал его, когда заключал союз с безбожниками, учреждал свой неканонический Синод, за которым я не признаю ровно никаких прав, и когда обьявлял себя митрополитом Московским при жизни Крутицкого митрополита, коему подведомственна Московская епархия до избрания нового Патриарха. Это есть узурпация прав. При таком положении вещей и так как не было нашего участия в разрешении вопроса об организации самой власти митрополита Сергия и его Синода, власть последнего не может иметь для нас того канонического значения, которое опирается на 34 Ап. правило.
4. Не признавая, по изложенным основаниям, никакой силы за постановлением сергиевского Синода, я не могу не отметить, что он даже не может внешне обставить свои решения так, как этого требуют св. правила, т.е., объявляя о запрещении многих епископов сразу, он, вопреки 74 прав. св. Алостолов, не послал ни к кому из них предварительно ни одного епископа для увещания и затем вызова на суд. Очевидно, он хорошо знает, что большевики за границу не выпустят ни одного епископа и что приглашать нас на суд - значило бы обрекать нас на верную смерть до церковного суда, который сам по себе невозможен в силу положения Православной Церкви в России и ее взаимоотношений с коммунистической властью.
5. Из приведенных в ”Указе” правил ни одно не подходит к данному случаю, ибо ни я, ни другие зарубежные архипастыри не находимся к митрополиту Сергию в отношениях, ими предусмотренных. 34 пр. св. Алостолов, как я указал выше, если признавать митрополита Сергия “первым епископом”, может скорее быть обращено против него, ибо он никогда не обращался за мнением нашим, а 15 прав. Собора не только не осуждает нас, но, напротив “прославляет”, ибо мы отказались от общения с митрополитом Сергием не почему другому, как потому, что он всенародно и открыто проповедует и учит о возможности союза между Церковью и неверными вопреки словам св. Апостола Павла (2 Кор. 7, 15).
6. По существу же, независимо от указанных мною канонических неправильностей разбираемого постановления, исполнение последнего повлекло бы за собой ликвидацию Русской Заграничной Церкви, обслуживающей нужды миллионов православной эмиграции, и оставление последней на произвол судьбы, что может быть желательно только для врагов Церкви.
Поэтому, отрицая всякую силу за постановлениями митрополита Сергия и его “Синода”, я глубоко скорблю, что мой бывший ученик и друг находится в таком не только физическом, но и нравственном пленении у безбожников. Признаю деяния его преступными и подлежащими суду будущего свободного Всероссийского Собора.
Если же ни он, ни я до такового не доживем, то рассудит нас Сам Пастыреначальник Господь, к Которому возношу молитву о помиловании митрополита Сергия. Вам же удивляюсь, что, будучи на свободе, Вы принимаете участие в разрушительных для Церкви актах, наравне с плененными иерархами, для которых самое пленение их служит некоторым извинением.
Антоний. Митрополит Киевский и Галицкий». 325
Архиерейский Собор 1934 года, одобрив личный ответ владыки Антония на указ митрополита Сергия о наложенных им на заграничных русских иерархов прещениях, счел необходимым обратиться по этому поводу с Окружным посланием к зарубежной пастве:
«Заместитель Местоблюстителя патриаршего престола митрополит Сергий, неоднократно угрожавший зарубежным иерархам и клиру церковными карами за отказ их подчиниться его власти под условием предварительного письменно выраженного обязательства быть лояльными в отношении советской власти во всей своей церковной и общественной деятельности, ныне решил, по его собственному выражению, “перейти от слов к действиям”.
Указом от 22 июня 1934 года одних из вышеуказанных архиереев он предает церковному суду, на других, преимущественно старейших из нас, которых он считает наиболее ответственными, с блаженнейшим митрополитом Антонием во главе, налагает запрещение в священнослужении.
Обсудив содержание означенного Указа, Собор заграничных русских архиереев не может признать канонической силы за изложенными в нем определениями, как не имеющими под собой твердого канонического основания. Собор отрицает действительность наложенных на зарубежных епископов прещений прежде всего потому, что решительно не может признать справедливым самого главного из возводимых на них обвинений - учинение церковного раскола.
