Что не познает и что познает наука?

  В сознании современного человека как-то микшируется тот факт, что за тысячелетия человечество помимо природно-материального космоса открыло и другие измерения бытия. Прежде всего, духовный план, – небесная или божественная реальность, которая постигается мировыми религиями, с их богословием и философией, – с разных сторон, с различной степенью углубленности и адекватности. В христианстве (с наиболее развитым теистическим и персоналистическим мировоззрением) человеческая душа или вечный индивидуальный дух – это искра Божия, образ и подобие Божие, посланник Творца в мир с миссией малого творца.

Источнику Добра, Истины и Красоты противостоит мировое зло, дьявольское, сатанинское, бесовское небытие. Инфернальный (адский) космос – сфера духов зла. Инфернальная ирреальность познается в религиозном опыте, – для противостояния и борьбы с нею. Но существуют различные оккультные традиции, которые изучают возможности манипулирования инфернальными силами для достижения корыстных целей. Известные исторические и литературные персонажи продавали душу дьяволу или заключали с ним договор, демонстрируя неизбежность расчеловечения на пути в ад.

 

   В натуральном или материально-предметный космосе предметы и существа взаимосоотносятся на уровне вещества и по законам природы. Природно-материальная или натуралистическая реальность сама по себе индифферентна по отношению к добру и злу. Но в человеческих руках любой природный предмет, явление или закон может служить добру или злу, – от мотыги, которой можно копать или убивать, до расщепления атомного ядра в мирных или военных целях. Собственно «наука» и являет собой знание о натуралистическом измерении бытия.

 

Помимо этих измерений бытия человеческой культуре известно еще одно, менее идентифицированное и опознанное. Аристотель ввел понятие энтелехия – низшая или животная душа, которой обладают все живые существа. Если собственно душа как вечный дух является духовным характером существа, его динамическим, творческим и целеполагающим началом, то энтелехия – это форма тела, организующая душевно-материальная структура живого существа. Душа отражает замысел Бога и ответный помысел человека о себе, энтелехия же – это первая инстанция воплощения духовной монады.

 

Творческие импульсы исходят от души как индивидуальной духовной субстанции тела. Созидается телесный облик личности в творческом взаимодействии с плотью, но он существует сам по себе. Это энтелехия – инстанция, где отражаются творческие достижения персонификации, где откладывается сложившаяся форма личности. Энтелехия – это итог воплощения-персонификации в конкретный момент. В ней оформляется то, что совершенно индивидуальным духом в плоти. Если духовный облик личности (тело духовное) есть его первообраз в вечности, содержащий назначение и целеполагание человека, в миру являющийся источником его творческой энергии, то энтелехия, или душевный облик (тело душевное) отражает то, что личностью воплощено в бытии, это реализованное назначение.

 

Все, что вычленено из материальной массы, все предметы и вещи имеют формальную структуру, выражающую выделенность из материи, определенность, сохранность данной формы, форму-энтелехию – организующую структуру, а также тенденции ее самосохранения. Но только живые существа помимо этого имеют животную душу – энтелехию, форму тела. которая содержит информацию обо всех функциях организма, совокупность закономерностей жизнедеятельности тела. Эта форма тела содержит формальную структуру тела (астральное тело), а также функциональную систему и программу деятельности всех органов тела (астральная душа). У высокоорганизованных животных энтелехия предельно развита и обладает качествами души – развитыми чувствами, смутным разумом. Но энтелехия принципиально отличается от души тем, что в энтелехии отсутствует вечная духовная индивидуальная субстанция и свойства вечной души: разум, совесть, воля, свобода.

 

Энтелехия – это жизненное начало тела, устрояющее его. Выступая по отношению к плотскому телу как движущая сила, сама энтелехия приводится в движение собственно душой, хотя и по иным принципам и связям, чем материальное тело. Если вечная душа – духовна, разумна, одухотворяет тело, является источником его жизненной энергии, то энтелехия отражает уже воплощенный и остановленный порыв, она вбирает в себя пройденные пути индивидуации и персонализации. Сама по себе энтелехия способна только на инерционное движение.

 

Энтелехия, по Аристотелю, представляет собой индивидуальную связь души с плотью, тождество внутреннего (духовного первообраза) и внешнего (материи). Это воплощенное единство материи, эйдоса – формы, причинного происхождения вещи и ее целевого назначения. Субстрат энтелехии духовно-материален, это неуловимо тонкая, почти призрачная телесность. В энтелехию вошло то из плоти, что преобразовано духом, но еще не преображено окончательно. В ней собраны и объединены потенции, энергия духа и плоти, поэтому она “есть диалектическое единство материальной, формальной, действующей и целевой причины” (А.Ф.Лосев).

 

Человеческая энтелехия – это образ земной жизни человека, образ его тела, который душа уносит с собой в вечность. Этот образ индивидуален, неповторим, запечатлевается в вечной душе, является ее новым содержанием, приобретенным в земном пути. Вещество же со смертью тела возвращается в землю и включается в общий природный круговорот.

 

Материя непрерывно «протекает» через тело живого существа; единство же тела, самотождество его формы и есть энтелехия. У высокоорганизованный животных энтелехия развита и обладает качествами души – чувствами, смутным разумом. Энтелехия принципиально отличается от высшей души тем, что в ней отсутствует вечная индивидуальная субстанция и ее свойства: разум, совесть, воля, свобода. Человек как живое существо обладает энтелехией, но стержнем и основой личности является собственно душа – вечный богоподобный индивидуальный дух.

 

Отлет души от мира означает смерть, разрушение органического единства оставленного ею тела. Материя тела после смерти рассыпается до низших ее форм и включается в общий круговорот вещества. Но субстанциальная форма тела, то есть его энтелехия запечатлевается в Мировой Энтелехии. Вечная же душа возносится в трансцендентные сферы, в лоно Души Мира - Софии. Уносит душа и духовное содержание собственной энтелехии – все творческие достижения в земном пути.

 

Все энтелехии собраны в Мировой Энтелехии, которая имеет собственные законы существования. Она имманентна миру, но не предметна, не вещественна, пронизывает собою натуральный космос. Существует энтелехийная связь явлений.

 

Если божественная реальность познается традициями духовного опыта, с инфернальной реальностью манипулируют оккультные традиции, закономерности натуралистической реальности изучаются наукой, то энтелехийные связи (имеющие собственную природу и сущность) рассматриваются в разнообразных традициях магии.

 

Магия (волшебство) – это система знаний и приемов взаимодействия с силами не натуралистического происхождения, вместе с тем, это реальность не божественного и не инфернального плана. Магия есть знание о природе энтелехийной законосообразности, о методах воздействия на вещи и людей через их энтелехии, помимо естественных, духовных либо инфернальных средств. Магический космос содержит энтелехии предметов и существ, выражает их энтелехийные связи.

 

Сфера преображения бытия – это мир сей в целом, со всеми его измерениями, но арена преображения – материальный космос. В материальной вселенной человек присутствует и действует вполне – в воплощенной форме, в других сферах, в том числе в магической отражается то, что совершается на космической арене мироздания.

 

Магические силы представляют уровень не индивидуализированного и не персонифицированного космоса, под которым хаос шевелится. Это царство теней, сумерки бытия, полубытие. Сплетение духовной и хаотической энергий создает в астральной сфере особые принципы взаимодействия, отличающиеся от причинно-следственных закономерностей материального космоса. Поскольку область магического менее индивидуализирована, более сцеплена в однородную массу, движение одной ее части отзывается на остальных и на целом. Магическое мировоззрение и вскрывает магический фатум – энтелехийную взаимосвязь мира, в которой все части жестко завязаны друг на друге. Поэтому все виды магии исходят из того, что все вещи составляют некое надприродное целое, между явлениями существуют необходимые, но не временные и не пространственные отношения. Чтобы добиться чего-либо в определенном месте мироздания по законам магии, необходимо произвести ряд магических манипуляций, церемоний, ритуальных действий или заклинаний, приводящих в движение магическую взаимосвязь мировых явлений. Таким образом, магия – приведение в движение реальности через энтелехийные нити, пронизывающие космос, воздействие на предметы и людей через их астральные двойники путем заклинаний, молитв, амулетов, талисманов и т.п.

 

То, что магия пытается воздействовать непосредственно на энтелехии, подтверждается законами магической причинности, которые представляют собой методы нематериального воздействия на материальный предмет. Основные методологии магии – “по сходству” и “симпатическая” – основаны на представлении о замещении: предмет или акт может быть замещен похожим на него, либо его частью. Эти попытки воздействия на энтелехийную инстанцию предметов и явлений основываются на вере в то, что статуи, фигурки, изображения, модели объекта воздействия могут вмещать его “душу” так же, как и собственное тело, поскольку форма тела и его изображения одни и те же. Символ предмета, имя существа по законам уподобления могут заменить в магических ритуалах их самих. Энтелехия – форма тела, а значит, притягивать ее и принуждать к определенным результатам можно магическими заклятиями и ритуалами с уподобленным телом либо словом, его обозначающим.

 

Энтелехийная реальность (как и натуралистическая) сама по себе индифферентна к добру и злу, но волей человека те или иные ее стихии, закономерности и связи могут служить либо добру, либо злу. Можно сказать, что традиция белой магии представляет собой знание о методах использования законов энтелехий доброй волей во имя благих целей. Черная магия – использование энтелехийных законосообразностей злой волей, включает в себя приемы внесения зла через энтелехийные связи.

 

Как и все в человеческом мире, различные культурные традиции познания разнообразных измерений бытия и воздействия на них не имеют жестких границ. Большей частью в конкретном опыте намешаны и духовные, и инфернальные, и магические, и натуралистические представления.

 

Магические силы непознаваемы методами натуралистической цивилизации, которая не способна проникать за пределы природных явлений, в то же время они поддаются воздействию человека посредством определенных заклинаний или обрядов. Арсенал магических средств позволяет человеку принуждать таинственные силы приносить какую-либо выгоду, пользу. Попытки достигнуть утилитарных целей насильственными магическими средствами позволяют осуществлять только периферийную связь с таинственными слоями бытия. Это – форма религиозного утилитаризма, в той степени, в какой религия воспринимается как обращение к высшим силам со стремлением получить то, что только в их власти. Магическое жизнеощущение в суеверии, фетишизме искажает подлинное религиозное чувство (стремление к спасению в Боге), но элементы магизма в той или иной степени присущи всем религиям.

