9. О природе человека и Святой Троице (на закате солнца, у входа в пещеру Симона Кананита)
       
     


















     


     









        ТЕО. По мере роста апокалиптических предчувствий и страхов усиливается и целенаправленный мистический натиск, лейтмотив которого таков: человечество есть величина ничтожная, его порочность неискоренима, и потому  его нужно отменить или заменить (с помощью каких-нибудь инопланетян, атлантов  или лемурийцев). К сожалению, ни современная наука, ни религия не нашли надежных способов противостоять этому вызову, ограничиваясь тактикой обороны: церковь говорит о вторжении бесов, наука – о массовом психозе.
       Божественный замысел о человеке действительно парадоксален и непостижим для обыденного сознания. Новый Завет настойчиво требует от нас «заново родиться», «родиться свыше», «родиться от Духа».  Однако природный индивидуализм, подлежащий безусловному преодолению, в то же время является фундаментом свободной личности. Только на этой основе человек смог обрести самостояние перед Богом, возможность верить и не верить в Него, соглашаться и возражать, принимать решения и брать на себя ответственность за свои поступки.
Быстрое расширение круга людей, занятых интеллектуальной деятельностью и склонных к интенсивным духовным поискам, связано со стремительным развитием западной, а, по сути, всемирной информационной цивилизации. Научный и технический прогресс открывает возможность освободить человека от основных материальных забот, направив его внимание на задачи духовного роста.

       АБХ. Не противоречит ли этому знаменитое изречение Иисуса Христа: «Если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18: 3)? Может быть, христианское благочестие предполагает сознательный отказ от всяких умствований и возвращение к наивной детской вере, к опоре на сложившиеся народные традиции?
    
        ТЕО. Я уверен, что этот евангельский текст, наоборот, означает призыв сохранять в себе детскую жажду взросления, открытость к новизне, устремленность в будущее. В духовной жизни, как и в биологической, пути назад не бывает: все реакционные утопии, даже окрашенные в религиозные тона, могут привести только к катастрофе.
          Согласно концепции выдающегося католического ученого и богослова Тейара де Шардена, трансцендентный Бог-Творец и эволюционирующий мир уже не являются противоположными центрами притяжения, а входят в иерархическую связь духовной эволюции Универсума; эта трансформация уже проявляет себя в растущем числе как свободомыслящих, так и верующих людей. 
          Я верю, что главное предстоящее событие в направляемой Богом творческой эволюции человека – это встреча интеллекта со святостью. Можно метафорически выразиться так: обетования исполнятся, когда академики станут старцами, а старцы станут академиками.
 
        КРИ.  И это совсем не утопия. Уже сегодня мы можем назвать трех наших современников, у которых встреча интеллекта со святостью, науки с богословием состоялась: это отец Александр Мень, академик Сергей Сергеевич Аверинцев, отец Георгий Чистяков. Совсем недавно покинув земную жизнь, они продолжают оказывать на нее мощное духовное влияние – через своих учеников, через свои тексты, а главное, своими молитвами за всех нас, грешных.   
     
        ТЕО. Необходимо признать, что библейские представления о духовно-телесной природе человека  всегда воспринималось с большим трудом. Даже святоотеческое богословие не было вполне последовательным в этом вопросе.  А мистики разных религий, как мы уже говорили, охотно создают образ бестелесного Адама, изначально жившего в небесном раю, но в наказание заключенного «в темницу тела».  Например, Э. Томас пишет: «земля для человека – место изгнания, а настоящая его обитель – звездное пространство». Так возникает образ человека как «плененного ангела», который может избавиться от тела при помощи освободительницы-смерти. Современный популяризатор Кабалы Михаэль Лайтман печалится:

 

         АБХ. В отличие от подобных умонастроений, представители элитарной культуры «серебряного века» (Дм. Мережковский, Вяч. Иванов) мечтали  найти путь к обретению «святой плоти».  В их рискованных эротических экспериментах эгоистическая и жаждущая удовольствий душа злоупотребляла своей властью над телом. Можно сказать, что влечения плоти и властные требования общества («наковальня и молот», по метафоре З. Фрейда) – это та кузница истории, в которой Небесный Кузнец ШАШВЫ выковывает свободную человеческую личность.  

        

         ТЕО. Если Бог – одинокая Монада, то природный эгоизм (монадизм) человека, его тоска одиночества могут быть преодолены только через растворение  в неразличимом единстве с Богом и всем миром.

