Однажды в Абхазии собрались три человека, чтобы  попытаться  перевести на язык неискушенных, но заинтересованных читателей главные идеи книги «Земля Адама» (Сухум, 1997). Для этого каждый из собеседников выбрал наиболее подходящую для него роль: Лев Регельсон (один из соавторов книги) – роль теолога, Игорь Хварцкия (второй соавтор) – роль знатока народных традиций Абхазии, Эмилия Андрюшина (культуролог) – роль зануды-критика, отлавливающего в речах двух друзей противоречия с «научными фактами». На самом деле собеседники постоянно и весьма охотно выходили за пределы своих ролей, дополняя собственными аргументами соображения двух других. В результате и сами они многое стали понимать лучше, чем до начала этой работы, а когда появилась возможность зафиксировать на бумаге ее итоги, они сочли полезным называть только свои «ролевые имена»: теолог (ТЕО), абхазец (АБХ) и критик (КРИ). 

 

1. О Творце мира, Его именах и образах (разговор на берегу моря, на восходе солнца).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

      

    

 

По общему согласию верующих, чтобы назвать имена Творца, необходимо в первую очередь опираться на Библию. Но беда в том, что даже канонический ее текст на протяжении долгих веков вызывал множество недоразумений и яростных споров, – не говоря уж о различных переводах, толкованиях, апокрифах…

 

    ТЕО. Одни ищут в Библии точные сведения о мире, его истории и будущих судьбах, другие видят в ней  литературный шедевр, подобный эпосу многих народов древности. Я же считаю, что Библия – это воплощение Божественной педагогики: в ней рассказывается о конкретных воспитательных действиях Бога по отношению к реальным людям. Вспомним прямое указание: «Знай в сердце своем, что Господь, Бог твой, учит тебя, как человек учит сына своего» (Вт. 8: 5). Поразительна «педагогическая эффективность» Библии для людей разных культур и разного уровня развития: идеи, образы и символы, имеющие вполне конкретный и ограниченный смысл для библейских пророков и их адресатов, служат тем семенем, из которого вырастает живое дерево новых смыслов – все более глубоких и универсальных. Не может ли уже одно это служить доказательством бытия Бога, призвавшего человека к духовному возрастанию?

 

     КРИ. Нет, не может. Как вы прекрасно знаете, тем же качеством обладают тексты литературных шедевров, «живущих в большом времени» (выражение М.М. Бахтина). Каждый читатель, по сути, неизбежно наполняет их новыми смыслами, тем более – каждый авторитетный интерпретатор, принадлежащий к иной эпохе. Многие мифы, «Одиссея» и «Песнь о Роланде», «Гамлет» Шекспира и «Фауст» Гете живут в истории культуры почти такой же интенсивной жизнью, как Библия. Конечно, все-таки почти…

 

    ТЕО. Если говорить о мифах и народных традициях, то многие их образы и символы (абхазские – явно) перекликаются с библейскими. Может быть, именно они  вдохновляли авторов шедевров всех времен; точнее, их общий вдохновитель – Всевышний, известный  разным народам под многими именами. Важно отметить, что в самых архаичных мифах Бог открывается не просто как Творец, но как Всемогущий Ремесленник, созидающий мир буквально «своими трудовыми руками».

 

    АБХ. Живой реликт этого образа – Небесный Кузнец, культ которого до наших дней сохранился в Абхазии, где возле дома каждой семьи, соблюдающей традиции предков, стоит «священная» кузня.

 

    КРИ. Не думаете ли вы, что подобные представления о Боге могут вполне естественно возникнуть из обычного человеческого опыта? Как мы делаем нечто новое собственными руками, точно также кто-то великий и могучий должен был выковать твердый небесный свод, на котором можно прикрепить звезды и проложить дороги для солнца и луны. Потом этот Ремесленник должен был отодвинуть свое изделие от земли, чтобы дать место растениям, зверям, птицам и человеку.