Раскольниками в I правиле Василия Великого называются “разделившиеся с Церковью в мнениях о некоторых предметах церковных и о вопросах, допускающих врачевание”, самочинными же сборищами Василий Великий признает собрания, “составленные непокорными пресвитерами или епископами и неученым народом”, которые отступили, “оставили кафолическую Церковь”.
Все, кто дорожит истиною, могут засвидетельствовать, что ни мы, ни наша паства никогда не разделялись с Церковью в учении о тех или иных предметах церковных и никогда не отделялись ни от Кафолической Церкви вообще, ни от своей Матери-Церкви, находящейся в России.
Оторванные временно, силою обстоятельств, независевших от нашей воли, от своей земли и родной Церкви, мы жили, однако, всегда в неразрывном духовном союзе с последней, радовались ее радостями, скорбели ее скорбями, молились за ее главу, за ее архипастырей, пастырей и церковный народ, за ее мучеников и исповедников, прося небесного Кормчего Церкви укрепить ее Своею благодатью в дни столь великих испытаний.
Расхождение наше с нынешним заместителем Местоблюстителя патриаршего престола митрополитом Сергием началось лишь с тех пор, как он опубликовал свою известную декларацию от 16/29 июня 1927 года, в которой признавал советскую власть нормальной и законной и внушал всей русской православной пастве повиноваться последней не только “за страх, но и за совесть”.
Одновременно он потребовал и от нас и от нашего клира выражения в письменной форме полной лояльности советской власти во всей нашей церковной и общественной деятельности; другими словами, он требовал от нас, если не внутреннего, то, по крайней мере, внешнего примирения с нею и отказа от всякой борьбы с коммунистами, даже если бы она велась на чисто принципиальной почве с религиозной и нравственной точек зрения.
Действуя в полном единодушии со своим клиром и паствою, мы, однако, решительно отказались исполнить это требование, как противное воле Божией, повелевающей бороться с врагами Божиими, и как вредное для Церкви и для русского православного народа, для защиты коих так называемые русские беженцы и особенно епископы Русской Церкви, быть может, и посланы были Божественным Провидением в рассеяние, куда не достигает жестокая разрушительная рука советской власти.
В силу условий русской жизни, нет возможности установить, где действует подлинное волеизъявление Высшей Церковной Власти в России, а где действует злая воля.
Единственным выходом из этого неопределенного и мучительного положения было объявить Зарубежную часть Русской Церкви временно независимой от Московской Патриархии, как это и сделано Собором в 1927 году.
В сознании своей правоты, мы не могли отступить от принятого нами решения и тогда, когда стали угрожать нам за это судом и церковными наказаниями. В послании 1933 года Собор заграничных архиереев обстоятельно доказал, что, при нынешнем расстройстве русской церковной жизни вообще и при отсутствии возможности для нас правильных сношений с высшим церковным управлением в России, законный канонический суд над нами, в настоящее время невозможен и должен быть отложен до восстановления церковного порядка в России.
Тем не менее митрополит Сергий фактически уже приступил к производству суда над зарубежными иерархами, хотя и не позаботился опровергать доводы нашего Собора и не пригласил, согласно правилам 34 Апостольскому и 19 Карфаг. Собора, обвиняемых епископов на судебное заседание Собора, для представления объяснений по возводимым на них обвинениям.
По существу же дела необходимо отметить, что из трех Апостольских правил 31, 34, 35, на которых митрополит Сергий и Его Синод пытаются прежде всего утвердить свое несправедливое постановление, первое и последнее не имеют отношения к настоящему случаю.
31 А. правило говорит о пресвитере, который “презрев собственного епископа, отдельно собрание творити будет и алтарь иной водрузит”, чего нет в данных обстоятельствах, ибо пресвитеры не делают ничего такого за рубежом без благословения своих епископов.
35-ое правило запрещает епископу “творити рукоположения во градех и селах”, вне пределов своей епархии, чтобы не было смешения епархиальных юрисдикций, что опять неприменимо к данному случаю.