 

Астрология обобщает познание Мировой Энтелехии, ее отдельных сфер, а также связи энтелехии мира с жизнью на земле. Различные сферы космоса по-разному генетически энтелехийно связаны с различными народами и конкретными людьми. В свою очередь, инерционная жизнь космических энтелехий, а также движение небесных светил воздействуют на судьбу всего мира и человечества, судьбу отдельных людей.

 

Разнообразная энтелехийная магическая взаимосвязь и взаимозависимость человеческого и звездного миров отразилась во многих мифологиях: “Чрезвычайно распространенным мотивом астральных мифов является представление о людях, переместившихся на небо и ставших там звездой или созвездием. Так объясняется происхождение большого числа созвездий и многих звезд... Некоторые созвездия считались следами движения мифологических героев. Согласно селькупскому мифу, Млечный путь - это “дорога небесного Ия” или “тропинка Ия”... Аналогично в кетских астральных мифах Млечный путь описывается как дорога одного из трех мифологических персонажей: Сына неба (Еся)... Происхождение названия “Млечный путь” связано с греческих мифом, согласно которому он возник из разлившихся по небу капель молока богини Геры... Часто во взаимном расположении созвездий видели след борьбы друг с другом двух или более мифологических персонажей... или усматривали изображение какого-либо мифологического сюжета” (Мифы народов мира).

 

Вообще, тема звездного космоса как пути человеческого воплощения доминирует в мифологии: “Чрезвычайно широкое распространение имеет образ Большой Медведицы как колесницы (или повозки), встречающийся в шумеро-акадской мифологии... во всех древних традициях, продолжающих индоевропейскую мифологию, но также и в древнекитайской и в некоторых американских индейских мифологиях” (Мифы народов мира).

 

Магическая взаимосвязь вселенной познавалась астрологией и отразилась в идее гороскопа. Знаки зодиака (“зодиа” – животные) запечатлевают путь воплощения человеческой души в космической материи, систему созданных вечными душами космических энтелехий. Поэтому каждому народу и человеку родственно то или иное созвездие, обозначенное знаком зодиака – именем животного, а также и само это животное. Гадания или определение характера человека по знакам зодиака – это попытки вскрыть пройденные конкретной душой пути космической эволюции до ее воплощения в человеческом облике, стремление определить настоящее и провидеть будущее на основе знания о застывших формах прошлого и пра-прошлого, осознание воздействия на человека магического фатума и магического рока. Таковое познание сверхъестественных явлений может расширить горизонт сознания и облегчить самоопределение. Но без истинной религиозной ориентации магическая сфера гипнотизирует человека, вытесняет представления о божественном, подменяет подлинную духовность и ввергает во власть безблагодатной магической причинности.

 

Энтелехия скрыта за плотским покровом, но она не духовна. Эта промежуточная инстанция в аспекте связи с предметным космосом различными традициями определяется как астральное тело – “солнечное”, космическое тело, или эфирное тело. Очевидно, это название отражает тот факт, что энтелехия складывается как результат космических – звездных и планетарных странствий вечной души. Астральное тело есть тонко-материальная форма энтелехии. В обычных условиях астрал невидим, но при определенных условиях и приемах он доступен естественным органам чувств: наблюдаемость ауры – энтелехийного поля предмета. На более глубинном уровне взаимодействия с духовными слоями энтелехия оказывается астральной душой. Астральная душа отражает идеальный принцип энтелехии, причину самой себя и цель собственного инерционного движения. Призраки людей являют собой их энтелехию. В технологиях спиритизма возможны периферийные контакты с энтелехиями людей.

 

В оккультизме осознается феномен астрала-энтелехии, но чрезмерно натуралистически: “Астральное тело, или астросом, служит в человеке посредником между духовным принципом и физическим телом, так как дух слишком различен от материи, чтобы мог влиять на нее непосредственно. Астросом управляет органической жизнью нашего тела, происходящей независимо от нашей воли, а именно: он заведует дыханием, кровообращением, пищеварением, он выделяет испорченные клеточки и заменяет их новыми, он восстанавливает ткани при повреждениях и уничтожает микробов. Астральное тело неразвитого человека представляет собой облачную, расплывчивую массу, с большим преобладанием субстанции низшего порядка, отвечающей низшей психической (астральной) деятельности, выражающейся грубыми страстями... Астральное тело беспрестанно меняет свой состав под влиянием игры страстей, желаний и волнений. Если они доброкачественного свойства, они укрепляют более тонкие частицы астрального тела и выбрасывают грубые составные части. Таким образом, нравственное и интеллектуальное развитие человека неразрывно связано с развитием и совершенствованием его астрального тела... Астральный план является промежуточным звеном между принципом вещей и самими вещами” (Истоки тайноведения. Справочник по оккультизму).

 

Двойственность свойственна этому промежуточному слою реальности. Энтелехия есть место и результат встречи духовности с материальностью, души с плотью, первичная форма этой встречи. На этом уровне духовные принципы вещей существуют уже не сами по себе и не в чистом виде, но в сцеплении с материей. Вместе с тем, идеальные причинно- и целеполагающие начала погружены в материальность, а сама материя уже растворяется, оформляется и направляется духом. В энтелехии духовная и материальная субстанции представлены не в изначальном состоянии, но еще не обрели нового качества. Полнота синтеза еще не осуществилась: духовность не воплощена, а материя не воодуховлена. Отсюда неоформленность, растворимость, призрачность этой теневой реальности.

 

Первобытный витализм (признание всех явлений и предметов живыми) и анимизм  (одушевление всей природы, явлений и предметов) являются формами созерцания мировой энтелехии, магического космоса. В этом мировосприятии не существовало грани между органическим и неорганическим, одинаково живыми казались и животные, и растения, и предметы. Для первобытного человека природа полна духов, повсюду виделась сокрытая одушевленность: и в предметах, и в живых существах, и в природных явлениях. Мир духов казался более реальным, чем предметный. Между двумя планами не существовало непреодолимых преград, не было резких границ между естественным и сверхъестественным. Древнего человека окружали духи, гении – покровители вещей, существ, явлений, духи стихий. Считалось, что души умерших попадали в этот мир духов. Феномен древнего фетишизма (придание вещам сверхъестественного значения, сакрализация предметов) означал, что люди видели в священных предметах обиталище духа-покровителя или родственника. Между людьми и этими священными предметами устанавливались таинственная связь и взаимодействие.

 

“На заре мировой жизни природа не была еще так материализована, так затвердела, как в эволюции нашего мирового дня. Оккультные предания говорят об этой расплавленности мира, и в них скрыты истины, забытые нашим религиозным и научным сознанием. В начале мировой жизни сознание человека было сонным, сновидческим, грезившим. И этому состоянию сознания соответствует отсутствие резких граней между нашим миром и мирами иными” (Н.А.Бердяев).

 

С течением веков по мере большего воплощения человека эта душевная интуиция ослабевала. Свойственное всем людям ощущение магического постепенно выветривалось и становилось достоянием одиночек. В обществе выделялись те, которые имели способности общаться с духами. Но и у них сила магической интуиции была недостаточна и требовала тренировки. Для этого разрабатывался ряд определенных упражнений, действий, которые слагались в магический культ. От природы данный талант нуждался в развитии, и связь с миром духов-энтелехий становилась уделом профессиональных служителей: ясновидцев, мистиков, прорицателей, шаманов. Но и посвященные не во всякое время и не в любом состоянии были способны вступать в контакт со сверхъестественным. Душа человека уже настолько погрузилась в космическую плоть и так выделилась из души мира, что для выхода за пределы вещественного космоса человеку уже требовалась своеобразная техника экстаза - выхода за пределы самого себя и временного слияния с космической душой и духами.

 

В экстатическом состоянии колдуну или шаману удается погасить свое сознание и выйти за пределы обыденного и индивидуального. В этот момент его энтелехия в какой-то степени выходит из тела и сливается с мировой душой, общается с космическими духами. Утерянная былая связь людей с духами природы восстанавливается эпизодически и при невероятных усилиях. Экстатический выход из натурального мира требует крайнего напряжения, которое расшатывает телесное, душевное и духовное здоровье.

 

Шаманы производят впечатление душевнобольных, многие таковыми и были. В состоянии транса – оцепенения, сумеречного помрачения сознания шаманы совершали действия, на которые они не способны в нормальном состоянии и которые явно выпадают из обыденного ряда. Феномен шаманизма отражает этап воплощения, когда уже оборвана родовая пуповина, связывающая человека с космическими путями воплощения его души. Вместе с тем, воплощенность духа еще не достигла той степени, когда сознание человека опознает пройденные космические пути воплощения, восстанавливает духовную связь с космической душой, с природой как своим прапрошлым.

 

То, что культивировалось веками аскетами и мистиками Египта, Индии, затем в орфизме, иудаизме, неоплатонизме, нашло свое истинное разрешение в христианстве. Христианские святые совершали чудеса воздействием на предметный мир не через натуральные или магические его связи, а приводя в движение духовные основы реальности. Языческие же формы религии – это обожествление Мировой Энтелехии и энтелехий предметов и существ. В поклонениях животным и природным стихиям человек поклонялся энтелехиям мира – космическим и природным духам. Языческая религиозность отражает неотъединенность души человека от космических и природных энтелехий, поэтому язычник не ощущал и не осознавал своей принципиальной обособленности, иноприродности в мире. И поэтому все языческие культы пронизаны магией.

 

Новейшие формы синкретической мистики представляют собой искаженную реакцию на засилье научно-технической цивилизации. Рационалистический и атеистический дух современности болезненно обостряет неискоренимую жажду таинственного, мистического. Отсюда расцвет оккультизма всех оттенков. Оккультизм (тайный, сокровенный, темный) представляет собой смешение разного рода традиций некритического, слепого общения с неприродными силами.  Вненатуралистическое оккультное познание, тем не менее, имманентно миру сему, не направлено на божественные сферы и духовные основы реальности.  Это различного рода попытки добиться потребительских результатов ненатуралистическими методами, своего рода духовный натурализм (характеристика Николая Бердяева теософии Блаватской). По сути, критерий оккультного заключается в попытках манипулировать физическими явлениями, используя тайные силы природы, то есть любую методологию, отличную от научно-технической. Поэтому оккультизм крайне синкретичен.