 

      ТЕО. Вполне справедливое замечание. Могу добавить, что столь же естественным путем могли возникнуть образы богов дождя, ветра и молний, живущих на облаках. Человек мог додуматься даже до того, чтобы объявить солнце царем всех остальных богов. Но вот обожествить само далекое, холодное, таинственное небо – это совершенно «неестественно». Тем не менее, следы почитания такого Небесного Бога можно найти почти у всех народов, хотя, как правило, это уже почти забытый Бог, вытесненный более близкими и понятными богами-ремесленниками, богами природных стихий и богами-покровителями отдельных населенных мест. И я  утверждаю: идея Небесного Бога-Творца есть результат миссионерской проповеди, принесенной всем народам из одного центра.

 

      КРИ. Смелое, но крайне рискованное утверждение! Идея «первичного монотеизма» давно известна: впервые ее выдвинул еще в Х1Х веке немецкий теолог В. Шмидт, поддерживали Л. Шредер и М. Элиаде, новые важные аргументы в ее пользу нашел о. Александр Мень. Однако ни у кого из них данная концепция не связана с гипотезой о едином центре распространения этой религии. Этнологи собрали множество свидетельств о существовании культа Небесного Бога как дарующего людям жизнь и все ее блага. На самых дальних океанических островах, в Австралии, в джунглях Амазонки и Африки реликтовые архаические племена и сейчас обмениваются дарами – в подражание Богу-благодетелю. Это позволяет  обосновать предположение, что такое же «противоестественное» поведение было свойственно и первобытному человеку. По мнению антропологов, рождение основных феноменов культуры связано с унаследованным от животных инстинктом подражания («обезьянничанья»). Но у человека появляется особенный, священный образец для подражания – Бог («богатый дарами»).

 

     АБХ. Могу подтвердить, что во многих известных мне традициях разных народов особое место занимает гостеприимство, ценятся бескорыстие и щедрость, готовность одарить гостя любой понравившейся вещью, «отдать свою последнюю рубашку». Абхазские старцы в разных вариантах рассказывают легенду о том, что их предки даже опоздали к раздаче земель Богом – из-за того, что в это время они принимали гостей. И Богу настолько понравилось их поведение, что Он отдал абхазам во владение тот уголок земли, который избрал для себя самого.

 

      ТЕО. О том, что земля Абхазии избрана Богом для особой миссии,  нам придется говорить еще не раз. Надеюсь, что после нашего уточнения имен Небесного Бога-Творца эта идея не покажется такой уж «ненаучной».  Я утверждаю, что Бог открылся Адаму под именем АН, в библейском варианте – АНИ  ХУ (ивр. Я ЕСМЬ). Стоит уточнить, что это – тайное имя Бога, которое в Иерусалимском храме произносил первосвященник только один раз в году, во время праздника Кущей (когда его звучание заглушалось трубами и приветственными возгласами народа). То же значение «Я есмь» имеет имя Бога в Ветхом Завете – ЯХВЕ (точнее, оно значит «Тот, кто был, есть и будет»). Согласно Библии (Быт. 14: 18),  Авраам получил благословение от таинственного Мелхиседека – священника ЭЛЬ ЭЛИОНА (в переводе с иврита – Бога Всевышнего). В слове ЭЛИОН сочетаются оба имени  Бога – ЭЛЬ и начальное АН/ОН, но Авраам и его потомство, обращаясь к Единому Богу, обычно употребляли только первую его часть – ЭЛЬ (или ЭЛЛОХИМ). Отсюда со временем возникла исламская версия того же имени – АЛЛАХ.

 

       АБХ. И только один народ сохранил до наших дней в живой религиозной практике имя Бога АН (в форме АН-ЦВА). Корень ЦВА в абхазском языке передает идею внезапности, непредсказуемости проявлений Всевышнего, которого нельзя заклясть, принудить к чему-либо с помощью магии. Обращение к абхазскому языку позволяет истолковать загадочный возглас апостола Павла на арамейском языке: «Маранафа!» (1 Кор. 16: 22); его звучание было сохранено в греческом тексте, и общий смысл передан в конце Откровения так: «ей, гряди, Господи (Иисусе)!». Учитывая, что АФА – это абх. «молния», МАР-АН-АФА может означать «Господь АН, повелитель молний!» или еще более значительно: «Господь АН грядет как молния».