А 34 А. правило, лежащее в основе каноническо-административ-ного устройства каждой Поместной Церкви, гласит: “Епископам всякого народа подобает знати первого из них и признавати его яко главу, и ничего превышающаго их власть не творити без его рассуждения; творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо так будет единомыслие и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух”.
Так определяются внутренние отношения между епископами каждой отдельной Церкви и ее главою при нормальном состоянии государственной и общественной жизни.
Однако, когда народ т.е. тело церковное, разделяется на части, когда гонимые верующие вынуждены бежать в пустыню или скрываться в катакомбах, когда рвутся временно всякие связи между главою Церкви и подчиненными ему отдельными епископами и их паствой, оказавшимися за пределами церковной области, - тогда является потребность организовывать церковную жизнь в рассеянии и в пределах других государств и иногда даже в границах других автокефальных Церквей и тогда 34 Ап. правило является просто неприменимым.
Для таких чрезвычайных обстоятельств в жизни Церкви нужны, очевидно, какие-то особые правила внутреннего управления.
И они даны указом Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода от 7/20 ноября 1920 года, глубочайший смысл которого в том и состоит, что он расчитан именно на такое бедственное для Церкви время, когда временно ослабляется действие 34 Ап. правила и дается предписание епископам, оказавшимся вне сношений с центральным церковным управлением в России, самостоятельно организовывать церковную власть на местах, применительно к основному принципу означенного апостольского правила.
Тут сказалась широта воззрений и подлинная апостольская мудрость великого исповедника Русской Церкви святейшего Тихона, устремленные всегда и везде к одной цели - спасению верующих. Упраздняя же Высшее Церковное Управление за границей, святейший Патриарх Тихон объяснил это так:
“Когда в марте 1922 года стало известно обращение президиума Высшего Церковного Управления за границей о недопущении русских делегатов на Генуэсскую конференцию”, пишет он в своем обращении к пастве, от 28 июня 1922 года, “мы упразднили это Управление, учрежденное с благословения Константинопольского Патриарха. Отсюда видно, продолжает Патриарх, что я не такой враг советской власти и не такой контрреволюционер, как меня представляют”.
Итак, святейшему Патриарху, преследуемому уже в то время советской властью, нужно было доказать последней, что он не такой ее враг и не такой контрреволюционер, как о нем думают, и он решил закрыть Высшее Церковное Управление за границей, чтобы снять с себя ответственность за его выступление против советов. Таким образом эта мера была политической, а не церковной. Но, упраздняя означенный орган, он в том же указе требует выработать новое положение для управления заграничными приходами, признавая тем самым за ними право на самоуправление.
И нынешний заместитель Местоблюстителя Патриаршего Престола сам, во вполне определенных, не допускающих никаких перетолкований выражениях утверждал это право за зарубежными епископами в своем письме, ардесованном последним от 30 августа / 12 сентября 1926 года.
Еще менее оснований строить обвинение в учинении раскола зарубежными епископами дают 13-15 правила Двукратного Собора, на которые также ссылается митрополит Сергий в своем указе.
По смыслу этих правил епископ, отступивший прежде соборного определения от общения со своим митрополитом или Патриархом под предлогом той или иной вины последних, подлежит строгой ответственности лишь с тех пор, как перестанет возносить имя своего первоиерарха “в божественном тайнодействии”.
Но такого момента, знаменующего полный разрыв канонических отношений с Главою Русской Церкви никогда не было в практике зарубежной церковной организации. С тех пор, как они покинули родину, заграничные епископы и пресвитеры никогда не переставали возносить за богослужениями имя святейшего Патриарха Тихона, а потом, после его кончины, его законного заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола, митрополита Крутицкого.
Ничто, конечно, не обязывает их поминать наряду с последним и имя его заместителя митрополита Сергия, хотя бы митрополит Петр временно и не осуществлял своей власти по независящим от него обстоятельствам. Неизменно вознося имя последнего за богослужением, мы свидетельствуем этим свою неразрывную каноническую связь с ним и, в его лице, со всей Русской Православной Церковью и одновременно законность преемства его власти, полученной им от святейшего Патриарха Тихона.
