Старец Илий Оптинский
Схиигумен Илий Оптинский.
Около года назад я впервые увидел его фотографию. Ощутил исходящую от его
облика благодать, а в его глазах явственно отражалось небо. Он «не от мира сего», – промелькнула в мыслях цитата из Евангелия. Схиигумен Илий – духовник Оптиной пустыни и духовник Святейшего Патриарха Кирилла. Как рассказывал мне Тренер, Патриарх Кирилл перевез его из Оптиной к себе в Переделкино. И некоторое время многие духовные чада не знали, куда же изчез их любимый старец, духовный наставник. На днях я посмотрел фильм про Схиигумена Илия. Хочу поделиться основными моментами, которые запечатлились в памяти после просмотра. Мозаика. Помимо качественной, динамичной и при этом содержательной съемки, фильм содержит уникальные кадры: это и путешествие старца в Константинополь, и съемки с могилы последнего оптинского старца Нектария. Кроме содержательной логики глав, фильм несет в себе некую высшую, Божественную логику. Благодаря которой, из разных эпизодов фильма складывается объемная голографическая мозаика, которая создает эффект живого общения со старцем.
Прямая речь старца. В фильме есть съемки бесед старца с монахиней и прихожанами, а также его обращения от первого лица. Слушая его, можно сказать что Схиигумен Илий – сосуд, преисполненный христианских добродетелей, вершиной которых является любовь.
Рассказы о старце священников и мирян. О своем опыте общения со старцем рассказывают как священнослужители, так и миряне разного возраста. Появляется разносторонний взгляд на судьбу и личность схиигумена Илия. Большой интересе вызвал рассказ мирянина, ухитрившегося в детстве подглядеть постриг старца в Великую Схиму.
Уподобление святым. Рассказы людей, видевших жизнь старца с юных лет, показывают немало его сходств с известными подвижниками. Подобно Алексию, человеку Божиему и другим святым, он с раннего детства много и усердно молился. Подобно Амвросию Оптинскому по молитвам Божьей Матери получал просимый им хлеб. Подобно Димитрию Салунскому исцелял больных раком.
Отчитка, или экзорцизм. Иеромонах Троице-Сергиевой Лавры рассказывает о том, для чего нужна отчитка, о наставничестве над ним Схиигумена Илия в этом нелегком деле и о непрестанном участии старца в этом процессе. Фильм содержит съемки процесса отчитки и откровения непосредственного участника, иеромонаха Владимира. Это, пожалуй, самая мистическая часть фильма.
Песенка про пчел. В фильме звучит несколько песен. Песенка «Кто пчелок уважает» в исполнении иеродиакона Рафаила мне понравилась больше всего. При внешней простоте слов, в ней заложена глубина подвижнического опыта. В то время как многие миряне постепенно отвыкают замечать красоту природы, подвижникам удается через вдумчивое созерцание раскрывать то удивительное, созданное Богом, что находится рядом с нами и не всегда замечается. Песня отражает этот опыт. Вполне возможно, что песня про пчел – это поэтический пересказ личного опыта Схиигумена Илия из его бесед с духовными чадами.
В общем, рекомендую к просмотру. Полное название фильма: "Россия, которую мы любим. Фильм первый. Схиигумен Илий". Приобрести фильм можно здесь http://feodor-m.ru/product_info.php?products_id=440
http://vospriyatye.ru/index.php?topic=258.0
Alexander Administrator
11 Июль 2008, 12:05:04
Почему мы порой так вот восторженно ищем и прославляем тех или иных подвижников, все мы люди все мы человеки, а ведь никто не Благ кроме Бога?
В понимании этой простой истины православными умами можно проследить эволюцию. Лет 10-15 назад высшим шиком было разъезжать по старцам и брать у них благословения. Помню, одна знакомая постоянно моталась на о.Залита к о.Николаю, работала там на кухне... Затем стала накатывать усталость, приходило медленное осознание постоянных обломов с благословениями. Это очень медленный процесс, поскольку умы заморожены (грубее говоря, зомбированы по страшной силе). Даже драмы житейские и трагедии, которых было в избытке после старческих наставлений (не всегда младостарческих, зачастую и "старостарческих" - от маститых священников) не учили. Кто-то - а их не мало - так и остался в том кондовом времени. Кстати, они-то и представляют один из типов явных или потенциальных сторонников Диомида.
Плох не сам процесс поиска старцев (и даже такой сверхредкости как старцы-исихасты). Плохо, что такие поиски (и игра в благословения) часто подменяют внутренний поиск. Не Божие, но человеческое на первом месте. Образ старца составлен, догматизирован и табуизирован. И ищут авторитетное соответствие этому образу. Слепцы...
Надо еще понимать, что встреча с духоносным человеком подобна вхождению в огонь. Реальный огонь, а не придуманный! Ныне же наработана огромная коллекция приемов подмены реального надуманным. Кому-то достаточно, чтобы на благословляющем были священнические одежды, кому-то нужно, чтобы были монашеские одежды, еще кого-то притягивают седины и авторитет. Кто-то клюет на оккультные способности. И встречи-благословения на всех этих внешних и оккультных уровнях открывают двери в огромные невидимые миры, очень далекие от Бога, но несущие кучу околорелигиозных переживаний.
http://trezvenie.org/forum/index.php?topic=2331.15
Однажды архимандрита Кирилла (Павлова) спросили: «Батюшка, сколько вы знаете старцев?» — «Старцев?.. — задумался тот. — Стариков — знаю, а старцев — нет». Наверное, это та единственно мудрая и трезвая позиция, которая позволяет «старикам» не впадать в искушение и сознавать свою немощность, творя добро именем Христа.
ДУХОВНОЕ СЛУЖЕНИЕ
Старчество на Руси во все времена было обращено не только к монашеству, но и к мирянам. Уходя в затвор, в пустынные пещеры и лесные скиты, чернецы продолжали молиться за весь мир. Особенно созревшие духом подвижники потом выходили к людям и по милости Божiей исцеляли недуги, давали советы.
В XIV столетии, когда Русь изнемогала под иноземным игом, на ней был рождён человек, ставший духовным вождём своего народа — преподобный Сергий, игумен Радонежский.
Характеризуя его духовный облик, Борис Зайцев пишет: «… Не его стихия — крайность. Спокойно, неторопливо и без порывов восходил Сергий Радонежский к святому». «Прохлада, выдержка и кроткое спокойствие, гармония негромких слов и святых дел создали единственный образ святого.
Сергий глубочайший русский, глубочайший православный. В нём есть смолистость севера России, чистый, крепкий и здоровый её тип».
Полвека приходили к нему князья, воины, торговые люди и крестьяне и вместе с водой из его источника черпали утешение. В монастыре, основанном преподобным Сергием, было положено начало нравственного, а затем и политического возрождения русского народа.
Во время Смутного времени затворник Борисоглебского монастыря старец Иринарх благословил князя Дмитрия Пожарского идти освобождать Москву от поляков и литовцев.
Другая переломная эпоха — реформы царя Петра, имевшие целью перестроить Русь на западный манер. В этот очень сложный момент погасить огонь старчества не дал пришедший с Афона Паисий Величковский. Его келья не затворялась с утра и до вечера, и всякий имел к нему свободный доступ. Ученики святогорца стали настоятелями многих русских монастырей и известными старцами.
Преподобный Серафим Саровский… Старцы Почаевской лавры, Псково Печерского монастыря и Глинской пустыни. И конечно, Оптина — столетие духовного окормления всех слоёв российского общества.
Иеросхимонаха Амвросия называют столпом оптинского духа. Для него не существовало мелочей, не было вопроса, на который бы он не отвечал с участием и желанием добра. Иоанн Кронштадтский, Серафим Вырицкий, Серафим Звездинский…
Наше время тоже дало целую плеяду «стариков»: Кирилл (Павлов), Николай (Гурьянов), Иоанн (Крестьянкин), Зосима (Сокур). В их числе своё, особое место занимает схиигумен Илий, являвшийся на протяжении двадцати лет братским духовником Оптиной пустыни. Ныне он находится в Переделкино, являясь духовником Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
Ошибочно полагать, что деятельность отца Илия вызывает всеобщий восторг и умиление. Из истории мы знаем, каким гонениям подвергался Серафим Саровский, находясь в своей обители. Иоанн Кронштадтский вообще являлся объектом ненависти, провокаций и клеветы.
«Да какой вообще Илий старец? — вопрошал журналистов один архипастырь. — Это люди по незнанию своему так его называют. Что он творит?!».