 

         КРИ. Действительно, в энциклопедии «Мифы народов мира» (М., 1991) говорится, что АНЦВА – верховное божество абхазов, творец природы и людей, повелитель мироздания; он пребывает на небе и обладает всеми совершенствами: всемогуществом, всеведением, абсолютной благостью, безграничностью, неизменяемостью. К его имени часто присоединяются эпитеты «нас породивший», «вверху находящийся». Абхазы представляют АНЦВУ как обладающего человеческим обликом, но без каких-либо конкретных особенностей внешности. Все это вполне соответствует образу Бога-Отца христиан.

 

АБХ. Мне очень хотелось бы согласиться с этим, но вынужден напомнить, что одновременно абхазы охотно рассказывают о том, что АНЦВА напускает гром и молнию на чертей и других представителей нечистой силы. / Иногда АНЦВА представляют  в одежде из кожи, в обуви с золотыми подошвами, с плетью в руках, которой он высекает молнии. Откуда это? / Гром и молния – его карающая сила, так что АНЦВА иногда отождествляется с богом грозы АФЫ /Разве?/. Одно из значений корня ЦВА в нашем языке – это «кожа», /в первую очередь – «кожа быка», а культ быка является в Абхазии очень древним  и живучим. Например, и в наши дни в святилище Илор в честь АНЦВА устраиваются священнодействия с жертвоприношением быка или коровы. Что это?/  Кроме того, от абхазских стариков можно слышать о том, что у АНЦВА есть мать, которая происходит из рода Хеция (тотем которого – граб), поэтому молния никогда не поражает грабовые деревья. /Так что увидеть в этом легендарном персонаже образ христианского Бога, увы, сложно. /АБХ. так не думает!/

 

КРИ. Современные исследователи  легко справляются с подобными противоречиями, прослеживая в мифах пласты разного возраста и происхождения. Можно предположить, что те черты  образа АНЦВА, которые выделил ТЕО, относятся к эпохе «первичного монотеизма», а то, о чем поведал АБХ, появилось в те времена, когда культ Небесного Бога-Творца был вытеснен тотемизмом, анимизмом /(и прочими «измами») - не надо/, прежде всего – культами Матери-Земли, природных стихий и местностей. Давайте не забывать и о том, что в современном абхазском языке слово «ан» значит просто «мать», так что версия об уникальных абхазских хранителях имени Небесного Бога-Творца АН нуждается в более убедительных аргументах. И не противоречит ли этой версии та длинная сводка присутствия корня АН/ОН в именах верховных богов чуть ли не всех древних народов, которая приводится во второй главе вашей книги, друзья?  Вы что же, в самом деле надеетесь кого-нибудь убедить, что абхазские миссионеры добирались не только до египтян и разных племен Африки, кельтов, финнов и славян Европы, но и до арабов, дравидов, монголов, якутов, китайцев и тибетцев Азии, полинезийцев Тихого океана  и даже индейцев Америки?

 

ТЕО. Может быть, вы оба правы в том, что для доказательства моего «сильного» утверждения одних лингвистических свидетельств недостаточно.  Однако вспомним еще раз об абхазском «представителе» Всевышнего АНЦВА: это тот самый понятный и близкий народу Небесный Кузнец по имени ШЬАШВЫ.

 

АБХ. Некоторые абхазы «видят», что от ШЬАШВЫ исходят золотые лучи. К нему принято обращаться с молитвой: «Да не потеряем мы свет, исходящий от Тебя, да простится нам наше незнание». Абхазская этимология имени Небесного Кузнеца (ЩЬЯ – «кровь», а значит, и «душа», «жизнь», «самая суть») позволяет нашим мудрецам утверждать, что видимый ШЬАШВЫ имеет ту же сущность, что невидимый АНЦВА. А историк абхазской культуры (и наш первый президент)  В.Г. Ардзинба писал о том, что архаическое предание о Небесном Кузнеце позволяет наглядно представить «акт символического создания и воссоздания вселенной».