 

Но вне измерений натурального космоса находятся совершенно различные реальности: духовные, магические, инфернальные. Все традиции оккультного знания единодушны в том, что пытаются проникнуть в сферу “таинственного”, игнорируя либо отрицая богопознание, особенно духовный опыт христианства. Когда же человек сегодняшнего мира вырывается за пределы натурального мира без духовных ориентиров и религиозного опыта, он не осознает реалий и не ведает, что творит.

 

Например, многие врачи экстрасенсы (использующие методы, находящиеся за пределами восприятия органами чувств) осознают порочность рационалистического эмпирического метода современной медицины. Ее методология расчленяет организм человека на механические части, в ней излечение какого-либо органа происходит за счет повреждения или умерщвления другого, либо нарушения жизненного баланса организма. Экстрасенсы утверждают, что противопоставляют целостный подход секулярной лечебной практике. По цвету ауры (сиянию, излучаемому телом и видимому только “посвященными”) они определяют состояние организма и ставят диагноз. Затем “целители” осуществляют некие манипуляции (пассы) руками, вызывающие целительные процессы. Экстрасенсы соглашаются с тем, что астральное тело или аура – это особый вид “тонкой” материи. Они добиваются соответственных изменений в организме либо материальным воздействием особого рода, либо через некие “духовные” силы. По большей части это магические действия, которые, как и в научно-технической медицине, через периферийные сферы человеческой природы влияют на духовную организацию.

 

Некоторые мистически настроенные экстрасенсы утверждают, что они совершают то же, что и священник: при лечении молятся Богу и воздействием на душу человека пытаются облегчить физическое состояние. Но по сути происходит нечто противоположное. Прежде всего, священник обращается только к Богу. Священнослужитель совершает таинства, ниспосылающие человеку благодать, помогает человеку обрести собственную связь с Богом – источником врачующих духовных сил – через молитву, исповедь, причастие, через богатейший мистический опыт Церкви. Цель – душевное здоровье и духовное совершенствование, результатом чего может быть и телесное оздоровление. Христианские святые совершали чудодейственные исцеления только молитвой. Экстрасенсы и при молитве (неизвестно кому) лечат магическим воздействием.

 

Парапсихология (изучающая душевные проявления, не являющиеся по природе своей естественнонаучными) является попыткой возобновить в современных формах традицию магического и оккультного знания. Вместе с тем, экстрасенсорные воздействия повторяют принципы научного подхода, но в других измерениях. Для получения утилитарной пользы они раскрепощают магические и инфернальные стихии, сталкивая их или противопоставляя одни другим. Экстрасенсы, считающие себя верующими, так же, как некогда ученые христиане, оставляют свою веру за пределами собственной методологии. Они не сознают вполне, какие силы впускают в мир, считают себя проводником, “трубой” космической энергии, излечивающей человека.

 

При этом вытесняется христианское представление о человеке, как свободном, ответственном, совестливом существе, обладающем вечной душой. Духовная ответственность за последствия своих действий требует осознавать их и нравственно оценивать. Человек, считающий себя безликим “проводником” неизвестных сил, поступает противохристиански. Отдаваясь власти внеличностным силам любого происхождения, даже вполне нейтральным, человек заглушает искру Божию в себе – светильник преображения мира. В таком качестве он способен сеять зло. Безвольное отдание себя воздействию инородных сил духовно демобилизует человека, в магические связи вплетаются инфернальные силы. Слепые действия самоупоенного “целителя” приводят в движение стихии частью природные, частью магические, частью инфернальные, раскрепощают силы зла – соответствующие и результаты.

 

Отдельные факты излечения не могут быть критерием истинности методологии парапсихологии. Успехи научной медицины, казалось, гарантировали истинность ее методологии. Но современным поколениям приходится сталкиваться с катастрофическими последствиями слепого вторжения в природу. Изобретение антибиотиков, например, было революционным переворотом в медицине. Какие только болезни не лечили новые препараты! Но по прошествии десятилетий эффективность действия антибиотиков резко падает, вместе с тем проступили черты непоправимых изменений в организме человека. Пышно расцвели ранее малораспространенные болезни (рак), появляются новые смертельные заболевания (СПИД). Расплачиваться приходится новым поколениям: нашим родителям и нам был неизвестен бич наших детей – аллергия, диатез. Изменения затрагивают генную структуру человека, с каждым поколением патология закрепляется и углубляется. Бесспорные достижения научной медицины во многом умаляются гипертрофированием одной из возможных методологий, нарушением жизненного баланса, а также отрицательными последствиями, все более раскрывающимися со временем.

 

Скорее всего, и помощь разного рода современных чародеев осуществляется за счет повреждения душевной конституции и организма в целом, что может отозваться в будущем или в потомстве. Ибо попытки врачевания средствами, чуждыми человеческой сущности, не могут быть благотворными для человека. Когда же по видимости положительные результаты достигаются через взаимодействие с силами инфернальными, то это приводит к духовной деградации либо гибели человека. Вполне здоровое тело может оказаться плотью злого духа, как в феномене белокурой бестии.

 

Человек остается властелином мироздания в том случае, когда исполняет богочеловеческое творческое назначение, когда поступает по зову творческой свободы, исходя не из природной мощи, магических или инфернальных принуждений, а из сил, дарованных благодатью Божией. Благотворное подчинение космических стихий достигается не установлением господства над ветхой природой, а преображением природы. Этот путь прокладывается христианской духовностью, стержнем которой является христианская святость. Святой аскетическими подвигами выводил душу из-под власти мирской законосообразности, магических и инфернальных сил, он в мистическом самоуглублении созерцал духовные основы бытия. Святые совершали чудеса, до которых далеко современным колдунам. Они воздействовали на натуральный мир через духовные, сверхъестественные возможности человека как существа богоподобного.

 

Путь духовного овладения миром, прокладываемый христианской святостью, отличен от натурального и магического, противоположен инфернальному. Хотя эмпирические результаты по видимости могут быть схожими: и там и здесь, например, излечение человека. Но по существу и результат совершенно другой. Благодатное воздействие святости излечивало душу обращением к Богу. И только следствием такого рода целостного перерождения человеческого существа являлось его физическое исцеление. Христос исцелял только того, кто уверовал в Него как Бога и безоглядно вручал себя Ему.

 

Можно заметить, что всякого рода магия, чародейство, шаманство, парапсихология и прочие виды оккультных действий сопровождаются, как правило, опустошением, угнетением душевного состояния “целителя”. И те, на кого направлено магическое воздействие, тоже ощущают некое душевное томление, боль. Физическое излечение нередко сопровождается общим смятением, потерей духовных ориентиров, душевной неуравновешенностью. Напротив, христианский святой после благодатной помощи нуждающемуся сам просветлялся и духовно возвышался, ощущал прилив духовных сил. При воздействии благодатной святости физическое выздоровление неотрывно от общего духовного просветления и душевного возрождения. Яркий пример этого - излечение Мотовилова преподобным Серафимом Саровским.

 

Таким образом, человек способен вполне подчинить мировую эмпирию не путем захвата и экспансии, магического, оккультного, рационалистического или эмпирического познания, инфернального опыта, а через взаимодействие с высшей реальностью богочеловеческого сотворчества. Человек – сотворец Богу и только в этом качестве является властелином мира.

 

Современные формы неоязычества реставрируют культ энтелехии в том состоянии человечества, когда душа человека, давно потерявшая органичные связи с космической душой,  отрывается и от христианской духовности. Это псевдорелигиозная магическая ориентация.

 

Сегодня человеку больше открыта натуральная сторона космоса,  в чем сказывается и творческая сила, и накопившаяся цивилизационная расслабленность. Натуральный космос более индивидуализирован, чем магический, в нем душа каждого существа более погрузилась в материю. Материальная форма более вычленена и определенна, ибо отражает индивидуальный облик существа. Поэтому на предметном уровне большая напряженность бытия. Вместе с возрастанием бытия в мире накапливается историческая усталость, сплетаются ложные пути. В предметном космосе духовность больше воплощена, но и более объективирована. Материя воодуховлена, но и образовала множество уродливых форм. В материальном космосе, как более высокой ступени воплощения, более выражены и уродливые формы, зачавшиеся на магическом уровне бытия.

 

Современная цивилизация суммировала ложные пути индивидуации на обоих уровнях реальности – натуральном и магическом. С одной стороны, цивилизованный человек, вырвавшись из магического рабства, потерял чувство магии магизма, перестал ощущать очарование космической души, он давно утерял связь с астральными реальностями, не чуток к энтелехиям явлений. С другой стороны, секуляризованная культура обрывает связи с Высшей Реальностью, лишает общения с Творцом. Пытаясь освободиться от полной зависимости у натуралистической цивилизации, современный человек соблазняется разного рода неомагическими культами, ибо лишен религиозного чувства и не способен к различению духов.

 

Человеческая душа существует одновременно в различных измерениях бытия, имеющих внутри себя специфические принципы взаимосоотношения. Прежде всего, субстанция души духовна, и она приобщена духовному плану бытия. Одновременно душа погружена в измерения мира сего, в натуральный, магический, инфернальный космосы и пронизана их связями.

 

Человеческая сущность не от мира сего – духовна, трансцендентна. Человек – тварный творец – призван преображать мир сей, приводя в движение реальность не посредством природных, магических или инфернальных сил, а духовным воздействием. Мироздание открывается той стороной, на которую направлена человеческая воля. Свободный творческий акт, реализуя духоносные начала, преодолевает косность и сопротивление натурального и магического космоса, противостоит инфернальным силам. Когда человек отдается стихиям мира сего, закабаляет абсолютную душу частными измерениями, это порождает новые формы зла. Попытки же заполучить потребительскую пользу от взаимодействий с инфернальными силами неизбежно заканчиваются порабощением души злыми духами.

 

Можно сказать, что различные цивилизации складывались при доминировании той или другой познавательно-деятельной установки. Существовали культуры и культы, которые по основным признакам можно квалифицировать как инфернальные (инков в древности либо германских национал-социалистов в современности). Были в истории и магические цивилизации (Древний Египет). Мы живем в эпоху натуралистической цивилизации.