СТАНОВОЙ КОЛОДЕЗЬ
Родился Батюшка на Орловской земле, в селе с очень красивым названием Становой Колодезь, в благочестивой крестьянской семье. Отец — Афанасий Иванович Ноздрин, мама — Клавдия Васильевна.
Благословением, сокрытым до времени, было само имя, полученное им при крещении — в честь Алексия, Человека Божьего, одного из наиболее почитаемых на Руси святых.
Пройдет много лет, и ранней весной 2005 года, на день своего небесного покровителя, схиигумен Илий специально приедет из Оптины в Москву, в патриарший Новоспасский монастырь — чтобы там, в нижнем храме во имя Романа Сладкопевца, поклониться Честной Главе святого Алексия, впервые доставленной в Россию из Греции.
Село Становой Колодезь было работящим и зажиточным. В конце XIX века из трёхсот домов только четыре не имели печных труб и топились по черному.
Как и везде, новая власть оставила на малой Родине отца Илия свои раны и кровавые отметины. Из Книги памяти Орловской области и данных местного УВД следует, что одних только селян с фамилией Ноздрины, уроженцев Станового Колодезя, было репрессировано, как минимум, десять человек. Среди них крестьяне, слесарь, монтер связи, железнодорожник, сторож, председатель колхоза. Есть даже инокиня — Ноздрина Александра Михайловна, 1893 года рождения, насельница Введенского женского монастыря в Орле, разогнанного в 1923 году.
Осенью 1937 года монахиня была арестована в Становом Колодезе и осуждена на десять лет ИТЛ. Одна формулировка обвинения чего стоит: «являлась участницей к-р церковно-фашистской организации, имела связь с польским костёлом в целях борьбы с советской властью». Дальнейшая судьба её неизвестна.
ЖЕЛЕЗНЫЕ САПОГИ
Дед Батюшкин по имени Иван, — рассказывает директор детского приюта «Рождественский» Андрей Завражнов, духовное чадо отца Илия, — категорически не хотел вступать в колхоз. Тогда ему было сказано: не хочешь строить «счастливую жизнь», тогда отправляйся со всей семьей на хутор. Он так и поступил, построился там. Но и там их достали — пришлось возвращаться, и они поселились в Редькино.
Чтобы было понятно с географией: с 1969 года Редькино стало улицей Станового Колодезя. Между нынешним асфальтированным шоссе и домами существует грунтовая дорога. По ней выгоняли коров на пастьбу в луга, а отдельные жители проезжали на телегах или санях. Очевидно, это остатки тракта — по нему Екатерина II проследовала через Орёл и Змиевку в Курск. Рядом с ним в начале XIX века и строили дома первые жители хутора Редькина.
Хутор был поставлен на водоразделе речек Травна и Стижь, продуваемый всеми ветрами, в отличие от большинства населённых пунктов Орловщины,те строилось по берегам рек, под прикрытием крутых берегов.
Старшим из детей в семье Афанасия Ноздрина был брат Иван. Младенец Александр умер в годовалом возрасте. Алексей, будущий отец Илий, родился в 1932 году. Потом на свет появились Сергей и Анна — она скончалась на операционном столе от порока сердца, лет двадцати от роду.
Брат Иван дожил до старости и умер в Клыково в 2004 году, как и Сергей — тот скончался совсем недавно, в 2008-м.
Дед Батюшки был человек необычный — волевой, цельный, чуткий к проявлениям всякого рода несправедливости. По этой причине он отрицательно относился к тем мероприятиям, что проводила новая власть. Особенно это касалось «сплошной коллективизации».
В знак протеста, что людей насильно отрывают от своего уклада, — приводит рассказ Батюшки Андрей Завражнов, — дед Иван сварил себе железные сапоги и в них ходил по деревне. Мог прямо сказать: «Я самому Сталину за правду голову оторву!». Представляете, что бы сделали в то время за такие слова? А ему — ничего. Ради отца Илия его Господь хранил, или по какой другой причине, — этого я не знаю.
Иван Ноздрин являлся старостой Покровской церкви в Становом Колодезе. Бывало, вместе с настоятелем ходили по дворам — просили деньги на храм. Когда в бедной семье, не дай Бог, священник пытался что то получить, дед Иван очень строго говорил: «Ты должен им дать, а не они — тебе! Разве ты не видишь, как они живут? То то». За справедливость горой стоял.
И Иван Афанасьевич, брат Батюшки, таким же ярко выраженным правдолюбцем вырос, весь в деда, — заключает Андрей Викторович.
Умер дед Иван в 1942 году. Он так и не смирился с новыми порядками и работал частником: лудил, паял — чинил кастрюли и прочую кухонную утварь. Это сейчас люди часто меняют посуду, а тогда берегли, потому как доставалась она тяжёлым трудом и стоила немалые деньги.
ХЛЕБ НЕБЕСНЫЙ
Отец Батюшки в первый год войны ушёл на фронт. Призывался Орловским РВК. После тяжёлого ранения рядовой Афанасий Ноздрин скончался во Владикавказском госпитале в 1942 году. По данным Министерства обороны, произошло это чуть раньше — 16 декабря 1941 года.
Алексей рос очень религиозным мальчиком. Была в нём некая Божья отметина, которую чувствовали окружающие. Ребята что постарше смеялись: «Вот Алёшка Божественный пришёл». Отец одной из девчонок, он пел на клиросе, строго вразумил своё чадо и других детей: «Ну ка, не шалите! Это человек Божiй».
Крестили его не дома, а в деревне Лукино, что в нескольких верстах от Станового Колодезя, в деревянной церкви. В 2000 х здесь, в Лукино, по благословению схиигумена Илия будет поставлен тоже деревянный храм — во имя Преображения Господня.
Его Лёшей звали, — вспоминала в 2000 х годах Александра Падурова, она же «баба Саша». — У меня брат был с тридцатого года, и вот, бывало, смотрит в окно и говорит: «Лёшка молиться бежит». В летнее время ходил он босиком, а ботиночки наперевес носил. Сядет на краешке, обуется и только тогда идёт молиться. Его так и звали: «Алексий, Божiй человек».
В 1947 и 1948 году с отцом Илием произошёл чудный, прямо таки поразительный случай. С братом Иваном поехали они на разовый заработок, подрядились за хлеб. А время было голодное, люди выживали, кто как мог, из мёрзлой картошки делали оладьи. Возвращались из Брянска. На вокзале в Орле, где они ночевали, братьев обокрали.
Дома Батюшка со слезами молился перед Казанской иконой Богородицы, что находилась у них в Красном углу. Потом вышел из дома и направился в сторону железнодорожного полотна. Шёл, ни о чём не думая.
— Если вы были у него дома, — поясняет иеромонах Владимир (Гусев), — то знаете: вот родительский домик стоит, а через огород — железнодорожное полотно.
Батюшка вышел и направился вдоль пути. И вдруг увидел чистый рушник, лежавший на земле, а на нём… пшеничный каравай. Горячий! Потом вся семья вкушала этот необыкновенный хлеб. «Это Матерь Божия послала в утешение», — рассказывал Батюшка своим духовным чадам.
По словам «бабы Саши», о том, что произошло в семье Ноздриных, «говорила вся вселенная»: Это же деревня! Здесь никто и ничего не скроет. Он, как ребёнок пришёл, порадовался, матери хлеб принёс. Клавдия рассказала соседке, та — своей соседке, и пошло. Про этот случай знала вся вселенная.
Вообще биография отца Илия складывается из отдельных фрагментов, которые, словно византийскую мозаику, «выкладывают» в своих рассказах разные люди.
Сам же Батюшка предпочитает не говорить на эту тему, разве что со своими сотрудниками во Христе, а когда «допекают» — погружается в молитву.
В мае 2007 года в Богородично-Рождественской девичьей пустыни (село Барятино Калужской области), что под Медынью, полностью сгорел сестричий корпус.
Никто, к счастью не пострадал. «Вот теперь мы стали монахинями», — сказала игуменья Феофила (Лепешинская).
Матушка съездила в Оптину к схиигумену Илию. Встретилась, побеседовала и вернулась с утешением от него. Выслушав её рассказ о пожаре, отец Илий сказал: «Золото очищается огнём». И вспомнил, как в детстве спалил родительский дом. Зимой, а дело было в декабре, читал он с братом на печке при керосиновой лампе. Отроки не заметили, как загорелся потолок. Бог не оставил — построили новый дом. Порадовал отец Илий матушку обещанием молиться о погорелках.
Перед прощанием он попросил матушку Феофилу подождать немного. И вскоре принёс, ничего не объясняя, 210 тысяч рублей?— на стройку.