        

         КРИ. Подсознание человека, хранящее память о блаженстве  внутри материнской утробы, глубоко нарциссично: вопреки внешней очевидности, оно «не верит», что другие есть – в той же мере, как непосредственно ощущаемое собственное существование. В.В. Бибихин пишет: «Совесть говорит мне, что я никогда не один. Сознание, напротив, неопровержимо доказывает мне, что я один, единственный, неповторимый, таких больше нет». Если же факт, что это не так, все же осознается, то он переживается мучительно. По знаменитому выражению Ж.-П. Сартра, «ад – это другие»;  Ф.М. Достоевский выразил противоположное мироощущение: «ад – это не любить». Приведем три тезиса С.С. Аверинцева на эту тему:

 

 

    Митрополит Иоанн Зизюлас (Константинопольского патриархата) тоже усматривает суть личности в ее способности принимать Другого, ценить его «инаковость»:

 

        Важное уточнение той же концепции принадлежит Мартину Буберу – одному из основоположников персонализма:

 

 

         А тот же В.В. Бибихин добавляет:

      

         ТЕО. Признать бытие Другого в качестве доминирующей ценности – в психологическом смысле значит умереть самому. Но каждая сложившаяся и сильная личность активно сопротивляется своему исчезновению. Поэтому, став на путь слияния с другими в единую Монаду, каждая такая личность стремится стать центром этого слияния, поглотить все остальные. В итоге метафизика всеединства, принцип «холизма» трансформируется в метафизику всеобщей вражды. 

        Единственный найденный человечеством идеал истинного существования – это образ христианского Триединого Бога. Этот образ не мог родиться из собственного человеческого опыта: ни во внутреннем мире человека, ни в окружающем мире такого образа нет. Эта идея могла родиться только из опыта общения  человека с Самим Богом-Троицей. Вся духовная жизнь раннего христианства наполнена этим опытом.  Но с самого начала возникшие попытки рационалистической подмены образа Троицы поставили перед Церковью труднейшую задачу: выразить этот опыт в категориях разума. А для этого сам разум должен был измениться: из природно-монадического  стать божественно-тринитарноым. Участники первых Вселенских соборов неимоверными усилиями ума и сердца выстрадали Тринитарный догмат; в своей кажущейся простоте он «превосходит всякое человеческое естество и разумение». Вся наработанная долгими веками мощь эллинской мудрости встретилась с духовным огнем раннего христианства; из этой встречи и родилось подлинное знание о Боге.

        Но в наше время, когда свято-отеческое горение духа давно остыло, представления о Троице снова наполняются естественным для человеческого ума монадическим содержанием. Каждое из Лиц Троицы начинает пониматься как отнологически самостоятельное, наделенное каждое своим особым набором качеств – это и означает, что каждое Лицо понимается как Монада, по образу естественного человека. "Тринитарность" же, по этому ложному представлению, есть лишь глубокое личное отношение между Лицами-Монадами. Представление об отдельном наборе качеств естественным образом ведет и к мысли о независимом действии каждого из Лиц. Так, в катехизисах без всяких оговорок утверждается, что "Второе Лицо воплотилось и вочеловечилось". Такие утверждения приходят в непримиримое противоречие с опытом переживания Святой Троицы и с формулировкой этого опыта в догматическом богословии святых Отцов и Вселенских соборов.

 

       КРИ. А разве это утверждение неправильно: о том, что именно Второе Лицо Троицы воплотилось?

Ведь нельзя же говорить о том, что воплотился Отец или Святой Дух.

 

      АБХ. Как утверждали практически все святые отцы, воплощение и вочеловечение Второго Лица прямо связано с Его рождением от Первого Лица. Предвечно рожденное от Отца, Второе Лицо Троицы во времени рождается как человек от Девы Марии.

 

      ТЕО. Святые отцы говорили не совсем так, а точнее, совсем не так. Они говорили: Иисус Христос по Своей божественной природе есть Сын Божий, предвечно рожденный от Отца. Родившись от Девы Марии во времени, Иисус Христос, оставаясь Богом, становится также и человеком.

        Непонимание онтологического различия между этими двумя формулировками как раз и доказывает, что углубленное раскрытие смысла Догмата о Святой Троице становится жизненно необходимым. Для начала соборного обсуждения этого острейшего вопроса позволю себе предложить следующий теологумен (богословскую гипотезу): 

      – В реальном мистическом опыте богообщения под именем Отца переживается Сам Бог во всей Его полноте, т.е. в Его Триединстве. И лишь согласно святоотеческому принципу «перенесения имен», имя Отца переносится на Первое Лицо Св. Троицы, непостижимой и невыразимой в Своей сущности.