 

Обольщение материальной природой мироздания выразилось в традиции натурализма, которая породила научно-технический прогресс и выродилась в цивилизацию потребления.

 

Что представляет собой “развитие” современной науки? Ученые одержимы фактическим счислением эмпирии (при котором факты уже не являются тем, за что их принимают), а также бесконечным анализированием добытого материала (хотя анализ ограничен методологическими догмами). Они с энтузиазмом продуцируют потоки произвольных гипотез, непрерывно отменяющих и разрушающих друг друга. Умозрение современных мудрецов вязнет в деталях. Приученный к фрагментарному мышлению ученый-теоретик заворожен самопроизвольной игрой умственных ассоциаций. Иногда из этого выпадает оригинальная конфигурация – новая гипотеза, открывающая возможность для новой установки сознания (новая теория). Теория меняет взгляд на предмет, что позволяет заметить в предмете (или приписать ему) новые качества. На основе этого ученый-эмпирик может построить новые экспериментальные приборы, работа которых, конечно же, дает практическое подтверждение теории, ибо для того они и создавались. Ибо приборы не что иное, как материализованные формулы, они будут измерять и изображать параметры формул, а не предмета. А научные постулаты, как известно, не обобщают исследования, а предопределяют методику эксперимента.

 

Общеизвестные строгость и осторожность в обращении с данными извне материалами опыта обманчивы в науке, так как отбор фактов и их интерпретация, а также построение накладываемой на них рационалистической модели обусловлены произвольно принятой гипотезой. “Доказанная” таким образом теория становится общепринятой научной догмой до следующей бесстыдно-смелой гипотезы, когда одна “достоверная” модель предмета будет заменена другой, еще “более достоверной” моделью. Сам же предмет как таковой, то есть его сущность давно перестали интересовать любознательных ученых. Так, занавес на сцене научного познания может подыматься и опускаться бесконечное количество раз, но спектакль будет разыгрываться в соответствии с неизменным сюжетом.

 

По ходу дела наука служит созданию технической цивилизации. Собственно, натуралистическая наука и способна давать только узкопрактические результаты. Но этот предметный осадок мог выпасть и из других принципов осмысления. “Думать” можно было бы совершенно по-иному, но создавать что-то близкое. Или иначе: делая то же самое, верить, что делаешь нечто другое. Ибо модель предмета в науке зависит от того, с каким потребительским интересом глядит на него ученый, хотя предмет в любом случае остается самим собой. Таким образом, техническая цивилизация не является подтверждением истинности и достоверности естественных наук.

 

Техника создана в мнимой точке пересечения различных интеллектуальных традиций. Практический эффект от них может быть близким. Если бы была создана “магическая цивилизация”, то она тоже производила бы “вещи”, хотя и других форм, и некоторые из них двигались бы и даже летали, хотя и по совершенно иным “законам”. Современная научная установка представляет собой узкий луч рассудка, направляемый утилитарными потребностями человека. “Разрезающее” реальность умствование дает возможность различить фрагменты, оказавшиеся под носом. Но за счет того, что сами предметы и картина целого остаются во мраке. Выхваченных из тьмы деталей хватает, чтобы понастроить из них цивилизаторских благ. Но какой ценой бездумное и безответственное выхватывание отзовется на космическом целом – остается сокрытым от ученых, одержимых энтузиазмом обладания. “Их изобретательская вакханалия напоминает пир во время чумы, где деланной бодростью и оптимистическими тостами отгоняют дурные предчувствия” (В.Н.Тростников).

 

Очевидно, что научно-техническая цивилизация породила ряд глобальных проблем. Совершился общий поворот культуры от веры и духовного самоуглубления к так называемому точному знанию, которое достоверно, только если подтверждается эмпирически. Материальная цивилизация все более вытесняет духовную культуру, степень технического прогресса стала критерием оценки культурного уровня. Материальные возможности человека неограниченно и бесконтрольно растут за счет девальвации духовности, свободы, нравственности. Хозяйственная деятельность деформирует мораль. Прогрессирует механизация и обезличивание, создаются технические системы, которые все более независимы от человеческой воли, превращаются во враждебную силу, угрожающую существованию человечества. Нивелируется самоценность личности и человеческой жизни. Масскультура культивирует низшую природу в человеке, стимулирует примитивные запросы. Цивилизация потребления навязывает обществу лавину искусственных потребностей, в которых нивелируются высшие человеческие качества. С одной стороны, перепроизводство, а с другой – возбуждение все новых потребностей, ведут к умерщвлению природы и расхищению природных ресурсов, как оказалось, не бесконечных. В итоге современная техногенная цивилизация по многим измерениям толкает человечество к самоистреблению.

 

Чтобы ограничить разрушительный и усилить созидательный потенциал научно-технической экспансии необходимо осознать натуралистически-инструментальную природу научного подхода и отказаться от мировоззренческих претензий науки, что актуализирует мировоззренческие функции философии и богословия. Целостная мировоззренческая концепция позволит вырабатывать установки и нормы (для высших целей жизни могут таковые быть и табуированными) органичного взаимоотношения человека с природой, космосом, мирозданием.

 

Действуя только по законам мира сего, человек неизбежно попадает в его власть. Взаимодействие с мирскими реальностями по их законам превращает человека в магический или предметный субъект. Пассивное отождествление с данностями мира сего превращает душу в безвольную песчинку, некое отверстие в бытии, через которое изливаются безличные стихии. При этом человек иногда может предсказывать события или совершать сверхъестественные поступки, но в нем действует не богоподобная личность, а силы сумеречных сфер. Место в бытии и душевная энергия человека инспирируются и эксплуатируются стихиями и духами мира сего.

 

Титаническая натура, подобно Фаусту, стремится к утилитарным благам через натуральное, магическое либо инфернальное “познание” и господство, через насильственное воздействие на бездуховные или антидуховные связи. Человек вступает в контакт с духами космоса, стремясь от них получить силы властвования. Но он не может быть равноправным партнером тому, что противоположно его природе, рано или поздно попадает в рабство, действует не как свободная личность, а под диктатом “правил игры” заключенной сделки. Человек превращается в игрушку темных сил.

 

Так своевольная попытка самоутвердиться вне духовных основ “продает” душу злым силам, разрушает личность. Титаническое лжетворчество (противоестественные для природы личности взаимодействия со сверхъестественными силами) порождает духов зла. К этому зовет восточная антиперсоналистическая мудрость, теософия, антропософия, оккультизм, парапсихология и другие виды религиозного синкретизма – неорганического смешения религиозных представлений.

 

Магический и натуральный космосы представляют собой арену богочеловеческого созидания. Духовное напряжение творчества поддерживает бытие мира, который пронизан духовными лучами и движим к конечной цели усилием преображения. Человек как посланник Божий в миру призван созидать не магически или натуралистически, но приводя в движение духовные основы мироздания, воздействуя на реальность не через застывшие магические связи или материальные структуры, а через благодать, свободу и любовь.

 

Натуральной законосообразности, магическому фатуму и року, силам зла может противостоять только творческий свободный дух. Выбор полноценной личности должен быть свободен от зависимости у магии и предметности, призван ориентироваться на реальность духа. Добро совершается и через натуральные или магические личности формы, но только импульсом духовной персонализации.

 

 

Начнем с мировоззренческого высказывания современного властителя естественнонаучных умов: “Использование антропоморфических понятий по отношению к вещам, которые лежат вне сферы человеческих представлений,  всегда вводит в заблуждение. Это детские аналогии” (А.Эйнштейн).

 

   Понятно, что под детскими аналогиями здесь разумеются и представления о Боге как Живом Личном Существе, устрояющем мир через личностное отношение: любовь, милосердие, справедливость, из рук Которого выходят живые персонифицированные создания. Но если вдуматься в это глубокомысленное рассуждение, то оказывается, что оно само не менее чем форма детской аналогии, которая не замечается только в силу некритического к ней отношения.

 

   Прежде всего, могут ли существовать какие-либо понятия о вещах, лежащих вне сферы человеческих представлений? Либо вещь вне наших представлений, а значит по поводу нее не может быть никаких понятий, либо вещь в поле зрения человека, что и выражается понятиями о ней. Далее, всякое понятие принципиально антропоморфично, поскольку оно есть человеческий образ явления или предмета. Другое дело, что антропоморфизм этот может быть разного рода. Человек – венец творения (эволюции), микрокосм, вбирающий в себя все формы жизни и все этапы эволюции. Антропоморфизм – это наделение человеческими свойствами явлений природы, животных, предметов, Божества.

 

По существу, антропоморфичны все суждения о внешнем мире – как по аналогии с низшими уровнями жизни, содержащимися в человеке (материальными и биологическими), так и по аналогии с высшими формами жизни, то есть специфически человеческими (душевными и духовными). Почему же первого рода антропоморфизм мудр, а второго – наивен?! Не мудрее ли видеть мир с точки зрения, которая соответствует специфике человеческого существа: его духовности, свободы, личностности? Почему бы не попытаться увидеть в природе и космосе в целом проявления высших форм жизни, а не пытаться низводить ее к неживой материи? Но современный ученый предпочитает о себе судить, как о булыжнике или, в лучшем случае, насекомом, только чтобы не признавать в природе высшую духовную жизнь.

 

Мировоззренческое высказывание великого физика типично и характеризует господствующую установку, формирующую современную научную картину вселенной. Чтобы понять тайны мира, в котором мы живем, необходимо изменить отношение к нему, из чего будет следовать и замена арсенала познания.

 

Научные формулы, понятия, теории фиксируют одну сторону сущего – застывшие формы плоти, в лучшем случае – шевеление космического покрывала над внутренней драмой миротворения – диалектику борьбы духа с меоническими стихиями. В поле наблюдения науки не попадают ни творческая динамика бытия, ни ее цель. Научные средства пытаются запечатлеть пройденные пути, застывшие следы мирового Логоса (эволюция). Как нельзя, глядя назад, понять, куда ведет путь, так невозможно перебиранием и классификацией сложившихся форм выяснить сущность и происхождение окаменелостей, тем более породившего их движения. Но наука упорно ограничивает поле наблюдения низшими слоями космоса, которые лишены духовного присутствия. Если же наука переводит свой остекленелый взор на более высокие ступени сущего, то видит их через модели низших его форм.