Никто не может быть судьей в своем собственном деле, но мы дерзаем думать, что, отделяясь от единства с митрополитом Сергием, оказывающим поддержку большевицкой власти, не взирая на то, что последняя стремится уничтожить Церковь, мы тем самым теснее соединяемся со своей Матерью Церковью, защищая ее богодарованную свободу и независимость и укрепляя внутреннее единство ее духа, которое, конечно, гораздо важнее внешнего единства ее организации.
Никто, в особенности епископ, не должен считать себя нравственно и канонически обязанным следовать за такой церковной властью, которая обращена не на созидание, а на разрушение Дома Божия. Между тем действия митрополита Сергия явно направлены к упразднению всякого церковного объединения свободных от коммунистических влияний православных русских людей за рубежом. К счастью все эти покушения на церковную организацию русского рассеяния не достигают своей цели. Митрополит Сергий уже имел много случаев убедиться, что всякая его попытка объединить под своим управлением зарубежную русскую паству разбивается о решительное сопротивление со стороны последней. Это не вызывает в верующей среде никакого иного чувства, кроме вражды и даже ненависти, ибо оно всегда невольно соединяется с представлением о ненавистном для всех большевизме, погубившем русский народ и ввергшем в великие беды Русскую Церковь.
Русское рассеяние справедливо опасается и того, что подчинение митрополиту Сергию зарубежных епископов часто открывало бы для советской власти легальную возможность тотчас же наложить свою руку на достояние Русской Церкви, сохранившееся за границей и поступить с ним также, как она это сделала с Церковными ценностями внутри России, а потом в Константинополе, в Вене и других местах за границей, где ей удалось захватить в свои руки русское церковное имущество.
В сознании своей ответственности перед лицом Матери-Церкви мы вменяем себе в сугубый долг соблюсти в неприкосновенности драгоценный залог последней, врученный нам волею Божией на хранение, то есть, прежде всего душу нашей православной паствы, еще не растленную большевицким влиянием, православные святыни и прочее церковное достояние, находящееся ныне в нашем заведывании и, наконец, самый канонический строй Русской Церкви, который угрожает поколебать заместитель Местоблюстителя Патриаршего Престола своими действиями.
Одним из таковых является недавнее присвоение митрополиту Сергию титула блаженнейшего митрополита Московского и Коломенского, с правом ношения двух панагий. Этим решением Синода, назначенного митрополитом Сергием, по собственному усмотрению, нарушаются законоположения о порядке управления Русской Церковью в период когда нет Патриарха, и производится реформа, равносильная почти практическому упразднению Патриаршества, в то время как таковое остается канонически не отмененным и в Русской Церкви есть законный Местоблюститель Патриаршего Престола, в лице митрополита Крутицкого Петра.
Став почти с самого начала своей деятельности в качестве заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола на ложный путь, Митрополит Сергий, очевидно, уже не может остановиться на месте и тем менее возвратиться назад.
Если он и впредь будет пользоваться угнетенным и разоренным положением русских епископов для того, чтобы самовластно управлять Церковью и попирать в ней канонический порядок, стараясь во всем, даже во внутренних церковных делах действовать в согласии с безбожной советской властью, то не удивительно, что авторитет Церкви будет падать все ниже и ниже и большевики, не видя никакого сопротивления со стороны иерархов и паствы, дерзнут безнаказанно разрушить даже такую великую святыню, как Успенский собор в Москве.
Но чем мрачнее положение нашей Церкви в России, тем ярче должен гореть ее свет в зарубежной части ее, где должны быть тщательно сохранены, до лучших времен, все внешние и особенно внутренние духовные ценности, какие она стяжала и какими украшалась пред всем миром в течение веков, а это возможно только при том условии, что нынешняя зарубежная церковная организация останется вполне свободной в своей внешней и внутренней жизни, недоступной ни прямому ни косвенному разлагающему воздействию со стороны большевиков. Временная независимость ее от нынешнего церковного управления в России и обеспечивает ей такую свободу.
Митрополит Сергий оказал бы лучшую услугу Церкви, если бы прекратил напрасную борьбу с Собором зарубежных епископов, вызывающую столько соблазнов среди верующих и вредящую авторитету всей Православной Церкви.