 

ТЕО. Замечательно! Можно предположить, что ШЬАШВЫ – первое в истории имя «Бога в силах», которое нашло свое самое четкое выражение в христианском богословии. Напомним, что в учении Афанасия Великого  СЫН, т.е. Бог видимый, единосущен (греч. «омоусиос») ОТЦУ, т.е. Богу невидимому.

Теперь – самое главное утверждение: райский сад, ЭДЕМ, в котором Всевышний Бог АН поселил Адама, находился в Абхазии, а Божественного Человека, который беседовал с ним в раю, Адам знал под именем ШАШЬВЫ. Приходя на землю, Творец ослабляет воздействие своих Энергий, чтобы весь мир от них не расплавился. И потому Адам мог общаться с Ним так же естественно, как любой человек – со своим отцом или наставником. Когда Господь являлся Моисею в огненном кусте, Он только слегка приоткрывал мощь своих Энергий, а полнее явил их в другом важном эпизоде:  «Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась» (Исх. 19: 18).

 

КРИ. Еврейские толкователи гораздо проще справляются с противоречием между невидимостью Бога и Его явлением Моисею. Чтобы не впасть в язычество, они говорят, что Моисею явился не сам Яхве, но «Ангел Лица Его». А у вас речь идет о «полноте Божественного проявления» в зримом облике абхазского Небесного Кузнеца. По-моему, нормальный человеческий рассудок отказывается принять подобную «абракадабру»!

 

ТЕО. Насчет происхождения последнего слова мы еще поговорим. А для богословского разума, в отличие от ограниченного «здравого смысла», это положение вполне прозрачно. Ведь согласно учению св. Григория Паламы (принятого Константинопольским собором Х1У века), Бог невидим по своей сущности, но видим в своих проявлениях – нетварных Энергиях. Патриарх Авраам, законоучитель Моисей, пророк Даниил и евангелист Иоанн (автор «Апокалипсиса») видели Человека и знали, что это – Бог. Вот как нужно понимать эту кажущуюся несообразность: Божественный Человек (под именами «Небесного Человека», «Ветхого днями», «Яхве, сидящего на престоле», «Иисуса Христа в Его Божественной природе», «ШЬАШВЫ») есть предвечное воплощение всей Святой Троицы – Отца, Сына  и Духа Святого.

 

АБХ. В преданиях абхазов существует представление о Верхнем  мире, где за Небесными вратами на высоком месте восседает АНЦВА. Поэтому о самых красивых горных пейзажах страны говорят, что они подобны «тому месту, где Бог сидит». А на земле этот Всевышний царствует именно в зримом облике кузнеца  ШЬЯШВЫ – седовласого человека, но с раскаленными ногами. В абхазских молениях редко произносится имя самого Бога  АНЦВЫ – из-за того, что, по словам стариков, «у Него от этого голова болит». Как тут не вспомнить заповедь, полученную через Моисея: «не поминай имени Господа Бога твоего всуе»!

 

ТЕО. Обратим внимание на факт исключительной важности: первичное имя Бога АНИ-ХУ совпадает с абхазским понятием АНЫХА не только по звучанию, но и в двух важных смыслах. Как огонь, АНЫХА являет собой Божественную Энергию в аспекте Славы (ивр. ШЕКИНА); как проводник и вершитель высшего закона и справедливости, АНЫХА – это Энергия в аспекте Премудрости (ивр. ХОКМА, греч. СОФИЯ). В «Книге Премудрости Соломона», написанной по-гречески в эпоху эллинизма, читаем: «Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя… Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его… Она прекраснее солнца и превосходнее сонма звезд…» (Прем. 7: 25-29). Эта высокая поэзия относится и к абхазской АНЫХЕ, в которой оба аспекта Божественных Энергий (Слава и Красота Премудрости) присутствуют в неразрывном единстве.