 

Современное естествознание заворожено идеей, что живой организм есть сложный механизм, состоящий из простейших элементов. Наука хочет путем развенчивания сложного живого уловить жизнь, но вместо этого выделяет все новые механизмы и детали. Когда же попытки создать из частей нечто жизнеспособное или хотя бы жизнеподобное – терпят провал (искусственный мозг, например), то корень неудачи ученые видят в недостатке деталей. Но живое нельзя собрать из частей, ибо целое созидается на высшем уровне бытия и затем соединяет части, а не наоборот.

 

Эффективность научного инструментария бесспорна, если бы наука не претендовала на единственно верную картину мироздания. Позитивистская научная методология, исходящая из позитивного (фактически данного, устойчивого, несомненного), несет в себе отрезвляющий взгляд на мир, если она не претендует на мировоззренческие функции. Становясь все более релятивистской – абсолютизирующей относительность, отрицающей возможность познания истины, наука вынуждена признать строго инструментальные границы своего подхода. Всякие мировоззренческие интерпретации ее вероятностны, модельны, ограничиваются методологическими рамками – собственной логикой развития науки. Современный фейерверк научных гипотез и теорий запрограммирован догматически принятой методологией. Всякое новое “открытие” по существу означает, что чей-то дерзновенный ум переформулировал какой-нибудь изначальный постулат, и на арене науки разыгрывается представление по новой программе, которая может не исключать старой, но не имеет к ней никакого отношения.

 

Так занавес на сцене научного познания может опускаться и подыматься бесконечно. Современные ученые все более ощущают: чем ближе они к “тайнам мироздания”, тем больше основания реальности проходят у них сквозь пальцы. Научная картина мира все более представляет из себя неизвестное о неизвестном. Остается трезво признать, что всяческие основания можно обрести в самом безосновном, на что (на безосновное) наука корректно давно не претендует.

 

Сегодня многие науки вынуждены признать, “что по мере накопления фактов теоретическое осмысление этих фактов становится все более трудным; что объяснения “мельчают”, делаются частными, специализированными, сугубо техническими, доступными лишь натренированным профессионалам, владеющим терминологией. Вследствие чего занятие этими науками превращается в процесс, имеющий единственную цель – не прекращаться. Но пока господствует мнение, будто явления исчерпывают все сущее, у наук нет другого пути, как снова и снова пытаться выявить элементарные механизмы изучаемых феноменов и сложить эти малые истины в большую истину, идя для этого на всякие ухищрения, вплоть до фальсификаций” (В.Н.Тростников).

 

Вместе с тем, ученые ощущают, что универсум натуралистической терминологии не покрывает все новые факты наблюдения. Для построения позитивистских моделей они вынуждены вводить и использовать образы, выходящие за пределы естественнонаучной картины мира. Первоначально это осуществляется чисто позитивистски: ученый позволяет некое оригинальное гипотетическое допущение, чтобы новые факты смогли ввестись в существующую модель, не изменяя ее природы. Но такого рода изменение соотношения частей не может пройти безболезненно для целого. Ученые начинают использовать философскую, эстетическую, бытовую терминологию, не представляя за ней какой-либо онтологии. Но введение этой онтологизированной терминологии постепенно меняет картину мира. С другой стороны, проявление такого рода надпозитивистской “мудрости” объясняется не только чисто концептуальными потребностями, но и присущим всякому мыслящему человеку чувством бытия и глубинным влечением (зачастую неосознанным) к целостной картине мира.

 

Но на каком-то повороте слабеют внутренние связи и естественнонаучная картина постепенно теряет свою монадичность. Наука вынуждена выходить за натуралистические пределы и порождает начатки персонализированных образов. Не об этом ли говорят такие вновь и вновь «открываемые» свойства элементарных частиц, как странность, очарование, красота (очарованные, красивые адроны, в состав которых входит красивый кварк; или типы кварков, называемые ароматами).

 

Это не означает, что ученые воспринимают космос как живой организм и стали употреблять для его описания персонализированные образы. Они не ощущают подобные образы качественно иными, а лишь количественно расширяющими понятийный арсенал, описывающий новые свойства частиц. Для них это только вспомогательные понятия, удобные в эвристическом смысле и не обозначающие ничего реального. Но такого рода привлечение в науку образов очеловеченного космоса означает выход за пределы чисто механистического и натуралистического подхода.

 

Возникла ситуация, когда может появиться ученые, совершившие “открытие”: новые наблюдаемые явления не поддаются описанию натуралистическим языком, для адекватного описания научного объекта необходимо перейти к языку персонализированному. Наблюдаемый объект науки не покрывается натуралистическими и механистическими моделями. Чтобы ввести новые научные факты в мировоззренческую картину, то есть чтобы спасти разумные основания науки, необходимо сделать принципиально новое допущение: космос, природа в целом является живым существом и соответствующим должен быть объект науки.

 

Но чтобы ученые оказались способными сполна осознать то, что они открыли, требуется не очередное “объективное” научное объяснение, но акт самопознания, волевое изменение жизненной позиции, что изменит и мировосприятие. В этом случае ученые получат возможность выйти из темницы натуралистического познания, в которую они себя заточили, и соединить знание физического космоса с его онтологией.

 

Так наука, идя собственными путями, вынуждена будет прийти к персоналистическому (по образу и подобию, природе и сути Личности) пониманию мира. Если объективированные категории взяты из мира явлений, из физического плана, то персоналистические категории и образы, персоналистическая логика отражают законы вселенской онтологии. Богочеловеческий Дух – создатель космоса – запечатлен и в строе вселенной, и в каждой его песчинке, но сугубо он явлен в человеке как тварном творце. Человек сотворен по образу Божиему, мир создается по образу человека. Современная наука является следствием духовной болезни человечества, поэтому искажает восприятие бытия. Чтобы прикоснуться к тайнам мироздания наука должная стать духовной, а не только натуралистической,  способной отобразить живой “код” бытия, богочеловеческий логос миросозидания.

 

Когда секуляризованная наука стала претендовать на мировоззрение, она лишила человека всякого мировоззрения. Целостное представление о мироздании в научном мировоззрении исчезло, когда были запрещены вопросы о смысле. Вместе с тем, представления о частях и фрагментах природы, познание которых узурпировала наука, не могут быть адекватными без представлений о сущности целого. Наука и зашла в полный тупик, превратив познание в наблюдение за бесконечно мелькающими феноменами, в моделирование иллюзий.

 

Итак, целое наукой не познается в принципе, а без целого познание не возможно по существу. Разрешить это противоречие можно только разведя статусы эмпирического, методологического (наука) и мировоззренческого, метафизического (богословие, философия) познания, но, вместе с тем, признавая их взаимообусловленность. Познание природы должно основываться на представлениях о смыслах, о сущности, о целом, на мировоззрении, которое формируется мировоззренческими дисциплинами религиозно-философской мысли, синтезирующей опыт всех видов культуры, творчества, искусств, литературы, науки. В свою очередь, метафизические разработки обогащаются и подтверждаются научными представлениями.

 

Наука сможет обновиться и расширить свои горизонты, когда откажется от идеологических предрассудков: что космос материалистичен и механистичен, что материя и законы, ею управляющие, вечны, что практика – критерий истины... Обратившись, наконец, к познанию реальности, наука неизбежно обнаружит, что природа – не склад сырья, не мастерская, не инструмент или средство для реализации потребительских интересов. Наука не будет “выводить за скобки” наиболее насущное для познания – богочеловеческое творческое начало. Предметом науки предстанет вселенная как арена миротворения. Мироздание представится как дом бытия вечных человеческих душ, их форма воплощения, а вселенная в основе своей – теоантропоморфической. Отсюда персоналистические образы окажутся наиболее адекватными. В формировании такого рода представлений будет использован опыт персоналистических форм познания – мифологический в том числе. Целью научного познания будет не наращивание технических средств для экспансии на природу, а эмпирическое познание как одно из средств целостного преображение бытия.

 

Мироздание созидает Личный Бог, соратником Которого является личность человеческая – образ и подобие Творца. Вселенная в основаниях своих теоперсоналистична и в основе своей приводится в движение не безличными, а творческими персоналистическими импульсами. Всё, что безлично – противостоит творению Божьему. “Действительность не знает в себе ничего, что бы создано было всеобщими законами; всеобщий закон, это Бог, то есть личность Бога, и все, что происходит, вытекает из личности Бога, а не происходит в силу какой-то абстрактной необходимости, которой не вынесли бы в своем действии ни мы, ни Бог” (Шеллинг).

 

Поэтому персоналистическая, своего рода антропоморфическая позиция более открыта к познанию бытия, нежели антиличностная натуралистическая. Миф как образ бытия и мифологическая традиция более антропоморфичны, сохраняют ощущение персоналистических основ и истоков бытия. Для переосмысления тупиков научно-технической цивилизации имеет смысл применить арсенал мифологических средств и подхода. Подобный мифотворческий процесс качественно расширил бы горизонты науки и обогатил бы ее арсенал.

 

Необходимо мифологизировать современную науку, что оживит представления о вселенной. Не вернуться к древнему мифу, а создать новый, который расширит горизонт научного универсума, сковывающий творческое дерзание, искажающий человеческое назначение. Научная гипотеза и теория – это низшая форма мифотворчества, ограниченная низшими измерениями бытия и потребительскими интересами. Вывести науку из тупика может метафизическая мифотворческая фантазия. Она должна наполнить научные изыскания духом жизни. Бог, сотворивший мир, является Богом живых, но не мертвых. Мира в целом и в своих частях соответствует живому образу Живого Творца, в сущности своей все в мире соответствует образу личности и несет в себе ее дух.

 

Шеллинг говорил, что природа – это Ветхий Завет Бога: “Мы обладаем откровением, более древним, чем все писанные откровения; это - природа”. Далее великий философ оказывается загипнотизированным этим ветхим откровением: “Она содержит в себе прообразы, не истолкованные еще ни одним человеком, тогда как прообразы писанного откровения давно уже исполнены и разъяснены”. Но прообразы Ветхого Откровения стало возможным подлинно истолковать в свете Нового Откровения. Только Благая Весть Нового Завета дала ключ к пониманию Старого. Если довести аналогию до конца, то природа – как Ветхий Завет Бога, может быть объяснена не сама из себя (что будет лишь талмудическим систематизированием), а в свете Нового Космического Завета – Человека. Бог в Своем воплощении нисходит в мир из сфер Высших, не отменяя мирского закона, и человек, житель небес, низринут в мир, но и порожден им. Ступени эволюции отражают процесс приготовления мира к рождению Бога и природы – к появлению человека.