“Поистине рыдания достойно”, - можем сказать мы в заключение словами Феодорита Кирского, - “что таким образом должны говорить священники против священников, но мы говорим не столько потому, чтобы обвиняли их, сколько для того, чтобы защитить себя”. Аминь».
Послание подписано председателем Собора Архиереев Русской Православной Церкви заграницей митрополитом Антонием и 18 членами Собора. На самом деле на Соборе присутствовали только 13 иерархов, включая председателя. Шестеро из них - «мертвые души».
Все. История зарубежной части Русской Православной Церкви закончилась. Начинается история «Русской Православной Церкви Зарубежом».
Постепенно своими действиями Зарубежная Церковь стала заявлять о себе не только как временно самоуправляющаяся часть Русской Церкви, но как вполне самостоятельная, автокефальная Церковь.
Это выразилось в действиях, по праву принадлежащих только Полноте Поместной Церкви.
1. Самостоятельное избрание Первоиерарха - Главы Церкви.
2. Самостоятельное прославление угодников Божиих. Определяя себя, как часть Русской Церкви, Зарубежная Церковь эти прославления рассматривает, как действительные для всей Полноты Русской Церкви.
3. Самостоятельное мироварение. До Второй мировой войны Зарубежная Церковь, не чувствуя себя вправе освящать Святое Миро, получала его от Сербской и Константинопольской Церквей (как в древности Русская Церковь, до автокефалии). После войны иерархия сочла возможным взять на себя эту ответственность.326
4. Обращение к Главам Поместных Церквей («Скорбные послания» митрополита Филарета) не как от лица Главы части Русской Церкви, а как от Главы независимой Церкви.
Начинается многолетняя кампания обвинений Московской Патриархии со стороны Зарубежной Церкви во всех смертных грехах, так что на сегодня она вообще не рассматривается как Церковь, не говоря уже о Матери-Церкви.
 
 
 
 
243.  «Известиях ЦИК» от 19 августа 1927 года. Иоанн, стр. 125.
244. "Церковные Ведомости», 1927, № 17-18, стр. 1.
245. Открытое письмо с Соловков от 14 сентяря 1927 года.
246. Митроп. Елевфений. «Неделя в Патриархии», стр. 55.
247. Елевферий, «Неделя в Патриархии», Париж, 1933, стр. 116-117.
248. Там же
249. «Церковные Ведомости». 1927, № 9 и 10, стр. 11.
250. Елевферий, стр. 116-117
251.Елевферий, стр. 132-133
252. Никон, т. 6, стр. 228-232.
253. Польский, стр. 44-54.
254. Польский, стр. 44-57
255. 14/29 декабря 1927 года.
256. Елевферий, стр. 124-128.
257. 22 декабря 1927 г.
258. 12 января 1923 г
259. Архив митроп. Мануила, № 11; цит, по: Иоанн, стр. 207-208. Это письмо было написано при том, что владыка Иларион сам видел всю глубину компромисса митрополита Сергия, что и отразил в своем письме к Н. Н. от 4 ноября 1927 года:
«Все это вместе взятое и многое другое, видимое и слышимое, и заставляет живые верующие души настораживаться и внимательно всматриваться в развертывающуюся перед нами картину усаживания жены на зверя. Эти души чувствуют новую, небывалую опасность для Церкви Христовой и, естественно, бьют тревогу. Они, в большей части своей, не спешат окончательным разрывом с церковными “прелюбодеями”, в надежде, что совесть их не сожжена до конца, а потому возможны покаяние и исправление, т.е. отвержение начатого ими темного дела (имеется в виду митрополит Сергий и его Синод - сост.). Сбудется ли это чаяние? От души говорю подай, Господи! Но в самой глубине его нахожу сомнение и, однако, пока не ставлю точки над i. Пусть поставит ее время, а точнее сказать Владыка времен».   «Акты святейшего...», с. 529.
260. Там же, стр. 208; «Акты святейшего...», с. 618.
261. Иоанн, стр. 228.
262. Иоанн, стр. 197.
263. Открытое письмо с Соловков от 14/27 сентября 1927 года.
