"ЕПИСКОП - ОДНОЙ ЖЕНЫ МУЖ". Почему АПЦ отказывается от обязательного безбрачия епископата? Священник Глеб Якунин.
С таким вопросом часто обращаются к руководителям Апостольской Православной Церкви – реформаторского крыла "альтернативного" Православия в современных России и Украине. Попытаюсь кратко ответить на этот вопрос.
Прежде всего надо иметь в виду, что традиция безбрачного епископата в истории Церкви возникла сравнительно поздно. В ранней Церкви большинство епископов были женатыми. Апостол Павел учит твердо и недвусмысленно: "Епископ должен быть одной жены муж, трезв, целомудрен… Хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякой честностью; ибо кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?" (1 Тим., 3:2-5).
В последующем большой авторитет приобретает монашество как противовес имперскому обмирщению Церкви. Именно в монастырях сосредоточивается книжная культура и богословская активность в эпоху великих догматических споров. Все большее число епископов избираются из монашествующих или, по крайней мере, из безбрачных. Однако, окончательное решение о безбрачии епископата было узаконено только в конце VII века.
"Дошло до сведения нашего и то, – гласит 12-е правило VI Вселенского Собора 680-81 гг., – что в Африке и Ливии и в иных местах некоторые из тамо сущих боголюбезнейших предстоятелей и по совершившимся над ними рукоположении не оставляют жизни купно с своими супругами, полагая тем претыкание и соблазн другим. Имея убо великое тщание, дабы все устрояти к пользе порученных паств, признали мы за благо, да и не будет отныне ничего такового".
В этом решении особо подчеркнуто, что апостольское учение о единобрачии епископа в принципе не отменяется, но просто закрепляется новый обычай, соответствующий преобладающему настроению церковного народа:
"Сие же глаголем не ко отложению или превращению апостольского законоположения, но прилагая попечение о спасении и о преуспении людей на лучшее и о том, да не допустим какого-либо нарекания на священное звание".
В силу этого нет ничего канонически недопустимого в том, чтобы Церковь в постимперскую эпоху, в кардинально изменившихся условиях своего бытия, начала постепенно возвращаться к апостольской практике.
Тем более что настроение церковного народа, ради которого и была установлена практика безбрачия епископов, постепенно меняется. Теперь именно монашеский епископат все более становится поводом для "претыкания и соблазна". Суть дела – в том, что само официальное монашество уже совершенно не то, чем оно было во времена расцвета подлинного монашества. Об этом с необычайной силой и убедительностью пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), епископ Кавказский и Черноморский, прославленный в лике святых, в том числе, и РПЦ МП. Его невозможно обвинить в каких-либо "либеральных тенденциях", и поэтому его свидетельство особенно ценно. Вот что он писал в своих многочисленных письмах еще в середине XIX в. (приводим подборку текстов из разных писем):
"Во многих обителях воздвигаются различные здания значительных размеров, которые дают обители вид как будто процветания. Но это обман для поверхностного взгляда. Относительно монастырей я полагаю, что время их кончено, что они истлели нравственно и уже уничтожились сами в себе.
Надо понимать дух времени и не увлекаться прежними понятиями и впечатлениями, которые в настоящее время осуществить невозможно. Богом установленный монашеский подвиг отъемлется с лица земли по неисповедимым судьбам Божиим, пред которыми надо нам благоговеть и безмолвствовать. На все свое время. Спасение и разные способы его были даром Божиим человечеству, а отнюдь не его собственным изобретением.
Монастыри обратились в пучины, в которых повреждаются и гибнут душами многие такие люди, которые посреди мира проводили весьма хорошую жизнь. Лучше выйти из монастыря и проводить в мире жизнь, соответствующую своему расположению, нежели, живя в монастыре, проводить жизнь, нисколько не сообразную с монашескими правилами, чего неминуемым последствием обыкновенно бывает самый ужасный разврат.