       Аналогично Иисус Христос в Своей божественной природе познается как Небесный Человек, который есть предвечное воплощение Триединого Бога в полноте Божественных Энергий. Христологический догмат утверждает единство Его Личности в двух природах – божественной и человеческой. Поэтому об Иисусе Христе сказано: «В Нем  пребывает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2: 9). И лишь по тому же закону перенесения имен Его имя как Сына усваивается Второму Лицу Св. Троицы.

       В опыте восприятия благодати Святого Духа человек получает Божественную Энергию, которая, согласно св. Григорию Паламе, есть излияние, исхождение неизреченной Божественной сущности. Она есть Энергия всей Троицы, одно из проявлений сокровенных внутритройческих отношений. И по тому же принципу перенесения имен, Святым Духом именуется Третье Лицо Св. Троицы, такое же недоступное созерцанию и восприятию, как и любое из трех Лиц.

       Необходимо полностью отказаться от представления о том, что каждое из Лиц Троицы существует самостоятельно и лишь «вступает в отношения» с другими Лицами. Нельзя мыслить бытие Божественных Лиц как онтологически первичное, а отношения между ними – как нечто онтологически вторичное. При таком понимании этом собор Божественных Лиц превратился бы всего лишь в собрание божественных Монад. Но в Святой Троице нет никакой тени монадического бытия.

     Каждое из Лиц Троицы не существует и не мыслимо вне отношений с Другими Лицами. Эти взаимные отношения и есть сущность Троицы и образ её бытия. Полнота внутри-тройческой жизни предвечно изливается «окрест Божества» в виде Божественных Энергий. При сотворении мира эти Энергии становятся прообразами и проектами всего существующего.

      Роль Богоматери в служении Святой Троице наиболее ярко высвечена  Григорием Паламой. После своего воскрешения Богородица становится «сосудом», вмещающим в Себя всю полноту тринитарных божественных энергий – «сотаинницей Бога» и Царицей Небесной.     

 

КРИ. Попробуем теперь вернуться к началу наших разговоров. Всегда останется великой тайной «сотворенье мира», – и никакими мифами, поэзией, наукой ее не охватить. Ее назвали неслучайно «Большим Взрывом» – рожденьем логоса из хаоса, материи, энергии, пространства, времени – из точки, в которой всё.  Такая точка – всего лишь символ,  намек на триединого Творца как концентрат любых энергий и воли к бытию. А у «Большого взрыва» первообраз – то излучение Божественных энергий, которым пожелал Творец придать структуру Человека. И этот «Человек Небесный» – Альфа и Омега всего творения и замысел Творца о человеке земном. И сказал Творец Себе – Отцу, и Сыну (Небесному Человеку), и Святому Духу (божественным энергиям Своим): «Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему» (Быт.1:26). Но для начала Он сотворил Себе помощников в этом великом деле – Сынов Света, то «ангельское воинство», что получило в дар свободу воли и право помогать Ему в твореньи мира, служить проводником Его энергий благодатных в тварный мир. Но эта же свобода тварных – и даже высших – существ была чревата гордостью и неготовностью служить лишь средством для странной цели – создать мир «низший», породивший человека из недр своих и по своим законам. Как мог прекрасный лучезарный Ангел смириться с тем, что это жалкое создание «из праха» предназначалось стать любимым детищем и другом Творца – он, а не я?!!           

Но вопреки такой обиде, бунту, Бог сотворил особый, материальный мир и отделил его границей, как мембраной, – прозрачной для Своих и ангельских энергий, но на ее прорывы снизу вверх Он наложил запрет. И сотворил Бог этот мир по образу, подобью Своего первоначала – как точку концентрации его энергий, вещества, полей. И даровал Творец свободу миру – «разбегаться» от этой точки, разрастаясь, усложняя все процессы и структуры – звезд, атомов, метагалактик…  У каждой сущности – свой ритм дыхания и свой «взрывной» ритм обновленья… И когда настало предназначенное время, легчайший импульс, что подобен «дуновенью тихого ветра», не затерялся в грозном буйстве  энергий космоса. И он помог рождению планеты – совсем обычной, незаметной, возле светила скромного, у края одной из многих галактик звездных…