 

АБХ. В самом деле, у нас есть слово, обозначающее прообраз совершенного человека – АНЫХА-ЧАПА (где ЧАПА – литературное (?) название его (?) портрета или статуи).  Когда абхазы хотят выразить мысль, что  прекрасная внешность сочетается в человеке с его высокими душевными качествами, то говорят: «он подобен АНЫХА-ЧАПА». Абхазское выражение «я тебя хорошо вижу» (которое означает «я тебя люблю») можно понять так: «Я прозреваю твой идеальный образ». В этом – корень абхазской эстетики, где «красота» – это соответствие идеального и реального, внутреннего и внешнего. И если это понятие действительно восходит к Божественному прототипу человека, свой истинный смысл обретает знаменитое изречение Достоевского: «красота спасет мир».

Согласно Библии, после изгнания Адама и Евы из рая Господь поставил перед входом в него «пламенный меч обращающийся» (Быт. 3: 24). В полном соответствии с этим описанием абхазская АНЫХА, препятствующая проникновению в священные места, имеет такой вид: это поток, ореол, сияние, из которого стремительно и с шумом разлетаются искры; свидетели четко отличают эти явления от шаровой молнии, хорошо им известной.   

 

КРИ. Однако, не является ли очевидным свидетельством многобожия тот факт, что абхазы поклоняются не одной, а множеству огненных АНЫХ, связанных с определенными «святыми местами»?

 

АБХ. Это правда. Каждая абхазская семья /местность/ связана с одной из семи главных АНЫХ, а все их святилища имеют жрецов, принадлежащих к одному избранному роду. Перед АНЫХАМИ абхазы приносят обеты и клятвы, провинившиеся просят прощения; считается, что АНЫХА может наказать того, кто отказывается простить искренне кающегося. Согласно старинному преданию, кости какого-то патриарха или пророка (по христианской версии – Георгия Победоносца) были разделены на семь частей и погребены там, где сейчас находятся главные святилища АНЫХ. /Откуда это?/

 

ТЕО. Множественность АНЫХ вовсе не означает многобожия, если подчеркивается единство действующих в них сил, которые исходят от Единого Бога в образе ШЬАШВЫ. В.Г. Ардзинба по этому поводу писал: «Божество кузни именуется “семь святынь” или “семь братьев” потому, что… Шьяшвы – одновременно целое и его части».

 

АБХ. Это представление получило наглядное воплощение в том древнем абхазском обряде поклонения ШЬАШВЫ, когда семь свечей скручиваются в одну большую, символизируя единство и «семичастность» этого божества. Небесного Кузнеца иногда прямо именуют  «ШЬАШВЫ – семь АНЫХ». Его культ полнее всего сохранился в святилище ДЫДРИПШ (абх. «владения грома»), 14 площадок которого расположены ступенями на склоне горы.  Нынешний жрец этого святилища Заур Чичба рассказал, что после окончания грузино-абхазской войны здесь собралось множество людей, чтобы вознести молитву благодарности Всевышнему за победу. Одновременно они просили ШЬАШВЫ о прощении за грехи абхазского народа, неизбежные во время войны, причем впервые за многие десятилетия в священнодействии участвовали высшие должностные лица Абхазии (в том числе В.Г. Ардзинба).

 

ТЕО. Те же идеи перекликаются с апокалиптическим образом Иисуса Христа, ходящего «посреди семи золотых светильников» (Откр. 2: 1), имеющего «семь духов Божиих и семь звезд» (Откр. 3: 1), а также «семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю» (Откр. 5: 6).

 

АБХ. Участники таинства, происходящего в главных святилищах Абхазии, посещаемых АНЫХОЙ, обращаются к ШЬАШВЫ с такой пламенной молитвой:

 

 

ТЕО. Имеющий уши да слышит:  слова этой старинной абхазской молитвы явно напоминают о Сыне Человеческом, о котором сказано: «из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его – как солнце, сияющее в силе своей» (Откр. 1: 16). Напоминает молитва и о «тысячелетнем царстве» (Откр. 20: 4) – обетовании, вызывающем столько надежд и богословских споров с раннехристианской эпохи до наших дней.

Однако, предлагаю сейчас отложить обсуждение этой темы, представив сначала главных помощников и противников Бога, – персонажей драмы творения мира и человека.