ПЛАНШЕТ ДЛЯ РОКОССОВСКОГО
Участие Алексея Ноздрина в Курской битве можется показаться нелепым апокрифом, поскольку было ему на тот момент всего одиннадцать годков, однако свой личный вклад в оборону Отечества он внёс именно в этом возрасте.
— Дело было так,?— говорит Андрей Завражнов. Батюшка молился вне дома. Вдруг видит, как мимо на мотоцикле проезжают пьяные немцы и теряют планшет. В нём оказалась карта укрепрайона на Курской дуге. Всего этого он, конечно, не понимал, но передал карту взрослым, а те переправили нашим.
Однажды я прямо спросил Батюшку: «Правда ли это, что говорят?» — «Ну, правда-правда». Утром, по его словам, фашисты стали прочёсывать окрестности.
«Когда они вошли в хату, вспоминал отец Илий, то на мне волосы как шапка на воре горели. Было такое ощущение, что немцы знают, что это именно я подобрал планшет».
Кому и как передал он секретные документы, этого Батюшка не раскрыл. Но доподлинно известно, что командующий Центральным фронтом маршал Константин Рокоссовский, пользуясь информацией из четырёх независимых источников, нанёс по позициям Вермахта мощный упреждающий удар.
Главное подтверждение планов Гитлера было получено от пленных сапёров. Они были
захвачены в ночь на 5 июля на участках двух армий — 13 й и 48 й — при проведении работ по разминированию проходов для своих войск. Сапёры показали, что германские войска заняли исходные позиции и что наступление начнётся в три часа утра.
Как сообщает Главный маршал авиации А. Е. Голованов в своих мемуарах: «Это было четвёртое, но, как решил командующий, более конкретное, судя по действиям сапёров, сообщение. Хотя на войне способы дезинформации бывают самые различные, в том числе и через перебежчиков, всё же полученные данные казались соответствующими действительности. Г. К. Жуков, который находился на фронте и которому было доложено о сведениях, полученных от захваченных немецких солдат, поручил Рокоссовскому действовать по его усмотрению.
За сорок минут до указанного пленными времени начала наступления немцев, то есть в 2 часа 20 минут 5 июля 1943 года, по приказу командующего Центральным фронтом Рокоссовского был открыт артиллерийский огонь из 500 орудий, 460 минометов и 100 реактивных установок по предполагаемым местам сосредоточения противника».
Гитлеровцы все таки начали артподготовку, но она была плохо организована. «Когда немецкие войска перешли в наступление, у меня как будто бы гора с плеч свалилась»,— говорил потом Рокоссовский».
Насколько мы можем судить, одним из четырёх источников информации, позволившей нанести упреждающий удар, и был планшет, подобранный Алексеем Ноздриным.
«ОТСТУПНИЧЕСТВО»
Обучался будущий насельник Печор, Афона и Оптины в Серпухове, образование получил техническое, в стенах машиностроительного техникума — одного из самых первых учебных заведений города. Оно располагалось в здании, которое до революции принадлежало фабрикантам Коншиным.
Об этом периоде в его жизни мы узнаем от игуменьи Алексии, настоятельницы Владычной Введенской женской обители в Серпухове: После трапезы мне удалось переговорить с отцом Илием, и он согласился заехать к нам в монастырь. Отец Илий с 1955 го по 1958 год учился в Серпуховском механическом техникуме. В этом году (май 1998 года — Авт.) исполнилось сорок лет, как он не был в Серпухове. Все сёстры и паломники были очень рады возможности побеседовать с Батюшкой. Время пролетело быстро…»
Кроме техникума, была в жизни Батюшки и служба в армии. Однажды он поведал Андрею Завражнову… как согрешил против Бога!
— Отец Илий рассказывал мне не только житейские, но и психологические ситуации из своей жизни. Например, как он «предательство» к Богу совершил. В армии старшина уговорил его вступить в комсомол. А Батюшка ведь мягкий, добрый. Уговорить его можно, только счастья мирского это потом не принесёт. Ну, так вот, насчёт старшины этого: дожал он, значит, Батюшку. А тот, когда ему было ещё лет четырнадцать, прочитал Евангелие и те слова, что сказал Спаситель апостолу Петру: «Паси овец моих».
«Выхожу я за деревню, — вспоминал отец Илий, а сердце моё так и взыгралось, и на душе несказанно хорошо сделалось. Смотрю, за околицей пастух с коровами да овцами. И вдруг все эти животные устремились ко мне».
Когда же Батюшка вернулся из армии, где вступил в комсомол, то, по его словам, на душе у него «так погано-погано стало». Сильно это его угнетало. И вообще, отец Илий если что то сделает не так, то долго его не отпускает — пока он сам не исправит положение. Покаяние в исправлении.
Так вот, возвращается отец Илий из армии домой. Выходит за околицу. Тот же пастух, но животные, завидев Батюшку, бросились врассыпную. «Пришёл я домой, говорит он, и горько заплакал…. Достал комсомольский билет и в печку его, сжёг. После этого на душе полегче стало».
ОТЕЦ ИОАНН. КАМЫШИН
Со своим первым духовником Алексей Ноздрин познакомился в городе Камышине, на Волге. Там служил прозорливый батюшка — отец Иоанн Букоткин. Фронтовик. Гвардеец. Кавалер ордена Славы III степени. Воевал на Третьем Белорусском фронте и в Восточной Пруссии, был тяжело ранен в ногу и плечо.
Ещё в Астрахани прихожане однажды увидели, как он во время литургии в храме поднялся на воздух и завис над полом… Все были поражены этим чудом. По епархии пошли слухи, которые дошли до архиерея. Тот пригласил к себе отца Иоанна, спросил: «Правда ли, что ты во время молитвы на воздухе висел?» — «Я просто молился, и всё…»
После техникума, — рассказывает отец Илий, я по распределению попал на работу в город Камышин Волгоградской области. Там начиналось строительство хлопчатобумажного комбината. Для него была отведена большая площадь, так называемый четвёртый участок, примерно километрах в трёх от самого города.
Стал я смотреть: есть ли церковь в Камышине. Единственный храм — святителя Николая. В нём служили два священника: настоятелем был протоиерей Николай Потапов, такой маститый батюшка, отсидевший сталинские лагеря, десять лет, и второй — отец Иоанн Букоткин.
Никольский храм в Камышине был закрыт в 1933 году и использовался как склад. В конце войны по ходатайству верующих Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР своим Постановлением от 24 марта 1944 года разрешил открыть в городе Камышине бывшую кладбищенскую церковь во имя Николая Чудотворца. В октябре того же года состоялось первое богослужение.
Однажды отец Иоанн позвал меня к себе, мы с ним побеседовали, так завязалось наше знакомство… Он же пригласил меня поступить в Саратовскую семинарию.
До этого служил он в Астрахани. Тогда это была епархия, которая охватывала Волгоградскую, Астраханскую и Саратовскую области. Возглавлял её епископ Сергий (Ларин), находившийся в Астрахани в то время.
Как вспоминает Мария Дмитриевна Букоткина, вдова отца Иоанна, Алексей Ноздрин часто приезжал к ним в Боровичи, это Нижегородская епархия, и «они с ним целые ночи напролёт разговаривали». «Однажды, — вспоминает она, Алёша взял манеру ночью уходить молиться в сарай. Там было сено, которое для кур стелили, на нём он и молился. И вот приходит к нему отец Иоанн и строго говорит: «Прекратить!» А из кучки сена головы змеиные выглядывали…»
Духовник Самарской епархии митрофорный протоиерей Иоанн Букоткин отошёл к Богу 8 мая 2000 года — в госпитале ветеранов войны, что на территории бывшего Никольского монастыря. Покидая дом, он осенил себя широким крестом и сказал: «Се, оставляется дом сей пуст…» Погребен он в Иверском женском монастыре, в самом сердце Самары.
Духовное образование отец Илий получил в Саратове и Северной столице, в разгар хрущёвских гонений на Церковь. На территории одной только РСФСР было закрыто около 10 тысяч православных церквей.
Отец Иоанн помог поступить мне в Саратовскую семинарию, — продолжает рассказ схиигумен Илий. Я мало чего представлял, как это могло получиться. Когда же дело дошло до уполномоченного, он вызвал отца Иоанна и стучал по столу: «Почему ты агитируешь людей, срываешь их с работы? Верни мне Ноздрина».
Из-за меня отец Иоанн пострадал, но остался на месте в Камышине, его не лишили регистрации. Много он потрудился, был очень духовный человек… Находил радость и утешение в молитве. У него после войны болели ноги — ранение сказывалось, и когда он служил в Астрахани, то ему достались сапоги от архиепископа Филиппа.