Весь грандиозный круг стихий, рождающих друг друга, – симфония творенья,  звучащая как ритм замедленный Земли (в регистре нижнем) и в голосах все более высоких, гибких –  Воды и Воздуха, Огня. Их созреванье в материнском лоне, их ритмы – все быстрей и легче, их музыка – ясней, одушевленней, событие все большего значенья… И тысячами связей, намечая различные тональности мелодий, симфония стихий готовила рожденье Жизни. Но без вмешательства Творца, его благих энергий не  родилась бы в «неживой природе» та клетка первая, то семя, что проросло и стало постепенно  могучим древом жизни – во всей «цветущей сложности» его. Ствол древа был  раздвоен на миры растений и животных, ветвь каждая делилась вновь и вновь, давая множество побегов – семейства, и роды, и виды; у каждого – свой срок и ритм рожденья, жизни, умиранья.

И вот настали времена и сроки, когда на самой тонкой и  болезненной из всех ветвей явилось тело – то самое, что будет переплавлено Божественной любовью, и станет человеком и «душой живою»: сам  Господь «вдунул  в лице его дыханье жизни» (Быт. 2: 7). И человек новорожденный получил от Бога огромный трудный дар: все ритмы, все мелодии творенья – Эдемский сад, «чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2: 15).

 

ТЕО. Как ни странно, это возвращение вспять важно для сегодняшней нашей темы. Благодаря церковной литургии догматы Вселенских Соборов были навсегда сохранены, но лишь однажды тринитарность была провозглашена не только как истина веры, но и как призыв к практическому исполнению: «Взирая на единство Святой Троицы, побеждать ненавистное разделение мира сего».

На Руси ХIV века преподобный Сергий Радонежский не мог выразить эту свою заповедь в доступных пониманию словах, но иконопись – «богословие в красках» – была  в то время уникальной «точкой роста»  русской культуры. Поэтому именно братству иконописцев  (Андрей Рублев – лишь один из них, хотя и наиболее известный) было дано откровение о Святой Троице сделать доступным созерцанию всего верующего народа. Столетие после Сергия неслучайно названо «золотым веком русской святости». Однако эта традиция была оборвана разгромом движения «нестяжателей» и, казалось бы, окончательно забыта в послепетровскую эпоху. Постепенное, с перерывами и отступлениями, возвращение к этой традиции начинается лишь в Х1Х веке – в духовной школе св. Паисия Величковского. А в ХХ веке пламенный почитатель Св. Троицы о. Павел Флоренский выразил свою веру в предельно краткой и энергичной формуле: «Троица – или гибель!».

 

АБХ. Давайте попробуем приблизиться к пониманию этой традиции, используя лучшие достижения «богословия в красках». Обратим внимание на особую связь между иконографией Троицы и Архистратига Михаила – этого «второго мессии». Знаменитая икона «Архангел Михаил с деяниями» была создана неизвестным иконописцем вскоре после кончины преподобного Сергия. Необычная история ее появления, согласно преданию, выглядит так. Княгине Евдокии – вдове князя Дмитрия Донского и духовной дочери Сергия Радонежского – образы будущей иконы были явлены в видении. От потрясения женщина потеряла дар речи, и только знаками могла передать иконописцу божественное повеление о воплощении всего увиденного ею. Лишь после третьей попытки создать икону Евдокия обрела дар речи и подтвердила точность изображения. Живучесть этой легенды свидетельствует о том, что на Руси этой иконе придавали совершенно особое, чрезвычайное значение. С чем это связано?

 

ТЕО. Необычное богословское содержание иконы «Михаил с деяниями» подчеркивается многочисленными отступлениями от сложившихся иконописных канонов. Сам Михаил изображен здесь  не с опущенным, как обычно, а с поднятым мечом, что символизирует близость апокалиптических битв. В главном по значению клейме (в верхнем левом углу иконы) мы видим первый в истории образ Троицы «рублевского» типа (вместо традиционной «ветхозаветной Троицы» с фигурами Авраама и Сарры, принимающих божественных гостей). Три фигуры клейма отличаются от рублевского изображения только поворотом головы собеседников: центральный и сидящий слева от него (для зрителей) персонажи вместе смотрят на своего правого собеседника, как бы побуждая его к действию. Цветовая гамма одежд этого персонажа – та же, что и у фигуры Михаила на среднике  иконы, что позволяет их отождествить.