Важная примета кончины монашества – повсеместное оставление внутреннего делания. Весьма часто актёрскою наружностью маскируется страшная безнравственность. Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов актёров. Важность – в христианстве, а не в монашестве".
При таком состоянии монашества оно перестает быть надежной опорой для церковного пастырства, но, скорее, заражает иерархию бездуховностью, лицемерием, корыстолюбием и "ужасающим развратом", о котором говорит святитель Игнатий:
"Положение Церкви и христианства горестное повсеместно. Чиновничеством уничтожено в Церкви существенное значение Иерархии, уничтожена связь между пастырями и пасомыми, а любовь к миру, ненасытное стремление к суетным почестям, к накоплению капитала уничтожило в пастырях христиан, оставило в них лишь презренных ненавистных полицейских по ненависти их к народу, по злоупотреблению и безнравственности" (Приведенные цитаты взяты из: Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова: В 5 т. СПб. 1886. Т.4. Избранные письма разным лицам (565 писем)).
Если такой удручающей была ситуация с монашеским епископатом на закате имперской эпохи, то какова эта ситуация в наше время? Она стала неизмеримо хуже. Сразу после создания "сталинской церкви" в 1943-45 гг. ко всем прежним бедам добавилась еще одна: иерархия этой церкви оказалась под неусыпным и жестким контролем НКВД-КГБ. При этом наибольшие усилия были сосредоточены на подборе кадров церковной иерархии. Одним из самых эффективных средств для того, чтобы держать епископат в "ежовых рукавицах", стала статья УК РСФСР о мужеложстве, которая действовала с 1934-го по 1993 гг. Епископ, не "повязанный" этим грехом, не мог считаться благонадежным с точки зрения тогдашней государственной власти.
В отличие от других, свойственных человеку, личных греховных слабостей, именно мужеложство в силу своей специфики стало тем "системообразующим грехом", который цементирует официальную церковную иерархию общей тайной и круговой порукой. Участие в "иерархическом мужеложстве" стало почти обязательным условием того чтобы попасть в "церковно-административный лифт", возносящий к вершинам власти, почета и богатства. И все это – под дамокловым мечом уголовного преследования при попытке проявления малейшей независимости от советской тайной полиции. В результате этой титанической полувековой антицерковной работы именно епископат стал самым бездуховным, самым развращенным и в то же время самым порабощенным "сословием" в Церкви. Редкие, случайно просочившиеся в ряды епископата одиночки, сохранявшие верность монашескому обету целомудрия, не могли изменить общую картину и становились неизбежными жертвами церковных и политических репрессий.
Изменилось ли что-нибудь кардинально после крушения Советской Империи и обретения Церковью формальной независимости от государства? Нет, не изменилось. Хотя теперь уже нет никакого давления и контроля со стороны Совета по делам религий и КГБ, однако, как и прежде, полнота власти в Церкви принадлежит "голубому ордену" монашеского епископата. Как и прежде, почти невозможно сделать иерархическую карьеру, не став полноценным членом этого ордена. О каком возрождении Церкви может идти речь в подобных условиях? Многочисленные духовные инициативы, идущие снизу – со стороны церковного народа и рядового духовенства, - сталкиваются с непреодолимым сопротивлением со стороны епископата. При нынешнем Патриархе тоталитарная вертикаль церковной власти укрепилась еще более – теперь епископ автоматически, по должности, становится главой приходского совета в каждом из приходов своей епархии!
В этих условиях церковное объединение, именующее себя "Апостольская Православная Церковь", с самого момента своего возникновения в 2000 г., после долгих и трудных обсуждений приняло решение отказаться от обязательного безбрачия епископата и вернуться к древнему, изначальному порядку, допускающему для церковного народа выбор между безбрачием или моногамией своих епископов.
Хотя это само по себе не решает всех веками накопившихся церковных проблем, но снимает одну из главных преград на пути духовного возрождения Православия. Поскольку это кажущееся "нововведение" вызывает много протестов и недоумений со стороны тех, кто не в силах отказаться от сложившейся традиции монашеского епископата, здесь уместно вспомнить слова премудрого Гамалиила:
"Отстаньте от людей сих…: ибо, если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками" (Деян. 5:38-39).