Из рассказов отца Иоанна мне запомнился один. Когда был он призван в армию и оказался как то в Москве, в одной квартире, то там собралось много ночлежников. Спать пришлось на полу, и сон не брал. Вдруг отец Иоанн видит огромного пса — хвост, как он рассказывал, тащился по «земле». Подходит этот «пёс» к каждому лежащему и как бы шепчет… Когда наступило утро и все стали рассказывать увиденное, отец Иоанн понял, откуда такие «увлекательные» сны и кто их нашёптывал.
Уже в тот период отец Илий имел возможность видеть духовными очами то, что обычно скрыто от глаз большинства людей.
Мне Батюшка рассказывал один случай, как он ехал в Самару, по моему, — вспоминает Н. Вышел он из поезда, было это в его молодости, увидел стаю птиц: «Огромная такая стая, всё небо черно». Когда пригляделся, то разглядел, что это вовсе не птицы, а бесы. «Батюшка, как же вы видели?» — спрашиваю его. «Ты знаешь, высоко, но каждую морду я видел. И так страшно…»
СОТРУДНИК ВЛАДЫКИ НИКОДИМА
Так вышло, что своё духовное образование отец Илий начал в Саратове, а закончил в Северной столице: После семинарии, будучи в Санкт-Петербурге, решил я принять монашество. Туда нас перевели из Саратова после закрытия Хрущёвым пяти семинарий, в том числе Саратовской. И там, в Санкт-Петербурге, принял я иноческий чин.
Имя было ему дано в честь одного из сорока мучеников Севастийских — Илиан, что на древнегреческом означает «солнечный».
Впереди был и ещё один постриг — в великую схиму, и новое имя — Илий, означающее «Солнце». Так звали другого мученика Севастийского, пострадавшего на заре христианства.
Славные римские воины из Каппадокии отказались поклониться языческим идолам. За это они были ввергнуты в высокогорное Севастийское озеро в Малой Армении, находящееся на территории современной Турции.
…Стояла зима, был сильный мороз. Воинов раздели, повели к озеру недалеко от города и поставили под надзором стражи на всю ночь. Для обольщения мучеников на берегу устроили баню. В первом часу ночи, когда холод достиг крайней лютости и тела святых обледенели, один из сорока не выдержал подвига и побежал на берег. Но только он вступил на порог бани и ощутил теплоту, как сразу же упал и умер.
В третьем часу ночи неожиданно стало светло, лёд растаял, и вода в озере потеплела. В это время палачи спали, бодрствовал только один сторож по имени Аглаий. Он размышлял над тем, что видел: отделившийся от мучеников тут же погиб, а остальные при лютом холоде оставались живы и невредимы.
Поразившись светом, который осиял святых мучеников, он поднял голову вверх и увидел 39 пресветлых венцов, которые опускались на головы страдальцев.
Удивившись, что их не 40, по числу подвергшихся страданиям, а 39, он понял, что не достает одного венца. Немедленно разбудил он спавших стражников, сбросил с себя одежду и на глазах всех побежал в озеро, восклицая: «И я христианин!».
Благословил отца Илия на иночество его первый духовник — отец Иоанн Букоткин. Постриг совершил митрополит Никодим, он же рукополагал Батюшку в дьяконы и священники.
Очень многое сделал владыка Никодим в те времена, — отзывается о нём отец Илий, когда на уровне государственной политики власть старалась задушить Церковь. Известно хрущёвское обещание показать последнего священника.
Ну, Никита Сергеевич выразился грубее: на XXII съезде КПСС, проходившем в 1961 году, он пообещал показать по телевизору в 1980 году «последнего попа».
…То были страшные времена. С 1959 года началось массовое административное закрытие приходов и монастырей. В 1961 году, несмотря на противодействие верующих и Патриарха Алексия I, была повторно закрыта Киево Печерская лавра.
Одновременно с этим начались аресты церковных активистов, пытавшихся противодействовать проводимой государством политике, в числе которых оказались архиепископ Казанский Иов (Кресович) и архиепископ Черниговский Андрей.
Крепким орешком, о который сломали зубы богоборцы, оказалась Почаевская лавра на Западной Украине, за неё развернулись настоящие бои. Несмотря на произвол и репрессии властей, лавру удалось отстоять.
Митрополит Никодим, — говорит отец Илий, со своей эрудицией и авторитетом удерживал, конечно, ситуацию на своих плечах… ценой трёх инфарктов. Ему приходилось постоянно быть в дороге. Ответственность огромная. Он иногда по целой ночи просиживал за телефоном… Поздно вечером молился, порой даже в час ночи, перед чудотворной иконой «Знамение» и затем ехал поездом в Москву, а оттуда за границу. Здоровье у владыки было подорвано.
В годы пребывания в пределах питерской епархии иеромонах Илиан много потрудился на разных приходах. Своему сотруднику владыка Никодим шутливо говаривал: «Мы с тобой родственники: ты — Ноздрин, а я — Ротов».
В ПЕЧОРАХ
Десять лет жизни схиигумена Илия связаны с Псково Печерским монастырем — одной из древнейших и наиболее почитаемых святынь Северной Руси, где продолжилось его духовное восхождение. Насельником её Батюшка стал при архимандрите Алипии (Воронове), который управлял Печорами с 1959 й по 1975 год.
Ему пришлось выдержать жестокое гонение на Православие в хрущёвское время… Казалось бы, всё тогда работало на уничтожение Церкви…
«Отец Алипий молился, трудился, благотворил, собирал уникальные картины, которые перед своей кончиной передал в музеи страны, — пишет архимандрит Тихон (Секретарев). Одним словом, казалось, жил не унывая… Однако только Господу известно, как скорбело его сердце и душа, какие утешения и внутренние благодатные радости посещали его… Это было бескровное мученичество, подобно стоянию у Креста Господня Апостола и евангелиста Иоанна Богослова…»
В ХХ столетии монастырю вместе с Отечеством пришлось пройти через две войны. Но древние традиции, бережно сохраняемые в обители, не были нарушены даже в самые страшные для русского монашества времена.
Молитвами Пречистой Богородицы Псково Печерская обитель промыслом Божиим была по договору 1922 года отнесена к «буржуазной» Эстонии и оставалась там вплоть до 1940 го, чем и была спасена от всеобщего разорения и осквернения.
После Великой Отечественной сюда приехали старцы с Валаама, которые перед войной были перевезены со святого острова в Финляндию. Иеросхимонахи Михаил (Питкевич), Лука (3емсков) и другие светильники веры явились духовным мостом, соединявшим Старый Валаам и святую Печерскую обитель.
Во второй половине ХХ века в Свято-Успенском Псково Печерском монастыре большую часть братии составляли участники Великой Отечественной войны и работники тыла. Именно они с Божией помощью мужественно отстояли обитель и одержали духовную победу!
Одного из насельников монастыря, схимонаха Иринарха (Казанина), как то спросили: «Что самое страшное на фронте?» Он подумал несколько мгновений и ответил: «Паника».— «А что такое паника?»— «Когда один человек своим страхом, трусостью лишает мужества всех остальных».— «А как она преодолевается?»— «Молитвой «Господи, помилуй».
Вокруг обители бушевали «волны житейского моря», но внутри неё не прекращалась духовная жизнь, теплилась лампада молитвы, труда и подвига насельников.
Однажды Патриарха Пимена (Извекова), бывшего наместника монастыря, спросил корреспондент одной из газет: «Ваше Святейшество! Вы достигли вершины в Русской Православной Церкви. Есть ли у Вас ещё какое желание?». Тот ответил: «Знаете, в Псковской епархии есть Печерский монастырь… Я бы хотел там быть привратником святых врат…»
—В Печорах я пробыл десять лет,— говорит отец Илий.— Монастырь никогда не закрывался. И в тот период туда такой хлынул поток людей… Была Почаевская лавра, Киево Печерская уже закрывалась. Люди чувствовали голод духовный, приезжали с жаждой, чтобы хотя бы увидеть и услышать живого монаха.
Одним из духовных собеседников иеромонаха Илиана был старец Филарет (Рухленко). В молодости он принимал участие в Белом движении и однажды чудом избежал верной смерти.
Как то вели его красные на расстрел, и вдруг палачи услышали невдалеке звуки гармошки и девичий визг. Решили повременить с казнью: посадили кадета под замок, оставили часового и отправились развлекаться.
Дальше отец Илий рассказал уже от имени архимандрита Филарета: «Как жить то хочется! Господи, помилуй! Увидел я в углу икону Николая Угодника. Молился я так, как никогда, наверное, уже больше не молился. Молюсь-молюсь, и оказываюсь в забытьи. Очнулся— стоит передо мной святитель Николай, к губам палец приложил: «Тс с!». И указывает рукой на дверь: та открыта, часовой крепко спит. И я в одних кальсонах… и вот видишь, отец Илиан, теперь с тобой сижу».