        Через 10 –15 лет Андрей Рублев  расширил это небольшое клеймо на иконе «Архангел Михаил с деяниями» до своей знаменитой «Троицы».  Мы убеждены в том, что на рублевской иконе представлены не три ангела, а три человека, а крылья у фигур на иконе – не более чем общепринятый символ их высшей одухотворенности (с крыльями нередко изображали Иоанна Предтечу и святых схимников). Но эти три человека – и не традиционные Авраам, Исаак, Иаков, которые традиционно символизировали единство Лиц Троицы.

        Теперь мы можем предложить читателям обоснование нашей гипотезы, что на иконе Андрея Рублева «Троица» представлены: в центре – праотец Адам, слева – «новый Адам» Иисус Христос.  Кто же  третий человек соизмеримого масштаба, изображенный справа? В эпоху хилиастических ожиданий это мог быть только грядущий князь тысячелетнего царства Архистратиг Михаил. 

       

        АБХ. Можно привести целый ряд доводов в пользу именно такого истолкования трех фигур на иконе. Иисус помещен в левом углу стола (согласно канону, самом почетном); за его спиной – здание, символизирующее Церковь, с надписью I H (анаграмма имени Иисуса как человека – Иисус Назаретский, т.е. родом из Назарета). Праотец Адам сидит за столом в центре; примечательно, что его нимб –  меньшего размера, чем у двух его собеседников (несмотря на обратную перспективу иконы). Ноги Адама скрыты от наших глаз, подчеркивая его укорененность в земле; за его спиной – дерево как общепринятый символ родословного древа человеческого рода. Рядом с правой фигурой – скала, напоминающая о «чуде архангела Михаила в Хонах» (распространенный сюжет икон и фресок того времени).

         Положение рук трех собеседников на иконе означает: Иисус повелевает, Адам соглашается с Ним и передает это повеление Михаилу, который выражает готовность исполнить его. Содержание повеления – это последовательность предстоящих Михаилу великих свершений: низвергнуть дракона с неба, поставить печати на челах избранников Божьих, заключить сатану в бездну и, наконец, стать главой тысячелетнего царства на земле.

     

        ТЕО. В таком толковании сюжета «Троицы» новым и необычным для церковной традиции является возвышение Адама до равночестного собеседника Иисуса и Михаила, причем все трое пребывают в полном единстве души и тела. Ключевым для Андрея Рублева мог стать текст апостола Павла:  «Первый человек — из земли, перстный; второй человек – Господь с неба» (1 Кор. 15: 47).  «Перстный   человек»  –  несомненно, праотец Адам,  «Господь с неба»  –  Иисус Христос. Параллель между «ветхим человеком» Адамом и «новым человеком» Иисусом часто встречается в текстах Нового завета, в догматических и литургических текстах, в творениях «отцов церкви» и церковных песнопениях. Человек Иисус Христос изображается рядом с Адамом в очень важном и распространенном иконографическом сюжете – «воскресение Христа» или «сошествие во ад». Первое, что совершает воскресший Иисус, сломивший «врата ада»,  –  Он выводит из ада своего праотца Адама (вместе с Евой и рядом ветхозаветных праведников). Согласно средневековому преданию, гора Голгофа, на которой распяли Иисуса, была местом захоронения Адама; капли крови Спасителя, впитавшись в землю, достигли костей Адама и воскресили его.

 

        КРИ. Хочется разобраться в том, почему наши прародители и многие их потомки (по крови и по адамитскому посвящению) считались находящимися в аду и нуждающимися в спасении. Ведь этот вопрос напрямую относится и к нам: чтобы возникла жажда спасения, у человека сначала должно возникнуть чувство, что он погибает. Образ Бога, наказывающего нас вечными муками за любое непослушание, выглядит абсурдным, а синонимом гибели являются любые формы порабощения – политического, экономического, духовного. Поэтому обычно воспринимается только призыв христианства не порабощать друг друга и отказаться от рабства у собственных страстей: «Все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор. 6: 12). Но после такого освобождения человек снова чувствует себя погибающим – от чувства своей ненужности, анонимности, затерянности в толпе. Этим объясняется неожиданный успех различных сект, протестантских общин и православных братств, чаще всего объединенных лишь совместной травлей инакомыслящих.