 

Только с теоантропоцентрической (сосредоточенной на богочеловеческом творческом начале) позиции возможно целостное мировоззрение. Только теоантропоморфическая (по образу богочеловеческой сущности) творческая фантазия сможет породить образы, раскрывающие истинные горизонты бытия и наделяющие человека полнотой его достоинства. Это означает творческое единение философии, богословия, искусства и науки, что возвышает человеческое творчество до Теургии.

 

Мир в целом, космос, природа, земля – все вокруг человека населено не абстрактными моделями и холодными механизмами, а живыми существами. Человек должен обрести новый духовный взор, чтобы увидеть не только натуралистический космос, но и жизнь персонифицированного космоса. Тогда и контакт и взаимодействие с природой установятся по законам жизни, а не смерти. Человек будет не препарировать и умерщвлять природу, а любовно ее взращивать. Теории и концепции должны быть не абстрактными мертвыми системами, а работать как животрепещущие истины нашего бытия, затрагивать судьбу каждого.

 

При этом не нужно опасаться, что в нашем представлении земной шар может превратиться из геометрически правильного куска мертвой материи в живое существо, со своими “оспинами” и рубцами на живой плоти, прекрасное не только строгостью геометрических пропорций, но и беспредельной терпимостью, несмотря на нервную издерганность и физическую ранимость. Пусть мир вокруг нас вновь населят боги и герои, и такой взгляд будет не следствием духовного инфантилизма, но ответственным, достойным человечества отношением к природе и космосу. Образы живого бытия будут сформулированы не первобытным космоцентрическим сознанием, а возрожденной метафизической творческой фантазией и теургическим усилием человека.

 

Спасение от космической гибели в том, что человек должен возвыситься до богочеловеческого достоинства, принять бремя свободного соратника Творца в мировом преображении. И выразить это в своем понимании вселенной и отношении к природе.

Гибель богов натурализма

Наука – величайшее достижение человечества – одарила невиданными материальными благами и возможностями. Но плата за приобретенные сокровища оказалась чрезмерно дорогой, – ослепительные достижения застят взор, человек научно - технической цивилизации отучен видеть смысл бытия и высшее назначение жизни. Два следствия развития науки оказались особенно роковыми. Наука как один из инструментов познания мироздания и воздействия на природу превращена в мировоззрение, исключающее другие формы мировоззрения как «ненаучные». Наибольшие научно-технические достижения чреваты гибельными последствиями для человечества.

 

Как сложилось, что современная цивилизация приобрела гипертрофированно натуралистический характер, отрицая многообразие бытия? Почему апофеоз натуралистических достижений привел к невиданному разрушению самой натуры – природы?

 

Научно-техническая цивилизация как этап натуралистической цивилизации сформировалась в христианском человечестве. Научные представления о материальной стороне космоса и фрагменты науки существовали в различных культурах, но только в христианской Европе наука превратилась сначала в универсальный мироустроительный инструментарий, затем в мировоззрение, определяющее позицию человека и представления о мироздании.

 

В дохристианском мире познание природы было производной частью сакральной культуры. Попытки влияния на природные стихии ограничивались ощущением, что сам человек является подчиненной частью космоса. Мир в целом и явления природы представлялись высшей реальностью, созерцание которой вызывало чувство благоговения, сдерживающего манипулирование природными силами для практических нужд.

 

Христианское благовестие предоставило человеку возможность новых отношений с космосом и природой. Человек в христианстве – образ и подобие Божие, венец творения, продолжатель Божьего творения. Для христианина живая природа – это низшая тварь, стенающая через человека к Богу о преображении. Человек как посланник Божий ответствен перед Творцом за мироздание и за все в нем существующее. Ему делегированы Богом демиургические полномочия по отношению к природе.

 

В исторической реализации космического творческого назначения христианское человечество подстерегал соблазн титанизма – упоение могуществом (эпоха Возрождения), забвение сотворческой роли, обрыв связи с Творцом (эпоха Просвещения), затем отвержение Бога (эпоха атеизма и богоборчества). В результате мнимое могущество обернулось пленом у природных инстинктов и стихий. Порабощенная натура подчинила своего победителя.

 

Как всякий соблазн ложная установка исподволь вплеталась в истинные побуждения. В конце Средних веков христианский творческий подход к природе стимулировал познавательную активность человека. Реализация специфического интереса к материальной стороне вселенной сложилась в определенную традицию со своими закономерностями, мотивами, инерцией. Постепенно оформились представления о том, что человек выделен из природы и возвышен над ней, все более осознавалась его роль устроителя космического порядка. Это подвинуло к позиции отстраненного наблюдателя, которого заинтересовал вопрос: какой природа является сама по себе. В итоге возобладал потребительский подход: природа интересна в той степени, в какой можно использовать ее возможности для могущества человека. Со временем, по мере секуляризации культуры, интерес к самой материи и ко всему плотскому стал преобладать над всем остальным.

 

Новые поколения ученых видели природу не только с позиции целостного христианского умозрения, выраженного в откровении, теологии, философии, но и “необусловлено”, “объективно”. Критерий же “объективности” изначально достаточно субъективен – отказ от “догм” христианской онтологии и руководство практической целесообразностью результатов научного опыта.

 

Так было положено начало естественнонаучного взгляда на мир. Понятие “наука” свелось к понятию “естествознание”. На данном этапе ученый еще сохранял представление о религиозном источнике истины, о сути вещей самой по себе. Складывающаяся научная традиция не стремилась познавать сущность предметов (что оставалось прерогативой теологии и философии), пыталась отобразить законосообразность мира явлений. Такого рода дуалистическое мировоззрение, которое еще имело общий источник, наиболее полно выразил Ньютон, который основными своими произведениями считал никому ныне не известные богословские трактаты.

 

Постепенно научная методология становилась все более специфической и самодостаточной. Цель автономного научного подхода сформулировал Френсис Бэкон (1561-1626): “Не к тому мы стремимся и не думаем, чтобы для счастья людей много значило, какие у кого мнения о природе и началах вещей... Мы не заботимся о таких умозрительных и вместе с тем бесполезных вещах. Напротив того, мы решили испытать, не можем ли мы положить более прочное основание действительному могуществу и величию человеческому и расширить его границы”. Цель – не познание начал бытия, которые с утилитарной точки зрения бесполезны, а стремление посредством знания расширить границы могуществу и величию человеческому – Знание – Сила.

 

Оказалось, что “лозунг  Бэкона был не обобщением социальной или экономической реальности, связанной с распространением наук... а представлял собой требование к только лишь зарождавшимся наукам, программу их использования, предусматривающую строгие рамки их включения в общественную жизнь” (В.Н.Тростников). Это было требование титанического своеволия и потребительской установки, все более доминирующих в секуляризующемся уме европейского человека. Бесконтрольно реализовать их можно было в мире без Бога, в механистической природе. “В пятнадцатом и шестнадцатом веках в Европе начало резко усиливаться новое, отличное от религиозного, мировосприятие, центральным пунктом которого было представление о вселенной и всех ее составных частях, включая человеческое общество и отдельных людей, как о механизме или автомате, как о машине, действующей по заданной программе. Это и была глубинная идеология Ренессанса, породившая многие его эпифеномены, ошибочно принимавшиеся за независимые характеристики. С тех пор европейцы уже не могли с ней расстаться, и хотя затем в нее влились и другие течения, эта идеология как раз и определила требования к нарождающемуся естествознанию и поставила пределы его притязаниям и проблематике” (В.Н. Тростников).

 

Атеистическому потребительскому диктату общества соответствовала складывающаяся методология секуляризованной науки. С течением времени стремительно расширялся арсенал естественнонаучных средств. Новые поколения ученых входили в мир познания через науку, приучались изначально смотреть на природу через призму научной традиции. Ученый еще оставался верующим христианином в частной жизни, в религиозной практике, но на научные изыскания христианское понимание мира распространялось все меньше. Наука формулировала собственный взгляд на мир, претендовала на то, чтобы стать параллельным теологии и философии путем познания единой и неделимой истины. Идеологическим обоснованием такой позиции явилась концепция деизма: Бог – создатель мироздания – не участвует в его процессах, космос функционирует как заведенные часы, поэтому наука должна познавать механистические законы природы и настоящий ученый чужд всякой мистики.

 

Параллелизм научного и теолого-философского мировоззрения предполагал, что оба мировоззренческих ствола укоренены в единой истине. Истина науки выглядит иначе потому, что это другой взгляд на ту же истину. Но методологический параллелизм расщеплял и душевную жизнь ученых, которые по существу переставали быть христианами, как только садились за исследовательский стол, ибо в их методологии отсутствовало христианское отношение к миру. Входя в лабораторию, они попадали в иную вселенную, имеющую свои законы, все более далекие от христианского представления о мироздании. Все больше забывался христианский призыв об освящении и преображении земного мира. И все более природа превращалась в глазах человека в самодвижущийся механизм, который можно подчинить, познав закономерности его действия.

 

Таким образом, “начиная с эпохи схоластики на Западе полностью преобладают представления о тварном мире, как совершенно отъединенном от Бога и замкнутом в своей природе. Тем самым разум, познающий мир, и деятельность человека в мире оказываются непричастными к отношениям человека с Богом, отсекаются от сферы религиозного. Так совершилась автономизация, “секуляризация” человеческого разума и всех форм деятельности человека в мире. Она уже не могла не привести к кризисным последствиям. “Если Земля не преображается, она обезображивается” (Оливье Клеман).