Вот что такое Бог и сила молитвы… «Небо близко, просить не умеем»,— говорил Амвросий Оптинский.
«Мне… запомнилась первая экскурсия в Богом зданные пещеры, которую провёл иеромонах Илиан (Ноздрин) в 1968 году, пишет в своей книге «Будьте совершенны» архимандрит Тихон (Секретарёв). — Мы шли со свечами, пели «Святый Боже». Несколько слов о захороненных в пещерах батюшка говорил у кладбища, в храме Воскресения и у панихидного столика. По окончании экскурсии мы прикладывались к мощам Преподобных в Ближних пещерах. Всё это было совершено молитвенно, благоговейно».
…Несколько слов о маме отца Илия. Батюшка постриг её в монашество с прежним именем Клавдия. Была она добрый и отзывчивый, но одновременно очень стойкий человек. После гибели мужа она так и не вышла второй раз замуж, занимаясь детьми и хозяйством— отогрела всех своей любовью.
На могильном кресте в Становом Колодезе Батюшка написал проникновенные слова из Апостолов: «Спи, дорогая…»
Последние десять лет перед Оптиной Батюшка нёс смиренное послушание на Святой афонской горе, в Вертограде Пресвятой Богородицы. Десять благословенных лет его сердце билось в такт с Византийским временем. В эти дивные годы, о которых отец Илий вспоминает с большой теплотой, обитель великомученика Пантелеимона стала его родным домом.
ЗЕМНОЙ УДЕЛ БОГОРОДИЦЫ
Святая гора сохранила много духовных традиций в своей бесценной сокровищнице. Но главная её традиция— это любовь, основанная на постоянной молитве. Старец Эмилиан (Вафидис) Афонский восклицает: «Чем бы была, возлюбленные мои, наша жизнь без молитвы! Чем бы был весь мир без неё! Сердце без молитвы похоже на целлофановый пакет, который от своего груза быстро рвётся и вскоре выкидывается. Именно молитва, ибо она даёт нам Бога, придаёт смысл нашей жизни и всему нашему существованию».
Говорят, что жизнь кончится, когда прекратят молиться люди. Но разве возможно, чтобы это произошло? Нет, ибо всегда найдутся любящие Господа, и непрекращающаяся молитва таинственным образом будет питать мир.А величайший русский святой ХХ века Силуан Афонский замечает, что «молиться за мир— это кровь проливать». По его словам, недостаточно просто вычитывать списки имен; мы должны ходатайствовать о людях со слезами и скорбью. «Молиться за всех» значит «плакать обо всех»: «… Сердце моё болит за весь мир, и молюсь, и слёзы проливаю за весь мир, чтобы все покаялись», «И плачет душа моя за весь мир». «Господи, даруй мне проливать слёзы за себя и за всю вселенную».
Десять жарких, раскалённых афонских лет проливал Батюшка свою духовную кровь в молитве за весь Мiръ. И только после этого промыслом Божьим он оказался в отчем крае в переломную эпоху, о которой Святейший Патриарх Алексий II сказал так: «Вполне понимая, что распад Советского Союза стал следствием и тоталитарной национальной политики, основанной к тому же на воинственном безбожии, не могу не сказать, что произошедшее между нами разделение для абсолютного большинства жителей стран Содружества было и остаётся чем то глубоко непонятым и противоестественным. Ибо прошло оно через каждый народ, через многие семьи, через родственные связи, через общую веру, общую культуру, общую историю, общее хозяйство, а в конечном счёте и через сердца людские».
В «Журнале Московской Патриархии» за 1976 год, № 4 опубликовано Определение Священного Синода, датированное 3 марта 1976 го: «… Благословить отбытие иеромонаха Илиана (Ноздрина), иеромонаха Мирона (Пепеляева), иеродиакона Амвросия (Бусарева) и послушника Анатолия (Вовкожы) на Афон для несения иноческого послушания».
Афонский период Батюшки, равно как и его пребывание в Печёрах, практически закрыт от нас. Сам Батюшка почти не рассказывает о нём. Жизнь духовных людей вообще является сокровенной тайной для нас и в полной мере её может знать только Господь.
Переезд иеромонаха Илиана и других новых насельников на Русскiй Афон был необходим не только для их духовного роста, но и для спасения Свято-Пантелеимонова монастыря и иноческих скитов, оказавшихся под угрозой передачи грекам.
С приходом к власти богоборцев в России ситуация на Святой горе Афон начала складываться критично. Через некоторое время после революции огромный поток помощи иссяк. Последний пароход с дарами потерпел крушение. Во время Второй Мировой войны Афон блокировали войска германского Вермахта, что стало причиной голода.
В 1945 году русские иноки писали в Москву: «Мы умоляем Вас, Святейшего Патриарха Алексия и всю Русскую Православную Церковь незамедлительно оказать нам помощь. Иначе наш монастырь обречён». Но помощь пришла лишь спустя два десятилетия…
Когда сами монахи начали испытывать нужду, игумен обители последний раз распорядился раздать милостыню. Эту раздачу запечатлел русский фотограф-эмигрант. Когда он проявил пленку, то был просто поражён: впереди всех под видом странницы шла Пресвятая Богородица! Увидев это фото, игумен со слезами на глазах сказал: «Пока я жив, мы будем делиться последним куском хлеба с голодными, последней одеждой с нагими, последней радостью с сирыми и убогими…»
В то время, когда Батюшка только готовился встать на путь иноческого служения, в далёкой Греции развернулась борьба за Русскiй Афон. Много невзгод пришлось пережить братии, ставшей островком Святой Руси.
В 1959 году в Свято-Пантелеимоновском монастыре случился сильный пожар, в результате которого сильно пострадала библиотека, хранившая редчайшие рукописи ХI XVI вв. Московская Патриархия пыталась оказать материальную помощь пострадавшей обители, но передать её оказалось невозможно.
Вот что сообщали по этому поводу насельники обители: «Нам очень прискорбно, что греки пишут в своих газетах, что русские афонские монахи не желают принять жертву от Святейшего Патриарха Алексия, а также и новых монахов, всё это неправда. Мы все желаем соединиться с Православной Русской Церковью, но враги не допускают…»
И всё же Русской Церкви удалось доставить жертву на Афон. Сделано это было при помощи церковной делегации, находившейся в 1959 году в городе Фессалоники на юбилейных торжествах в память святителя Григория Паламы, в связи с 600 летием со дня его кончины.
«Тогда впервые за многие годы официальной делегации Московского Патриархата было дано разрешение совершить паломничество на Афон,— пишет И. Якимчук.— Но уже в 1961 году греческое правительство не разрешило въезд на Святую Гору другой делегации Русской Церкви, принимавшей участие в работе Всеправославного совещания на о. Родос и желавшей поклониться святыням Афона.
Вскоре греческие власти стали преследовать за письма и посылки, которые русские монахи получали с Родины. В греческой печати возобновились нападки на русское монашество на Афоне. Константопулос, тогдашний губернатор Святой Горы, направил свою деятельность в сторону последовательного ограничения самоуправления Святой Горы и полного подчинения правительству Греции, но на пути к этому стояли славянские монастыри. Поэтому определённые круги устраивали всевозможные препятствия пополнению монахами этих монастырей»,— сообщает автор.
БОРЬБА ЗА РУССКIЙ АФОН
С начала 1960 х годов XX века настоятель Свято-Пантелеимонова монастыря архимандрит Илиан (Сорокин) в письмах Архиепископу Брюссельскому и Бельгийскому Василию указывал на непростую ситуацию в монастыре и скитах — Андреевском и Свято-Ильинском. Главной проблемой было отсутствие новых насельников. Он писал в 1961 году: «Наша афонская жизнь всё по старому. Андреевский скит совсем ослаб. Из нас многие померли: последний отец Мисаил. Осталось приблизительно 35 человек».
Казалось, Русскому Афону приходит конец, и он физически вымирает— чего, собственно, греки и дожидались.
В те же годы настоятель Свято-Ильинского скита отец Николай письменно обращался «ко всем православным русским людям, в рассеянии сущим» со смиренными словами: «В настоящее время Святая гора переживает великие бедствия. Беда наша в том, что после Первой мировой войны прекратился доступ на Афон иноков, и теперь мы имеем великое оскудение в людях… Калики и каливы остаются пустыми и по мере вымирания монахов отходят, как вымороченное имущество, в чужие руки и разрушаются».