       Самой содержательной и глубокой постановкой вопроса о природе человека мне представляется концепция Пауля Тиллиха в его «Теологии культуры» (М., 1995). Он утверждал, что первый и основной вопрос, который должна поставить теология – это отношения между сущностной природой человека и его реальным существованием. Современное человечество сконцентрировано на методичном исследовании и техническом переустройстве этого мира и себя самого, но сама реальность утратила для него «внутреннюю трансцендентность», «прозрачность для вечного». Уделом человека становится опыт пустоты и бессмысленности существования, постоянное переживание тревоги, одиночества, своей конечности. По словам Ж.-П. Сартра, «ничто лежит, свернувшись, как червь, в сердцевине бытия». Однако, согласно  христианской традиции, «бытие есть благо» и все творение Божье «хорошо весьма». Переход от сущностного блага к трагическому существованию – это результат отчуждения человека от себя самого, и потому центр его личности может быть спасен (исцелен). П. Тиллих  отмечает, что «теология получила колоссальные дары от экзистенциализма и психоанализа», которые позволили ей вновь открыть смысл слова «грех»: это вовсе не отдельные поступки, нарушающие принятые в обществе условности или религиозные заповеди, а именно разрыв со своей собственной сущностью – и  замыслом Божьим о человеке.     

       

        ТЕО. Рискну поделиться с вами собственным опытом поиска пути к исцелению и «новому рождению», опираясь на современные достижения эмбриологии и глубинной психологии. Человек возникает в тот момент, когда в яйцеклетке происходит слияние генетического материала родителей. Структура яйцеклетки и происходящие в ней процессы отпечатываются в самых глубинных пластах души. Быть монадой – значит ощущать себя целостным микрокосмом, отделенным оболочкой от окружающего мира. Вся энергия, все реакции монады на этот мир направлены на то, чтобы выжить, во что бы то ни стало выжить! Но монад много – и одна для другой становятся либо средством, либо препятствием для выживания и роста. Совместное существование монад возможно лишь ценой ограничений, снижающих интенсивность жизни каждой из них до безопасного уровня.

        Как преодолеть свою монадичность, сохранив при этом самотождественность личности? Это могло бы показаться в принципе невозможным, если бы не один потрясающий факт: есть человек, в котором такое преодоление совершилось – «человек Христос Иисус» (1 Тим. 2: 5).  Совершилось потому, что Он был зачат иначе, не так, как мы. В акте «непорочного зачатия» материнская яйцеклетка Девы Марии получила импульс к делению, начала превращаться в эмбрион не под воздействием мужского семени, но в результате излияния тринитарной  божественной Энергии. Можно предположить, что такой способ зачатия порождает новый тип межклеточного взаимодействия, несущий в себе образ тринитарности.  Мы пока не знаем, что это означает, но надеемся, что наука со временем  ответит на этот вопрос. 

        Вслед за Иисусом – и вместе с Ним – мы могли бы заново пережить всю историю своего становления, начиная с первичной яйцеклетки, то есть стать как бы «заново зачатым» – тем же способом, как был зачат Иисус. Конечно, то, что с Ним произошло на самом деле, нам может быть дано только в переживании. Но это такое переживание, которое способно реально перестроить нашу психику, а вслед за тем – и нашу телесность.  

          Согласно нашему толкованию,  Адам, как всякое животное, возник из оплодотворенной яйцеклетки, и потому фундамент его психики не мог не быть монадичным.  Любое воспитание, даже божественное, могло воздействовать только на  верхние пласты его души, т.е. на чувства и разум, а для перестройки ее нижних пластов необходимо причастие Адама к «телу и крови» такого Человека, который изначально был тринитарным.

       В реальной истории Иисус Христос родился от Девы Марии только через много тысяч лет. Если бы не грехопадение прародителей, Он мог бы явиться в мир уже в Эдемском саду. По замыслу Божьему, Адам и Ева должны были, достигнув необходимого уровня духовной зрелости, зачать и воспитать Мать Иисуса, а в одном из ближайших поколений естественным путем родился бы и Михаил. Отношения между Адамом, Иисусом и Михаилом должны были стать тварным образом сокровенных отношений между Лицами Св. Троицы. Таким образом, все необходимое для приобщения человечества к тринитарности уже тогда было дано.

        Однако в сердцевине божественного замысла о человеке лежит его свобода. Человек может долго уклоняться от задачи персонализации, и даже став личностью, может сделать сознательный выбор в пользу своей монадичности. Этой неотъемлемой свободой обладали  и Адам, и его прямые потомки, обладаем и все мы.