Прежде всего надо иметь в виду, что традиция безбрачного епископата в истории Церкви возникла сравнительно поздно. В ранней Церкви большинство епископов были женатыми. Апостол Павел учит твердо и недвусмысленно: "Епископ должен быть одной жены муж, трезв, целомудрен… Хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякой честностью; ибо кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?" (1 Тим., 3:2-5).
В последующем большой авторитет приобретает монашество как противовес имперскому обмирщению Церкви. Именно в монастырях сосредоточивается книжная культура и богословская активность в эпоху великих догматических споров. Все большее число епископов избираются из монашествующих или, по крайней мере, из безбрачных. Однако, окончательное решение о безбрачии епископата было узаконено только в конце VII века.
"Дошло до сведения нашего и то, – гласит 12-е правило VI Вселенского Собора 680-81 гг., – что в Африке и Ливии и в иных местах некоторые из тамо сущих боголюбезнейших предстоятелей и по совершившимся над ними рукоположении не оставляют жизни купно с своими супругами, полагая тем претыкание и соблазн другим. Имея убо великое тщание, дабы все устрояти к пользе порученных паств, признали мы за благо, да и не будет отныне ничего такового".
В этом решении особо подчеркнуто, что апостольское учение о единобрачии епископа в принципе не отменяется, но просто закрепляется новый обычай, соответствующий преобладающему настроению церковного народа:
"Сие же глаголем не ко отложению или превращению апостольского законоположения, но прилагая попечение о спасении и о преуспении людей на лучшее и о том, да не допустим какого-либо нарекания на священное звание".
В силу этого нет ничего канонически недопустимого в том, чтобы Церковь в постимперскую эпоху, в кардинально изменившихся условиях своего бытия, начала постепенно возвращаться к апостольской практике.
Тем более что настроение церковного народа, ради которого и была установлена практика безбрачия епископов, постепенно меняется. Теперь именно монашеский епископат все более становится поводом для "претыкания и соблазна". Суть дела – в том, что само официальное монашество уже совершенно не то, чем оно было во времена расцвета подлинного монашества. Об этом с необычайной силой и убедительностью пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), епископ Кавказский и Черноморский, прославленный в лике святых, в том числе, и РПЦ МП. Его невозможно обвинить в каких-либо "либеральных тенденциях", и поэтому его свидетельство особенно ценно. Вот что он писал в своих многочисленных письмах еще в середине XIX в. (приводим подборку текстов из разных писем):
"Во многих обителях воздвигаются различные здания значительных размеров, которые дают обители вид как будто процветания. Но это обман для поверхностного взгляда. Относительно монастырей я полагаю, что время их кончено, что они истлели нравственно и уже уничтожились сами в себе.
Надо понимать дух времени и не увлекаться прежними понятиями и впечатлениями, которые в настоящее время осуществить невозможно. Богом установленный монашеский подвиг отъемлется с лица земли по неисповедимым судьбам Божиим, пред которыми надо нам благоговеть и безмолвствовать. На все свое время. Спасение и разные способы его были даром Божиим человечеству, а отнюдь не его собственным изобретением.
Монастыри обратились в пучины, в которых повреждаются и гибнут душами многие такие люди, которые посреди мира проводили весьма хорошую жизнь. Лучше выйти из монастыря и проводить в мире жизнь, соответствующую своему расположению, нежели, живя в монастыре, проводить жизнь, нисколько не сообразную с монашескими правилами, чего неминуемым последствием обыкновенно бывает самый ужасный разврат.
Важная примета кончины монашества – повсеместное оставление внутреннего делания. Весьма часто актёрскою наружностью маскируется страшная безнравственность. Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов актёров. Важность – в христианстве, а не в монашестве".