Благодаря этим малочисленным монахам ещё сохранялись последние крупицы русского присутствия. Несмотря на то, что с 1962 года возобновились паломнические путешествия на Афон представителей Русской Церкви, они были очень и очень редкими. В то время в монастыре стала стереотипной фраза, выражающая веру и терпение святогорцев: «Угасаем по причине нехватки отцов, но верим, что Богоматерь убережёт свой дом».
«Мы всегда помним вас,— свидетельствовал митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов),— своих русских иноков, находящихся вдали от родного края, в трудных и тяжёлых условиях несущих свои подвиги духовного совершенствования и молитвы. Бог даст, устроятся дела русского иночества на прославленном с древних времён Святом Афоне».
В октябре 1963 года Патриарху Константинополя из Москвы был передан список из восемнадцати лиц, ожидавших разрешения на поселение в Пантелеимоновом монастыре. Их «личные дела» были также представлены в греческий МИД. В июле 1964 года из Афин было получено разрешение на въезд в обитель только для пятерых монахов. Но и то во многих русских эмигрантских изданиях было расценено как «великое чудо».
Этому радостному событию предшествовало заявление Вселенского Патриарха Афиногора, сделанное им 24 июня 1963 года на Совещании в Лавре святого Афанасия: «Все Православные Церкви могут посылать на Афон столько монахов, сколько сочтут нужным. Я как духовное лицо сам поручусь за тех, которые будут посланы».
В России, тем временем, произошли большие перемены: 14 октября 1964 года, в праздник Покрова Божiей Матери, был смещён со всех высоких постов Н. С. Хрущёв, являвшийся главным вдохновителем и стратегом атеистической кампании. Новое политическое руководство страны отказалось от сумасбродных проектов Никиты Сергеевича, в том числе и от его замыслов разгрома Православной Церкви. В своей политике по отношению к верующим новая команда учитывала реальное положение дел, хотя атеизм по прежнему составлял ядро коммунистической идеологии, а устранение религии оставалось высшей целью партии. Однако цель эта теперь не предлагалась в качестве ближайшей задачи и перспективы.
Ситуация на Русском Афоне, тем временем, продолжала ухудшаться. Вот как описывал положение в монастыре в 1964 году его игумен, схиархимандрит Илиан: «В эту зиму у нас необыкновенные холода, в церкви четыре градуса, заболели все гриппом, на две церкви осталось 16 человек, остальные престарелые и больные».
В 1966 году, вопреки необоснованно долгой и мучительной задержки, на Афон допускают всего пять первых монахов (из восемнадцати заявленных), причём на следующий год один из них по болезни возвратился на Родину. В них многие видели советских агентов, полицейские тщательно и не по одному разу досматривали чемоданы. По словам схиигумена Илия, эти пять иноков «просто спасли положение, потому что русских насельников там осталось мало, и монастырь уже мог перейти к грекам».
Кстати, мало кто знает, что решение о спасении Русского Афона принималось и на уровне Политбюро ЦК, а лоббировал его, выражаясь современным языком, глава правительства Алексей Николаевич Косыгин.
В. Григорян в статье «Сошедший в Россию» рассказывает: «Как то приплыл на яхте граф Шереметьев. Отнёсся к инокам из Союза более чем высокомерно, скорее даже с презрением: понаехали, мол, коммунисты в русский монастырь. Приняли его, несмотря ни на что, радушно. Библиотеку показали, трапезную, где читали за обедом жития святых по русски. Граф ходил, вглядывался в простые лица единокровных ему отцов иноков, вслушивался в их песнопения и молчание. Когда его провожали, на монастырской пристани граф неожиданно встал на колени и стал целовать руки архимандрита Авеля…»
«Да как целовал то,— вспоминал отец Авель (Маркедонов),— и как плакал! Чуть не навзрыд: «Я здесь на родине своих предков». Вот тут я почувствовал, как велика Россия!».
В октябре 1968 года сильный пожар уничтожил всю восточную стену двора Свято-Пантелеимоновой обители с шестью его часовнями, а также кельи и гостиницы.
После удара стихии обитель представляла собой страшное зрелище. Архиепископ Волоколамский Питирим, посетивший её в 1972 году в составе делегации, сопровождавшей Святейшего Патриарха Пимена, писал: «Стоят пустые выгоревшие корпуса у монастырской пристани, опустошены пламенем восточный и южный братские корпуса, а в ночь на праздник Преображения Господня в 1969 году выгорел большой участок леса, спускавшийся с перевала от Старого Руссика к самому монастырю».
После этого катастрофического пожара на выгоревшей на глубину нескольких сантиметров земле чудом осталась жива маслина, посаженная некогда от ростка дерева, выросшего на месте мученической кончины великомученика и целителя Пантелеимона. Это событие братия монастыря восприняло как несомненный знак того, что молитвенное предстательство святого не покинет его обители.
Как уже отмечалось, пропущенных на Русскiй Афон иноков явно не хватало. Пришло время, и греки всё таки объявили Андреевский скит принадлежащим монастырю Ватопед. Для русской братии это событие явилось настоящей трагедией.
…Тому, кто не был пока на Афоне, трудно понять размеры и значение Андреевского скита. Серой громадой высится над окрестностями самый большой храм в Греции и на Балканах. В начале ХХ века здесь проживало до восьми сотен русских монахов. И конечно, обычный для афонских обителей маленький уютный греческий храм не в состоянии был бы вместить даже пятой части молящихся иноков, не считая многочисленных паломников и трудников. Здесь хранились величайшие святыни, в том числе Честная Глава Апостола Андрея Первозванного.
Схиигумен Илий вспоминает, как иеромонах Ипполит (Халин), его духовный собрат по Псково Печерской обители, один из тех, кто приехал на Святую гору в 1966 году, уговорил братию составить смиренное прошение в Ватопедский монастырь с просьбой вернуть скит. Написали, но обращение это не помогло.
Казалось, ещё немного, и обитель святого Пантелеимона займут греки. Но неисповедимы пути Господни: благодаря огромным усилиям Патриарха Пимена и твёрдой позиции правительства Косыгина на Афон летом 1976 года и весной 1978 го разрешили приехать группе русских монахов из Псково Печерского монастыря, среди них был и отец Илиан— будущий духовник Патриарха Кирилла схиигумен Илий.
ДУХОВНИК
В те годы не только на Афоне нуждались в иноках. Оскудение в них остро чувствовалось и в СССР. Люди ехали в Псково Печерский монастырь в состоянии духовного голода, с большим желанием встретить живого чернеца. «У монастырских ворот,— рассказывал отец Илий,— ко мне подошёл молодой человек с вопросом: «Как мне поступить в монастырь?». Для тех лет это было очень необычно, и я был обрадован этим, рассказал, как найти о. Агапия».
Этим молодым человеком был будущий иеромонах Рафаил (в мiру Борис Огородников)— человек трудной, исполненной испытаний судьбы, трагический погибший при невыясненных обстоятельствах в 1988 году. Оптинский новомученник иеромонах Василий (Росляков) говорил о нём так: «Я ему обязан монашеством, я ему обязан священством— да я ему всем обязан».
Батюшка нёс послушание в знаменитом скиту Свято-Пантелеимонова монастыря, на Старом Руссике в более чем уединённом, скрытом в горных ущельях жилище единственного монаха. Там стоят сейчас забитый досками прекрасный храм с большой иконой великомученика Пантелеимона над заржавевшим навесным замком при входе да несколько наглухо заколоченных гостиничных и монашеских корпусов, напоминающих о былом величии скита…
В афонский период отцу Илиану было доверено духовничество в стенах Пантелеимонова монастыря. Нужно ли говорить, насколько это великий, но одновременно тяжкий и скорбный крест— быть свидетелем перед Господом, пропуская через себя человеческие грехи. По существу духовник берётся помочь дойти душе до Царствия Божiя. Он руководит духовной жизнью человека и при этом ещё постоянно вымаливает своё духовное чадо.
«Великую силу имеют молитвы духовника,— пишет Силуан Афонский.— Много за гордость страдал я от бесов, но Господь смирил и помиловал меня за молитвы духовника, и теперь Господь открыл мне, что на них почивает Дух Святой, и потому я много почитаю духовников. За их молитвы мы получаем благодать Святого Духа и радость о Господе, Который нас любит и дал нам всё нужное для (спасения) души».