         После того как прародители сошли с прямого пути, божественный план не изменился, но исполнение его стало мучительно медленным и трудным. Понадобились бесчисленные жертвы и огромный нравственный труд многих поколений, потребовалось неоднократное божественное вмешательство, прежде чем стало возможным рождение Пречистой Девы,  способной зачать человека Иисуса от тринитарной божественной Энергии.

        Необходимо трезво оценить наше сегодняшнее состояние и признать, что оно нуждается в радикальной, до самых корней, перестройке всех пластов души. Это значит не просто научиться побеждать дурные помыслы, но стать такими, чтобы эти помыслы вообще не возникали, чтобы все эгоистические инстинкты перестали действовать. 

        Монада, выросшая до уровня личности, неизбежно несет в себе ряд  острых противоречий: между требованиями совести и непроизвольными влечениями, между эмоциональными привязанностями и стремлением освободиться от них, между сознанием своего ничтожества и жаждой уподобиться Богу в творческом могуществе.  Однако именно наша незавершенность дает нам надежду добиться глубоких структурных изменений личности в направлении, заданном образом Бога как Троицы. Ведь Благая Весть начинается со слова «метаноэйтэ» – изменитесь (Матф. 3: 2), и весь Новый Завет раскрывает это слово.

        Возможна ли особая тринитарная медитация, ведущая к «новому рождению»? Я имею в виду многократное переживание в воображении человека акта его зачатия от Божественной Энергии – по образу Иисуса Христа. Структурирующая работа Тринитарных Энергий осуществляется над той яйцеклеткой, которой я когда-то был (точнее, над ее «отпечатком» в моей психике). Созидая неразрушимую целостность своего собственного душевно-телесного организма, мы, путем «генного резонанса», вовлекаем в этот процесс всю человеческую семью.  Конечно, свобода человека не может быть отменена: тот, кто твердо решил отказаться от телесной жизни, всегда найдет способ погасить действие любого резонанса…

         Хотя после рождения Иисуса Христа прошло уже столько веков, мы, его ученики и причастники, по-прежнему не хотим или не решаемся принять всерьез Его пример и призыв – вступить на путь всецелого уподобления Святой Троице.  Поэтому и смерть все еще царствует, и дети отрекаются от своих отцов, и вражда разделяет не только братьев в Адаме, но и братьев во Христе, и Михаил не может родиться, и Царство Божье не прорастает ни «внутри нас», ни «посреди нас».  Положение могло бы стать безнадежным, если бы временами не восставали пророки, которые не дают покоя нашей совести и неотвязно мучают нас словами древнего мудреца: «если не мы, то кто; если не сейчас, то когда?».

        Есть лишь один выход: с мужественным доверием открыть себя Богу как Другому, как высшему Другу. Не теряя своей свободы и ответственности, в сокровенном молчании предстать перед Ним и жить в Его незримом, но все изменяющем Присутствии. Он всегда стоит рядом и ждет, когда мы решимся признать Его существование – с нами и для нас.

       И тогда нет никакой непроходимой бездны между землей и небом, нет пропасти между живыми и умершими, нет двух жизней – «этой» (ненастоящнй и временной)  и «иной» (вечной и подлинной). Есть только одна жизнь, и в ней есть великие потрясения: рождение, смерть, сотворение своей личности, встреча с Другими. Такая метаморфоза может произойти сравнительно быстро – как в насыщенном растворе внезапно возникает кристалл. Но нам нужны все силы, все мужество и решимость, чтобы оказаться на уровне тех задач, которые ставит такая жизнь перед лицом Бога. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

    АБХ, ТЕО, КРИ. Вот и солнце зашло, и звездное небо приблизилось к земле. Настала пора заканчивать не только этот разговор, но и все девять наших встреч (трижды три!).

Осталось только выразить надежду, что кому-то хватит терпения и заинтересованного внимания для того чтобы пройти с нами весь трудный путь размышлений о смысле полученных откровений, как и неизбежных сомнений. Хочется верить, что наши читатели тоже услышат зов земли Адама и Эдема,  «ноева ковчега» и Еноха-Мелхиседека, удела Богородицы и святых христианских проповедников и мучеников. Верить в возможность каждого из нас «родиться заново» во образ Иисуса Христа, согреться душой у очага адамитских традиций и духовно закалиться в Божественной «кузне» в преддверии испытаний апокалиптической эпохи.