 

Наука руководствуется тем, что знание – сила, что вступить во владение миром можно посредством последовательного решения бесконечного ряда технических задач. Наука учила видеть “перед собой не лицо Бога, а протяженную субстанцию – неисчерпаемый склад сырья и орудий, сумму вещей, с которыми можно работать” (С.С.Аверинцев). Устранение понятия вечной души превращало природу в мертвый объект для познания-конструирования и утилитарного использования человеком. Но в таком мировоззрении и человек воспринимался как часть безликой массы, подчиненной механистическим законам вселенной. Не только “животное – автомат”  (Декарт), но и “человек – машина” (Ламметри), а “процессы в теле человека и каждого живого существа являются такими же механическими, как и процессы в часах” (Лейбниц).

 

Все больше поколений ученых воспитывались в лоне науки не только как методологии познания, но и как нового мировоззрения, которое подавляло метафизический взгляд на мир, представления о роли человека. Усиливающаяся секуляризация – обмирщение, отпадение от целостной религиозной истины, и все большая абсолютизация частичного находит мировоззренческое и методологическое оправдание. К XIX веку сформировалась философская концепция окружающей реальности, в которой утверждалось, что реален только материальный мир, обладающий объективностью – независимостью от человека; детерминированностью поведения – подчиненностью законам природы; дискретностью, атомистичностью строения; жесткой материальной взаимосвязанностью всех частей; способностью открываться органам чувств.

 

На третьем этапе развития наука претендует на универсальное мировоззрение, становится ориентиром всякой познавательной деятельности, в том числе и по оценке метафизической проблематики. В результате научный метод исследования не только доминирует, но и вытесняет всякие другие подходы. К середине XIX века формулируется научно-методологическая философия – позитивизм, который отказывает теологии и традиционной философии в праве на существование.

 

Позитивизм – это мировоззрение, отрицающее всякие онтологические основания мироздания. В позитивизме отрицается вещь в себе и мир ограничивается миром явлений, поэтому в познании необходимо исходить только из позитивного опыта – эмпирически данного, фактического, несомненного. В позитивистском мировоззрении отрицается существование истины как таковой. Сама постановка вопроса о наличии истины объявлена некорректной, а область религиозного мировоззрения названа областью псевдопроблем. Вопрос о существовании Бога – типичный псевдовопрос, и на него бессмысленно искать ответ.

 

Современная научная вселенная – это конгломерат неопозитивистских представлений и понятий, напрочь вытеснивший и не допускающий видение смысла и оснований бытия. Метафизика отрицается как лженаука, ставящая бессмысленные псевдовопросы о Боге, о вечности, о смысле бытия, истине, о сущности и назначении человека и дающая ответы, которые не могут быть эмпирически верифицированы, подтверждены. «Пережитки» метафизики – претензии на раскрытие причин и сущностей – искореняются из науки, которая должна описывать явления и отвечать не на вопрос “почему”, а на вопрос “как”.

В позитивистской науке произошло соединение крайнего рационализма с крайним эмпиризмом. Сегодня неопозитивистская наука по существу отказалась от познания бытия. Лингвистический неопозитивизм, например, утверждает, что философские построения навеяны неясностями в национальных языках, философия и ясность мысли – несовместимы.

 

Метод неопозитивизма, как методологии современной науки, свелся, во-первых, к методу исследования самого метода – языка науки, во-вторых, к верификации – проверке научной осмысленности научных утверждений и их истинности через сравнение с фактами опыта, который, в свою очередь, сводится к переживаниям, ощущениям субъекта, как изначально данному. Переживания же и ощущения субъекта нисколько не даны изначально, но формируются его техническим вооружением – арсеналом естественнонаучных средств. Но позитивистское мировоззрение не осознает того факта, что формирование методов исследования, в конечном итоге, определяется потребительской установкой общества.

 

Виктор Тростников обнажает сущность современного научного подхода: “Структурализм легковесен, декларативен и, как любой продукт неопозитивизма, крайне нелюбопытен ко всему, что касается живого, неформального содержания исследуемого объекта. Вычурные и претенциозные писания структуралистов, наполненные бесчисленными вариациями на одну и ту же тему, представляют собой словесную игру, импонирующую тем, кто вследствие врожденной вялости чувств или в результате позитивистской выучки умеет не испытывать тоски, занимаясь переливанием из пустого в порожнее, кто научился легко скользить мыслью по трескучим фразам и принимать утонченность оборотов за тонкость ума, эзотеричность терминологии – за ученость, а летучие ассоциации - за понимание существа дела... Авторы перегружают свои произведения заумной терминологией, которая оглушает читателя и не дает ему возможности вникнуть в существо дела... Расшифровка терминологии поглощает столько сил читателя, что, сумев разобраться в мудреных словах, он испытывает удовлетворение, и его энергии не остается на то, чтобы осмысливать основную проблему и обнаружить ее нерешенность”.

 

Взаимодействие научного подхода с реальностью можно проиллюстрировать следующим примером. Современная наука утверждает, что атома, как первокирпичика мироздания, не существует, но могут иметь место разнообразные естественнонаучные модели атома. В зависимости от методологической и технической оснащенности науки они меняются: планетарная модель Бора, объемная модель Резерфорда. Современная физика отказывается от пространственных представлений и моделирует атом математически. По существу же понятие атома является некоей гипотетической точкой отсчета, которая отражает взаимодействие научно-исследовательских средств с некоей реальностью, “зачерпнутой” этим средствами. Захват реальности диктуется не закономерностями жизни космоса, а экспансией потребления и “логикой”, то есть инерцией научно-технической методологии.

 

По существу эмпирический опыт зависит от того, какое деятельное отношение человек займет к природе. Установка потребления формирует предрассудки, которые представляют из себя не вполне осознаваемую программу действия, но через призму которых затем объясняется наблюдаемая вселенная. Эти предрассудки – то, что до рассудка – установки, выражающие сложившийся жизненный интерес субъектов действия, предопределяют вид рациональных формул, понятий, концепций. Последние являются результатом орассудочивания жизненной установки. Теоретическое моделирование, в свою очередь, задает конфигурацию приборов, посредством которых ученые замеряют отнюдь не данные реальности, а  параметры соотношения технических средств с природными явлениями. Конечно же, приборы, как материализованные формулы, неизбежно “подтверждают истинность” самих формул. Так замыкается круг, очерчивающий пространство экспансии потребления научно-технической цивилизации в каждый данный момент.

 

Потребительское отношение к миру и засилье инструментально-прагматической методологии диктуют картину мироздания. Стремление к тотальному обладанию формирует понимание: как мы на мир взглянем, таковым он и будет. Этим наблюдаемая реальность превращается в гипотетическую: истины самой по себе не существует, но человек может манипулировать рациональной, либо позитивной конструкцией, моделью, создание которой мотивируется нуждами потребления. Мировоззрение складывается как результат естественнонаучных исследований, но результаты научных экспериментов запрограммированы определенным гипотетическим подходом, который, в свою очередь, диктуется ненасытной жаждой познания для обладания материальными ресурсами и функциями космоса.

 

Наука имеет дело с результатами слепого вторжения технического прогресса в глубины мироздания, модельно описывает эффект от этого соприкосновения и стремится извлечь из этого эффекта практическую пользу для цивилизации потребления. Необузданная жажда потребления и слепая научно-техническая экспансия разрушают мироздание. Отказавшись от онтологической проблематики, наука все более приходит к методологическому самоотрицанию и порождает цивилизацию саморазрушения.

 

В итоге можно сказать, что христианские народы не вынесли опаляющего Новозаветного Благовестия о космосе, природе и самом человеке, раскрепостили в себе стихии, которые восстали против основных истин христианства. В результате человек оказался порабощенным ложными духами научно-технической цивилизации – теориям, концепциями, формулами, создание которых мотивируется потребительскими установками. “Цивилизованное” человечество наплодило сонмы духов, демонов и бесов: тотального потребления, позитивистского скепсиса, технотизации, урбанизации, информатизации, глобализации. В социальной сфере и истории “наука” послужила созданию и обоснованию ряда мифов, иллюзий и фикций, оправдывающих механизмы самопорабощения и порабощения, “научно” обоснованного и технически сверхэффективного истребления огромных масс людей. Человечество, потерявшее метафизические ориентиры, захвачено экспансией потребления, срывает скрепы, сковывающие хаос.

 

Таким образом, тотальная ориентация на натуральное измерение разрушает связи с Творцом, в результате космос представляется в виде бездушного механизма, затем превращается в иллюзию. Тот образ вселенной, которым так гордится наука (“мир – автомат”, “вселенная – заведенные часы”), – это один из образов ада. Ибо мироздание погружается в адское состояние в тот момент и в той степени, в какой оно отпадает от богочеловеческого творческого начала. Бесконечный круговорот вещества, существование по застывшим неизменным “законам” лишены цели, а значит, и смысла, а бессмысленное прозябание – одна из форм небытия, погружения жизни во зло.

 

При попытках созидать в отрыве от Творца человек разрушает природу и одновременно порабощается ею. Современное человечество слепо идет этим путем самоистребления. Все господствующие сегодня материалистические атеистические идеологии толкают человечество к пропасти небытия: цивилизация потребления и коммунизм навязывают формы адского существования, научно-технический прогресс все более множит средства самоистребления человечества.

 

Техническая цивилизация заглушила многие способности души и отрывает от духовных оснований космоса. “Природный Пан” давно покинул нас. Восстановить древнюю связь души с космосом сегодня пытаются разного рода магические, оккультные школы, теософия, антропософия, астрология – формы болезненной реакции на засилье естественнонаучных методов. Но перед человечеством стоит задача не восстановления архаических связей с космическими духами, а духовного средоточения, обретения способности лицезреть духовные основы мироздания и воздействовать на природу через духовные ее связи. Это и есть путь преодоления потребительского и насильственного отношения к природе, путь персонализации бытия.

 

 

Искусственная природа стремительно теснит природу естественную: новые технологии меняют состояние общества, индивидуальное и общественное сознание, а теперь претендуют на изменение генотипа человека. Апологеты информационной глобализации убеждены, что «электронная система является продолжением центральной нервной системы» (Маршалл Маклюэн). Поэтому возможно создание суперинтеллекта, который воспроизведет деятельность человеческого мозга и превзойдет умнейших людей во всех областях, включая здравый смысл, социальные навыки, науку, творчество. Машины с искусственным интеллектом (ИИ) будут способны создавать более совершенные машины, которые, в свою очередь, помогут строить еще лучшие… При этом ИИ не будет нуждаться в обучении. Это открывает невиданные возможности в военной сфере (создании средств уничтожения и порабощения людей), в получении прибылей, многообразных благ, выгод, развлечений… Нередки примеры технотронной маниакальности:

«Под воздействием технического прогресса биовид homo sapiens в третьем тысячелетии неизбежно эволюционирует в новый вид человека под названием «homo kubernetike organon» (человек-киборг)… это не зомби, а реальный живой человек, жизнь которого обеспечивается кибернетическими органами, позволяющими ему выйти на качественно новый социальный уровень самосознания» (А.Бондарь).