На Афоне Батюшка имел возможность общаться со многими духоносными старцами и подвижниками веры, представителями и настоятелями Православных Церквей. Судьба свела его с будущим Архиепископом Берлинским и Германским Марком (Арндтом). Этот факт отмечен в «Вестнике Германской епархии Русской Православной Церкви за границей» (№1, 2009 г.):
«…26 октября монастырь преподобного Иова Почаевского в Мюнхене посетил духовник Оптиной Пустыни схиигумен Илий. О. Илий приезжал в Баден-Баден на операцию, и, естественно, не смог не навестить Архиепископа Марка, с которым он познакомился на Афоне еще 40 лет тому назад. Приехав в монастырь, он около часа беседовал с Архиепископом Марком, а затем около часа присутствовал на всенощном бдении.
После всенощной по просьбе братии о. Илий в библиотеке провёл духовную беседу. Беседа протекала очень живо и естественно. Братия и присутствовавшие на беседе паломники могли задать свои вопросы этому опытному духовнику. Утром в воскресенье о. Илий поехал вместе с Архиепископом Марком в кафедральный собор. И здесь о. Илий в трапезной рассказывал о духовной жизни и о жизни монахов в Оптиной пустыне. Вечером он отправился в Россию».
О малой частичке жизни Батюшки на Святой горе можно узнать из чудом сохранившегося письма, отправленного в Эссекс (Англия) из Оптины на Пасху Господню 1992 года. Адресат его— Архимандрит Софроний (Сахаров), автор книги «The Undistorted Image: Staretz Silouan (1866 1938)».
«… Признаюсь, что с 1967 года, когда мне попала в руки книга «Старец Силуан»,— пишет отец Илий,— я как то сразу поднялся на ступень духовную и, так сказать, прозрел. С того времени эта книга служит мне верным другом. На Старом Афоне мне много приходилось принимать паломников и всяких людей, прибывших в монастырь, показывать им храмы, выносить мощи святых. Могу констатировать, что ещё до прославления старца Силуана многие почитали его как святого. Я весьма благодарен тому обстоятельству, что именно Вы, дорогой отец Софроний, очень много сделали не только ради чести старца Силуана, но главным образом совершили дело укрепления веры и спасения многих. От всех, кто читал Вашу книгу, я слышал только положительные отзывы и сказать откровенно не просто положительные, а с подчеркнутой любовью к книге [… ]».
Духовный подвиг старца Силуана, описанный в книге, равно как и подвиги множества великих подвижников Вселенского Православия, подвизавшихся на Святой горе, готовили Батюшку к той нелёгкой миссии, которая ему предстояла на родине.
Богослужения на Афоне есть неусыпные многочасовые бдения каждую ночь. После полуночи— служба, с утра— послушание, и так всю жизнь. Однажды в разговоре с духовными чадами архимандрит Ипполит (Халин) так отозвался о том времени: «На Афоне мы много трудились на послушаниях. Порой не хватало сил добраться до кельи. Часа два спали где нибудь под деревом… Проснёшься под утро, глянешь в небо— а там Матерь Божия благословляет. С радостью поднимаешься с земли и начинаешь молитву творить и работать».
Ещё он рассказывал: «Когда плохо бывало, придёшь на могилку к какому нибудь подвижнику, отслужишь по нему панихидку, смотришь, и сила возобновилась. На Афоне ведь очень много святых мощей. И вот, когда приложишься к мощам, усталости не чувствуешь».
Промыслом Божiим отец Илий вернулся домой, в Россию, где стал духовником Оптиной пустыни, но, как однажды с большой теплотой сказала его духовная дочь инокиня Христиана: «Он до сих пор грустит об Афоне, до сих пор ждёт его святогорская келья, но в смирении Батюшка несёт своё послушание здесь, на Калужской земле. Старчество— это такой крест… Преподобный Нектарий Оптинский, когда после Октябрьского переворота Оптину разогнали, имел желание уединиться, уйти в затвор. Но ему с небес явились оптинские старцы и сказали: «Если ты оставишь свой народ, то вместе с нами не будешь». Это как будто сказано об отце Илии. Замены ему нет. Он нужен России как ветер «духа хлада тонка» со Святой Горы, это дух Божiй, который и есть любовь».
Точные очень, верные слова. Их можно сказать и о других наших святогорцах, вернувшихся в Россию и вставших на пути готового захлестнуть народ и страну небытия. Несколько человек— они составили одну из замечательных глав в новейшей истории Русской Церкви.
Там, на Святой горе, Батюшка задумывался о судьбах своей Родины. Что ожидает её?..
—Будучи на Афоне,— рассказывал он в декабре 2007 года корреспонденту радиопрограммы «Благовещение» Надежде Зотовой,— я прочитал одну статью о Камышине. В ней описывалось, когда было отречение Государя от престола, то в городе был юродивый— он бегал по улицам и кричал: «Вот бочку перевернули! Бочку перевернули! Но она снова перевернётся».
Так оно и вышло. Во всяком случае, что касается конца безбожной власти и возрождения Церкви— всё это произошло буквально на наших глазах. А ведь ещё двадцать лет назад никто в Советском Союзе и подумать не мог о самой возможности канонизации Царской семьи. Зато в ходу были исторические романы Валентина Пикуля, исполненные патологической ненависти к последнему российскому императору и его венценосной супруге.
Завершая рассказ об афонском периоде в жизни Батюшки, хотелось бы отметить: «вечное гражданство» русских подвижников к Святой горе скреплено на Небесах их особой и пламенной любовью, освящённой самой Царицей Небесной. Её, эту любовь, не в силах нарушить ничто земное. И Русская Церковь останется верна Афону навеки.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Новейший период в истории Оптины неразрывно связан с отцом Илием, который был братским духовником обители. Для каждого из её насельников он является чем то очень и очень личным, глубоко своим.
Постановлением Советского правительства от 17 ноября 1987 года Оптина Пустынь возвращается Русской Православной Церкви с открытием в ней мужского монастыря. 23 мая Указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена был назначен наместник обители— архимандрит Евлогий (Смирнов), профессор и первый проректор Московской духовной академии.
После 65 летнего перерыва в Оптине вновь образовалась монашеская община. Первая Божественная литургия была совершена здесь 3 июня 1988 года на праздник Владимирской иконы Божiей Матери, в Надвратном храме в Её честь. Богомольцев стеклось так много, что часть из них стояла во дворе.
Один оптинский инок, будучи ещё в мiру, задолго до пострига и прихода в обитель написал такие строчки: «Твоё сердце— это корабль, готовый принять каждого. Твоя душа— это океан человеческой боли». И когда этот монах впервые увидел в возрождаемой святыне отца Илия— усталого, согбенного, окружённого множеством людей, но с сияющей, участливой и доброй улыбкой, то понял, о ком были написаны им те строчки.
В его руках всегда ворох поминальных записок, а в его сердце— тысячи имён людей, за кого он молится. Кто то спросил отца Рафаила, келейника Батюшки: «А когда старец обычно ложиться спасть?»— «В котором часу ложится спать?.. А он разве вообще ложится?..»
В одном из детских сочинений на тему «Как мы ездили в Оптину пустынь» в марте 2007 года просто и сердечно рассказывается: «… После службы мы пошли в скит набрать Святой воды и скушать просфорки, потом мы ждали монаха Илия, чтобы он нас благословил.
Старец Илий до схимнического пострига был монахом Илианом и жил на Афоне. Потом он вернулся с Афона и уехал подвизаться в Оптину пустынь. Вскоре он смертельно заболел, и его постригли в схиму. В схиме он получил имя Илий. Но он выздоровел и стал известным на весь мир старцем.
Потом мы ещё немного погуляли по монастырю и поехали домой. Всё очень трогательно прощались с Оптиной, ребята махали из окна рукой, а кто то чуть не заплакал!».
Неслучайно, что такой человек, как отец Илий, появился в Оптиной в конце 1980 х. И сейчас, по прошествии двадцати лет, можно сказать: он явился благословением и для обители. Те, кому довелось хотя бы непродолжительное время пообщаться с ним, навсегда запомнили его улыбку, согретую сердечным теплом, и добрые, участливые глаза. Кто поговорил с ним хотя бы несколько минут, тот никогда не забудет эту беседу.
В наше оскудевшее духом время Господь посылает духоносных мужей, исполненных благодати и крепкой веры, чтобы побороть нашу немощь, исцелить болезненную расслабленность и укрепить в Божественной любви.
Вскоре после Поместного Собора 2009 года схиигумен Илий стал духовником Святейшего Патриарха Кирилла и перебрался в Переделкино, где расположено подворье Троице Сергиевой лавры. Но до сих пор в Оптину приезжают люди, чтобы увидеть Батюшку. И до сих пор в обитель на Калужской земле со всей страны приходят письма, обращённые к нему.