При таком состоянии монашества оно перестает быть надежной опорой для церковного пастырства, но, скорее, заражает иерархию бездуховностью, лицемерием, корыстолюбием и "ужасающим развратом", о котором говорит святитель Игнатий:
"Положение Церкви и христианства горестное повсеместно. Чиновничеством уничтожено в Церкви существенное значение Иерархии, уничтожена связь между пастырями и пасомыми, а любовь к миру, ненасытное стремление к суетным почестям, к накоплению капитала уничтожило в пастырях христиан, оставило в них лишь презренных ненавистных полицейских по ненависти их к народу, по злоупотреблению и безнравственности" (Приведенные цитаты взяты из: Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова: В 5 т. СПб. 1886. Т.4. Избранные письма разным лицам (565 писем)).
Если такой удручающей была ситуация с монашеским епископатом на закате имперской эпохи, то какова эта ситуация в наше время? Она стала неизмеримо хуже. Сразу после создания "сталинской церкви" в 1943-45 гг. ко всем прежним бедам добавилась еще одна: иерархия этой церкви оказалась под неусыпным и жестким контролем НКВД-КГБ. При этом наибольшие усилия были сосредоточены на подборе кадров церковной иерархии. Одним из самых эффективных средств для того, чтобы держать епископат в "ежовых рукавицах", стала статья УК РСФСР о мужеложстве, которая действовала с 1934-го по 1993 гг. Епископ, не "повязанный" этим грехом, не мог считаться благонадежным с точки зрения тогдашней государственной власти.
В отличие от других, свойственных человеку, личных греховных слабостей, именно мужеложство в силу своей специфики стало тем "системообразующим грехом", который цементирует официальную церковную иерархию общей тайной и круговой порукой. Участие в "иерархическом мужеложстве" стало почти обязательным условием того чтобы попасть в "церковно-административный лифт", возносящий к вершинам власти, почета и богатства. И все это – под дамокловым мечом уголовного преследования при попытке проявления малейшей независимости от советской тайной полиции. В результате этой титанической полувековой антицерковной работы именно епископат стал самым бездуховным, самым развращенным и в то же время самым порабощенным "сословием" в Церкви. Редкие, случайно просочившиеся в ряды епископата одиночки, сохранявшие верность монашескому обету целомудрия, не могли изменить общую картину и становились неизбежными жертвами церковных и политических репрессий.
Изменилось ли что-нибудь кардинально после крушения Советской Империи и обретения Церковью формальной независимости от государства? Нет, не изменилось. Хотя теперь уже нет никакого давления и контроля со стороны Совета по делам религий и КГБ, однако, как и прежде, полнота власти в Церкви принадлежит "голубому ордену" монашеского епископата. Как и прежде, почти невозможно сделать иерархическую карьеру, не став полноценным членом этого ордена. О каком возрождении Церкви может идти речь в подобных условиях? Многочисленные духовные инициативы, идущие снизу – со стороны церковного народа и рядового духовенства, - сталкиваются с непреодолимым сопротивлением со стороны епископата. При нынешнем Патриархе тоталитарная вертикаль церковной власти укрепилась еще более – теперь епископ автоматически, по должности, становится главой приходского совета в каждом из приходов своей епархии!
В этих условиях церковное объединение, именующее себя "Апостольская Православная Церковь", с самого момента своего возникновения в 2000 г., после долгих и трудных обсуждений приняло решение отказаться от обязательного безбрачия епископата и вернуться к древнему, изначальному порядку, допускающему для церковного народа выбор между безбрачием или моногамией своих епископов.
Хотя это само по себе не решает всех веками накопившихся церковных проблем, но снимает одну из главных преград на пути духовного возрождения Православия. Поскольку это кажущееся "нововведение" вызывает много протестов и недоумений со стороны тех, кто не в силах отказаться от сложившейся традиции монашеского епископата, здесь уместно вспомнить слова премудрого Гамалиила:
"Отстаньте от людей сих…: ибо, если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками" (Деян. 5:38-39).
Священник Глеб Якунин. Апостольская Православная Церковь.