264. Письмо к митроп. Серию прот. Иоанна Шастова от 16 февраля 1928 г. Архив митроп. Мануила, № 2-б, цит. по: Иоанн, стр. 128.
265. Сведения участника совещания 15-ти соловецких епископов из архива митроп. Мануила; Иоанн, стр. 129.
266. Письмо к митр. Сергию прот. И. Шастова от 16 фев. 1928 г. Архив митроп. Мануила № 206; цит. по: Иоанн, стр. 129
267. Прот. М. Польский, стр. 44, 46.
268. Митроп. Елевферий, стр. 124.
269. Там же.
270. Архив митроп. Мануила, цит. по: Иоанн, стр. 126, «Акты святейшего...», с. 529-530.
271. Польский, стр. 66
272. Михаил Польский. стр. 46.
273. Из письма митроп. Кирилла 7/II-1929 г.
274. Иоанн, стр. 255
275. Архив, митроп. Мануила, цит. по: митроп. Иоанн, «Церковные расколы в Русской Церкви 20-30 годов XX столетия», г. Сортавала, 1993, стр. 261.
276. Елефверий, стр. 128
277. Иоанн, стр. 119-120
278. Архив митроп. Мануила, № 13, там же
279. Иоанн, стр. 249
280. С. А., прот. Новое разделение в Православной Церкви, т. н. иосифлянство или димитрианство и автокефалисты. (Архив митроп. Мануила, № 15, Цит.
по: Иоанн, стр. 249.
281. Там же, стр. 250
282. М. Польский, стр. 39
283. Там же, стр. 36-37.
284. «Церковные Ведомости», 1928, № 3-4, стр. 6; Троицкий, стр. 44.
285. М. Польский, стр. 41
286. Троицкий, стр. 46.
287. «Акты...», с. 553.
288. Акты..., с. 696.
289. Иоанн, стр. 246
290. М. Польский, стр. 57
291. М. Польский, стр. 53-54
292. Из письма м. Новгород. Арсения м. Сергию от 28 марта 1928 г. Сборник документов.
293. Архив митр. Мануила, № 3-3; цит. по: Иоанн, стр. 209-210
294.Польский, стр. 66.
295.«Акты святейшего...», с. 581
296. Там же.
297. Точнее: Ходжейли, Туркменская ССР – прим. сост.
298. Иоанн, стр. 137
299. Там же
300. Там же
301. Иоанн, стр. 211.
302. Архив митроп. Мануила, № 2-г; см. Иоанн, стр. 245.
303. Польский, стр. 67.
304. Троицкий, стр. 67-68.
305. М. Польский, стр. 52.
306. Троицкий, стр. 51
307. Троицкий, стр. 51-52.
308. Троицкий, стр. 52
309. Прот. М.Польский, стр. 119
310. Никон, т. 7, стр. 217-218.
311. «Церковный Вестник», 1926, № 14, стр. 16; Троицкий, стр. 103; «Акты святейшего...», стр. 475.
312. Никон, т. 7, стр. 223-227
313. «Акты...», с. 687.
314. Там же.
315. Никон, т. 6, стр. 263, 269
316. Никон, т. 6, стр. 263, т. 7, стр. 299.
317. Никон, т. 7, стр. 297-298.
318. Никон, т. 7, стр. 298-299
319. Никон, т. 7, стр. 299
320. Деяния Собора 1938 года, стр. 147
321. Примечание: Вот откуда идет ошибка (натяжка, подлог, спекуляция?) со смыслом утверждения митрополита Сергия в его Декларации, а не от З.А. Крахмальниковой, или редакции «Православной Руси».
322. Окр. послание от 27 авг. 9 сент. 1927 г.
323. Никон, т. 6, стр. 263-269.
324. Никон, т. 7, стр. 351-354.
325. Никон, т. 7, стр. 354-37
326. Видимо, осознавая неправомочность своих действий, Зарубежная Церковь в своем официальном печатном синодальном органе «Церковная жизнь», где достаточно подробно освещаются все церковные события, начиная архиерейскими хиротониями и кончая награждением старост «правом ношения кафтана», был полностью обойден молчанием единичный в ее истории случай мироварения. Как будто его и не было. И если бы не подробный репортаж в «Православной Руси» об освящении монастырского храма в 1950 году, где очень вкратце упоминается и о мироварении, приуроченном к этому времени, то для рядового верующего это торжественнейшее событие осталось бы полностью неизвестным. Почему? Просто по недосмотру, или церковное руководство не хотело заострять внимание широкой церковной общественности на этом канонически не бесспорном событии?