Сколько измученных грехом— унылых, отчаявшихся, потерявших смысл и цель жизни людей, приезжало в Оптину пустынь за последние двадцать лет… И каждого, кто сподобился видеть его, Батюшка встречал с любовью и лаской. О себе он почти никогда не говорит и уж, конечно, не считает никаким старцем. Но разве дело в названии? Самое главное, и это люди зримо ощущают своим сердцем, что его душа благоухает плодами смирения и сострадания, милости и добра.
Пройдя Печёры и Афон, отец Илий продолжил в Оптиной те традиции православного иночества, о которых записал в своём дневнике в январе 1908 года иеромонах Никон (Беляев) — духовный сын, послушник и преемник оптинского старца Варсонофия: «Вчера вечером я быстро был оторван от дневника и пошёл к Батюшке. Беседа шла очень долго, с 8 до 11 час. Батюшка много говорил хорошего, но где же всё упомнить. Буду опять писать также кратко и отрывочно.
—«Краеугольный камень иноческого жития есть смирение». Смирение и послушание помогают приобрести различные добродетели, особенно в телесном отношении, но если есть гордость— всё пропало. Так, с одной стороны, велик и гибелен порок— гордость, а с другой— спасительно смирение. «На кого воззрю? Только на кроткого и смиренного, трепещущего словес Моих»,— говорит Господь. А иночество есть великое безбрежное море. Исчерпать или переплыть его невозможно».
ВОЗРОЖДЕНИЕ
Батюшка Илий пришёл в Оптину в 1989 году. Монастырь лежал в руинах и выглядел как после бомбёжки— развалины храмов, груды битого кирпича и горы свалок вокруг. «Крапива выше меня ростом растет у стен монастыря»,— отметил в своём дневнике летом 1988 года оптинский паломник Игорь Росляков, он же будущий мученик отец Василий.
«Я заехал по дороге в Оптинскую Пустынь,— писал полтора столетия до того Н. В. Гоголь,— и навсегда унёс о ней воспоминание. Я думаю, на самой Афонской горе не лучше. Благодать видимо там присутствует. Это слышится и в самом наружном служении. Нигде я не видал таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует всё небесное. Я не расспрашивал, кто из них как живёт: их лица сказывали сами всё. Самые служки меня поразили светлой ласковостью ангелов, лучезарной простотой обхождения; самые работники в монастыре, самые крестьяне и жители окрестностей. За несколько вёрст, подъезжая к обители, уже слышим её благоухание: всё становится приветливее, поклоны ниже и участия к человеку больше…»
То, что увидел в Оптиной иеромонах Илиан (ещё не Илий), описано в книге Нины Павловой «Красная Пасха»: «Разруха была столь удручающей, что местные жители признавались потом, что в возрождение Оптиной никто из них не верил. И если до революции в монастыре действовало девять храмов, то теперь картина была такая. От храма в честь иконы Казанской Божией Матери остались только полуобвалившиеся стены— ни окон, ни дверей, а вместо купола— небо. Когда храм был поцелее, в нём держали сельхозтехнику. Въезжали прямо через алтарь.
Старинный кирпич был в цене— прочный, красивый. И поражавшие всех поначалу следы «бомбёжки» монастыря— это работа добытчиков кирпича. Они приезжали сюда бригадами, прихватив автокраны для погрузки мраморных надгробий и крестов с могил. Местные умельцы смекнули, что если делать из мрамора «стулья», то есть опоры для пола, то ведь такому материалу сноса нет. Для удобства перевозки надгробья обтёсывали, случалось, на месте. И в год открытия Оптиной у обочины дороги валялся обломок надгробья с надписью: «Возлюбленному брату о…» Как твоё имя, наш возлюбленный брате? Тайну этого имени знают теперь лишь хозяева дома, где опорой для пола и семейного счастья служит, страшно подумать, могильный крест».
Везде, где у безбожной власти не было музейного интереса, она оставила после себя руины Святой Руси…
—Когда в монастырь приехали первые монахи,— рассказывал местный житель Николай Изотов,— то мы в изумлении смотрели на них: какие то бородатые мужики в рясах. Ну, прямо дореволюционное кино!
Первых иноков было мало. И в лето 1988 года братия монастыря состояла из отца наместника, двух иеромонахов, двух иеродиаконов и четырёх послушников, к которым вскоре присоединился москвич Игорь Росляков.
Нина Павлова приводит рассказ Устины Дементьевны Гайдуковой:
—Помню, вернулся из лагеря наш оптинский батюшка иеромонах Рафаил (Шейченко). Худющий, как тень,— одни глаза на лице. «Батюшка,— говорю ему,— тоска мне без церкви, тошно без Оптиной! И хочу я отсюда бежать»— «Нет, Устя, оставайся здесь,— отвечает он.— Оптину нашу, запомни, откроют, и ты до этого дня доживешь».
После того разговора прошло почти сорок лет, и молодая женщина превратилась в согбенную бабу Устю. И когда с одышкой от старости она пришла на первую Божественную литургию, то закручинилась сперва при виде руин, не веря ни в какое возрождение: в Свято-Введенском соборе вместо пола была разъезженная тракторная колея, а в надвратном храме выщербленные стены и вместо иконостаса— фанера.
—Разве это наша красавица Оптина?— горевала бабушка, вспоминая белоснежные храмы над рекой.
Но вот свершилась первая Божественная литургия— и такая волна благодати ударила вдруг в сердце, что незнакомые люди, как родные, бросились обнимать друг друга. А бабушка Устя заплакала, восклицая в голос:
—Дожила! Дожила! А я то не верила. Господи, слава Тебе, дожила!
В этот же день в далёком Гомеле прозорливая старица схимонахиня Серафима (Бобкова) произнесла те же слова. Была она рясофорной послушницей Казанской Амвросиевской женской пустыни в Шамордино. Когда её духовного отца преподобного Никона (Беляева) выслали на Русскiй Север, она отправилась вслед за ним. Незадолго до смерти старец предрёк матушке Серафиме, что доживёт она до открытия Оптиной и вернётся в родное Шамордино.
С той поры минуло пятьдесят семь лет. В год возобновления Оптиной пустыни схимнице Серафиме исполнилось 103 года. Летом 1990 го она вернулась из Гомеля в Шамордино, чтобы вскоре найти здесь свой последний земной приют.
СХИМА
В Оптиной пустыне умер иеромонах Илиан и родился схимник Илий. Нужно ли говорить, что любой постриг есть великое событие в жизни каждого монаха. И не просто даётся решимость оставить мир и всё, что в нём. Для такого шага иногда требуется целая жизнь.
Но и этого мало— когда человек изъявляет желание стать чернецом, его испытывают. Бывает, проходят многие лета искуса в ожидании решения— и далеко не все выдерживают это испытание, возвращаясь вспять. Мiръ не видит и не понимает этого: сколько скорби, боли, борьбы, душевных потрясений ожидают на пути к постригу и сколько после него. Один из великих сказал: «Если бы знали скорби, которые ждут монаха, то никто не пошёл бы в монастырь. Господь промыслительно скрывает это».
Кто знает тяжесть иноческого креста, кто заглянет в сердце монаха, кто исповедает ту скорбь, печаль, те раны, что принимает это сердце, и за себя и за всех? Один Господь.
—На моих глазах происходил постриг Батюшки в схиму в Предтеченском храме,— вспоминает Н.— Я был тогда маленьким мальчиком и подглядывал одним глазом за мантии, которые держали монахи, и видел отца Илия, который полз в сорочке. На следующий день глаз у меня распух, выскочил огромный ячмень. Насколько я знаю, мирянам не положено наблюдать за этим таинством.
Весь чин напоминает о покаянии блудного сына. Постригаемые начинают путь от раки к амвону, в ознаменование смирения и решимости этот путь преодолевают ползком, исключение делается только для больных и немощных. Братия по старшинству, образуя живой коридор, со свечами в руках, следуют за новоначальными, прикрывая их своими мантиями.
«Объятия Отча отверсти ми потщися, блудно мое иждих житие, на богатство неизследываемое взирая щедрот Твоих, Спасе. Ныне обнищавшее мое да не презриши сердце, Тебе бо, Господи, со умилением зову: согреших, Отче, на небо и пред Тобою».
…Всё, нет больше старого человека, умер, и родился новый. Всё новое: и одежда, и имя, и душа обновилась,— и не может Господь не принять такого великого покаяния.
—Мне запомнилось,— продолжает рассказ Н.,— что Батюшка в тот момент настолько был отрешён от всего мирского, что когда к нему подошли люди, чтобы поздравить с постригом, он как будто отгородился от них незримой стеной и отошёл в сторону.
http://shurovo.info/publ/rabotnik_bozhij/6-1-0-53