Перед лицом унылых перспектив утешить может тот факт, что искусственный интеллект – утопия. Машинный «суперинтеллект» может только частично имитировать отдельные функции человеческого мозга, он не способен имитировать все функции мозга, тем более уподобиться ему. Ибо наука не способна познать мозг (как и все сложные природные феномены) полностью и окончательно. Во всякий момент истории эмпирические орудия науки будут открывать новые аспекты деятельности мозга, а рационалистический научный арсенал по этому поводу будет предлагать новые модели человеческого мозга. Наука давно и во многом имеет дело не с реальностью, а с непрерывным моделированием реальности. Теперь очередная модель человека и его мозга очередной раз претендует заменить реальность.

 

Современное  натуралистическое сознание не может осознать очевидную истину, что искусственная природа не способна продублировать живую природу, иначе это была бы одна и та же природа. Тем более, искусственная природа не способна преобразоваться в природу живую. Если наука изучит функционирование мозга, она никогда не воспроизведет ее в полном объеме. Более того, человеческий интеллект, а тем более – разум, не сводится к функционированию мозга. Если ученый возвышается над примитивным натурализмом и пытается изучить феномен сознания, то его научный взор ограничен рационалистическими границами и предрассудками. Чего стоит «открытие» авторитетнейшего руководителя института мозга Бехтеревой, что после многолетнего изучения мозга и сознания она вынуждена допустить существование некоей иной реальности, которую она называет «зазеркальем». Очевидно ученому неведомы тысячелетние философские традиции изучения феномена человеческого сознания и духа. Наука способна учитывать количественные характеристики человеческого мышления (объем информации и скорость ее обработки), но не способна углубиться до духовной сущности человеческого интеллекта (ума), а тем более разума (высшего ума).

 

Таким образом, функционирование мозга – это еще не интеллект, не ум, а тем более – не разум. Наука же не способна подлинно осознать функции мозга, тем более интеллекта (ума, разума). Наука не способна  полностью сымитировать деятельность интеллекта, тем более – воспроизвести его адекватную материальную копию.

 

Оказывается, что современные алхимики примитивнее средневековых. Те стремились перестановкой мест слагаемых (материальных элементов) вывести новую породу материи (искусственное золото). Эти пытаются тем же приемом перестановки материальных субстратов вывести новую субстанцию – человеческую жизнь с вечной душой. Тем удалось по ходу дела проанализировать и дифференцировать материальные элементы настолько, что они сложились в науку химию и таблицу Менделеева. Эти недалеки от того, чтобы в тупом усердии аннигилировать даренную человечеству частицу космоса – земную природу. Тем, как теперь оказалось, недоставало методологии, ибо нынешняя наука близка к воспроизводству заданных параметров материалов. Но современным алхимикам недостает мозгов, чтобы осознать границы онтологически возможного и недопустимого: высшие сферы бытия содержат низшие и потому способны их воспроизводить; низшие же формы бытия только отражают высшие, но они не способны самодостаточно их воссоздавать.

 

Слепо натуралистический научный подход редуцирует представления об интеллекте, сводит их до формальной структуры для обработки информации. Человек может воспроизвести искусственное подобие некоторых своих функций, но он по сути бытия не способен искусственно создать себе подобие. Малый творец – человек – призван совершенствовать себя, а искусственная природа может являться для этого одним из средств. Но в современной техногенной цивилизации средство превращается в содержание и цель существования. Наука давно превратилась из сферы технологий в сферу мировоззрения, исключающего не натуралистическое и мировоззрение. В результате человек отехнечивается не в том смысле, что самосовершенствуется благодаря созданию все более совершенной техники, а в том, что наиболее совершенное существо в природе уподобляется своим искусственным созданиям, примитивизирует свою природу, отсекает ее высшие пласты. Это невиданное торжество постулата атеиста материалиста Ламметри: «Человек – машина». Если человек в конце концов сможет оглупить себя до уровня самых умных машин, то действительно «люди не будут рассматривать постепенное замещение биологических людей искусственно созданными машинами как нечто обязательно плохое… Некоторые постлюди могут даже найти для себя полезным отказаться от собственного тела и жить в качестве информационных структур в гигантских сверхбыстрых компьютерных сетях» (Ник Бостром).

 

Методы отехнечивания человеческого организма множатся на глазах. «Постчеловек (posthuman) – это потомок человека, модифицированный до такой степени, что уже не является человеком… Постлюди могут оказаться полностью искусственными созданиями (основанными на искусственном интеллекте) или результатом большого числа изменений и улучшений биологии человека или трансчеловека» (Ник Бостром). Можно представить, что в тело человека могут имплантироваться микрочипы с колоссальной базой данных, которые управляются непосредственно мозгом и сознанием. Но зуд научной фантазии нацелен не на усовершенствование человека, а на совершенствование механизмов, которым может быть подчинено существование человека.

 

Так, уже прогнозируется конструирование наноботов (микроскопических роботов). Миллионные популяции молекулярных роботов (кибернетическая пыль) могут внедряться в человеческое тело, путешествуя по капиллярам, по мозгу, изучая и исправляя всяческие повреждения в клетках и генах, более того, строя новые нейроны, клетки и целые системы организма. Некоторые мыслители сознают опасности такого рода проектов: «Не превратиться ли команда наноботов-целителей в бригаду нано-франкейнштейнов в случае сбоя компьютера… Нашпиговывая человеческое тело «полуживыми» наноботами, мы запросто можем проскочить тот порог киборгизации человека, когда уже трудно будет отличить , где кончается биология и начинается электроника. Не случайно для этой армады наноботов, обслуживающих потребности биологического организма человека, придумано очень образное название – «серая слизь…Земная популяция вида гомо сапиенс имеет все шансы превратиться в популяцию человекоподобных существ, полностью состоящих из кибернетических клеток-наноботов, из «серой слизи»» (Андрей Ваганов).

 

Многие ученые уверены, что человеческое сознание когда-нибудь будет отделено от материального носителя – человеческого тела (которое накладывает множество ограничений, в частности на перемещение в космических масштабах),  и будет перенесено на другой материальный носитель – на чипы. Поскольку живая природа принципиально и несоизмеримо сложнее искусственной, то попытки отехнечить высшее явление жизни – человеческий интеллект –чреваты деградацией человека. Реализация подобных научных проектов приведет к тому, что на месте человеческого рода некоторое время будут существовать запрограммированные человеком механизмы, где человек не превратится в машину, а принесет себя в жертву машинам.

 

Есть реальный, а потому более опасный путь биологической самотрансформации человеческого вида на основе научных открытий. Достижения в области молекулярной биологии создают возможность для управления растительными, животными и человеческими геномами. Генная инженерия нацелена на «улучшение» человеческого вида посредством изменения человеческого генома, создания культивированной мозговой ткани, неограниченного продления жизни пересадкой клонированных органов или репродуктивным клонированием людей. Ученые уверены, что нанотехнологии, благодаря непосредственному доступу к головному мозгу и органам чувств, позволят каждому человеку стать своего рода терминалом. Более того, достижения нанотехнологий будут способны разобрать организм человека на атомы и манипулированием атомами воссоздать его копию. В конечном итоге, подобные научные достижения грозят превратить человека из существа биологического в био-техногенное, из духовного, нравственного, разумного – в информационный фантом. На каком-то экспериментальном этапе не исключено случайное или намеренное создание вируса, организма или механизма (или чего-то интегрированного), который уничтожит человеческий вид.

 

Наиболее опасны попытки трансформации человека – опыты по клонированию. В этих методологиях наука выходит за пределы собственно натуралистического измерения, что не осознается самими учеными. Каждое живое существо содержит животную душу – энтелехию, как форму тела, запечатленную в каждой клетке и в генотипе организма. Судя по всему, наука вторгается в промежуточную энтелехийную область тонкой телесности, или телесной духовности. Низшая или животная душа – энтелехия – связана с телесностью до полного и окончательного прекращения ее жизнедеятельности, после чего она отлетает в область природной, космической души – мировой энтелехии. Можно изъять или «законсервировать» (заморозить) какие-то фрагменты организма, которые сохраняют энтелехийную информацию.

 

Можно представить, что современные научные методы воссоздают на другой основе древние магические способы воздействия на энтелехийную реальность, вплоть до реконструирования энтелехии конкретного живого существа, а также на основе «схваченной» формы тела воссоздания самого тела. Натуралистические научные технологии в принципе могут «добраться» до воздействия на энтелехии тел и реконструирования самих тел, но не более того. Воссоздание тела на основе «выделенной» энтелехии как формы конкретного тела возможно в принципе, другой вопрос, в какой полноте это доступно и насколько воспроизведенная матрица искажает «образец». Можно представить, энтелехийное дублирование животных.

 

Но нужно отдавать себе отчет, что у человека помимо энтелехии есть высшая душа как вечный индивидуальный дух, который и делает его собственно человеком. Со смертью человека его вечная душа покидает тело и окончательно отходит в трансцендентные измерения бытия. Нет и не может быть по природе вещей каких-либо натуралистических технологий, способных вернуть отлетевшую вечную душу на землю. Поэтому воспроизведенное человеческое тело может в той или иной степени отражать энтелехийную форму «образца», но оно будет лишено собственно человеческой души, поэтому никогда не сможет явить человека. Другими словами, опыты по клонированию человека способны при высочайшем развитии технологий дойти до дублирования живых человеческих тел, которые будут обладать энтелехией как животной душой, и, следовательно, будут не более чем животными. Если это произойдет, можно представить какого рода манкуртов наплодит современная наука.

 

В глобалистской технотронной цивилизации нет никаких табу, способных контролировать самоубийственное познавательное любопытство человека научного.

 

 

 

 

 

 

 

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------