329. Материалы Собора были изданы под заглавием «Деяния 2-го Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей, Белград. 1939 г.».
330. Будущий архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской) в юрисдикции Православной Церкви в Америке..
331.От канцелярии Архиерейского Синода // Православная Русь. Джорданвиль. 1947. № 12. С. 1-3. Подробнее см.: Граббе, Г. протопресв. Фантастическая история // Церковь и ее учение в жизни. Монреаль. 1970. Т. II.
332. Это был бывший викарий архиепископа Тихона, бывший обновленческий епископ на Украине, принятый в епископат Зарубежной Церкви митрополитом Антонием после покаяния. Карловацкий Синод признал действительным его рукоположение, совершенное несомненными раскольниками, причем отделившимися от Патриаршей Церкви как раз по причине своей идеологической близости к коммунизму. Что, однако, не мешало ему в личной жизни быть безупречным иерархом. Даже самые жесткие критики Зарубежной Церкви отзываются о нем весьма положительно: он был человеком скромным и во время войны старался помочь русским военнопленным. В свое время он окончил Московскую Духовную Академию.
Когда гестапо арестовало в мае 1940 году архиепископа Брюссельского и Бельгийского Александра (Немоловского), обличавшего Гитлера в своих проповедях, возведенный в сан митрополита Серафим (Лядэ) добился у властей передачи архиепископа ему на поруки и поместил его в Русском доме для престарелых в Тегеле, где тот пребывал до окончания войны..
333. Сохранился весьма характерный документ, иллюстрирующий методы и цели церковной политики нацистов. Это запись беседы архимандрита Иоанна (Шаховского), впоследствии архиепископа, с чиновником германского министерства религиозных культов Гауггом. Запись сделана присутствовавшим при беседе 22 апреля 1938 года И. Васильевым и заверена рукой архиепископа Иоанна.
«Гаугг: Мы двух Церквей не хотим иметь и не допустим. Мы признали Карлловацкий Синод... и только из этого факта можно исходить и с ним считаться.
Отец Иоанн: С епископом Серафимом у меня хорошие отношения, и с ним возможно литургическое общение... но... при отсутствии объединения архипастырей я не считаю для себя возможным самовольно вступать в карловацкую юрисдикцию.
Гаугг (настаивает и угрожает): Мы не хотим непременно в отношении вас применить полицейские меры теперь, но к тому идет. Государство должно провести свой закон в жизнь.
Отец Иоанн: Я вполне отдаю себе в этом отчет... но не могу под давление этого обстоятельства изменить свою основную точку зрения... о канонической невозможности... переходить в другую юрисдикцию самовольно... С епископом Серафимом всегда есть возможность сослужения... (поддержания) модус вивенди.
Гаугг: Нас не интересует литургическое сослужение, и не о модус вивенди идет речь, но о включении в карловацкую юрисдикцию. Правительство... заботится о православной Церкуви, построен прекрасный храм.
Отец Иоанн: Мы в России имели много великолепных храмов, но Господь все их взял у нас и попустил уничтожить, ибо мы внутренно не заслужили их пред Богом. И теперь только внутреннее единение в Христовой любви может быть названо единением, а не внешнее.
Гаугг: Государство интересует только одно... Православная Церковь должна быть одна, и именно Карловацкий Синод. В октябре 1943 года под председательством митрополита Анастасия в Вене состоялось совещание восьми заграничных архиереев, признавшее незаконным избрание митрополита Сергия (Страгородского) Патриархом.
334. Шкаровский М. Нацистская Германия и Православная Церковь: Нацистская политика в отношении Православной Церкови и религиозное возрождение на оккупированной территории СССР. — М.: Крутицкое Патриаршее Подворье: общество любителей церковной истории, 2002.