Николай Фёдорович Фёдоров (1821 – 1903), столетие со дня смерти которого было отмечено в 2003 году  проведением IX Международных Фёдоровских чтений, является одним из самых удивительных русских мыслителей, творчество которого, по моему убеждению, только сегодня, в начале III-го тысячелетия христианской эры, начинают, кажется, понимать.

   Его имя стоит первым в ряду тех мыслителей, идеи которых объединяет понятие «русский космизм». Даже в созвездии таких замечательных  имен, как А.Л.Чижевский, К.Э.Циолковский, Н.А.Умов, В.И.Вернадский, П.А.Флоренский, С.Н.Булгаков и др., звезда Николая Фёдорова выделяется своим неповторимым светом. Николай Фёдоров – фактически первый в истории мыслитель, попытавшийся разрушить кажущуюся несокрушимой стену между «Афинами и Иерусалимом» и создать духовный мост, способный объединить Афон и Парнас, объединить Храм и Обсерваторию – т.е. должным образом решить проблему соотношения догматики и традиции с научно-техническим творчеством. И поэтому нет ничего удивительного в том, что «Философия Общего Дела», по воспоминаниям современников, вдохновляла главного конструктора космических ракет Сергея Павловича Королёва, и именно Россия стала страной, впервые вышедшей в Космос – реальный, астрономический, а не «психоделический», в который погружаются медитирующие поклонники Прабхупады и курильщики опиума.

    Вокруг идей Н.Ф.Фёдорова, как и вокруг идей В.И.Вернадского, в СССР вплоть до 80-х годов был «заговор молчания», хотя, казалось бы, идеи соединения людей в Общем Деле, борьбы с разрушительными стихиями силами объединённого человечества, создания братской семьи народов, как нельзя лучше совпадали с лозунгами, написанными в программных документах и на плакатах советской эпохи. В чем же причина такого неприятия? И Фёдоров, и Вернадский исходили из того, что жизнь человека не может сводиться лишь к удовлетворению материальных и социальных потребностей, что для нормального развития общества необходимы не только наука (точное знание), но и религия и философия. Религия, которая дает путеводные ориентиры жизни, опираясь на веру и духовный опыт её создателей, и философия, понятая не как «единственно верное» учение, а как деятельность, цель которой: подвергая всё сомнению, отделять истинные идеи и цели от ложных.

    С именем Фёдорова связано множество легенд. Серьёзное изучение его наследия началось фактически лишь во второй половине XX века и связано прежде всего с работами С.Г.Семёновой и А.Г.Гачевой. Итогом многолетних трудов матери и дочери стало 4-томное собрание сочинений Н.Ф.Фёдорова с подробным историческим и текстологическим комментарием  (1). Благодаря их труду мы можем, наконец, ознакомиться с идеями Н.Ф.Федорова в их полноте, увидеть, насколько его мысли опередили свое время и насколько не соответствует действительности представление о том, что это был всего лишь «скромный труженик Румянцевского музея, ничего не печатавший при жизни и получивший известность только после смерти в связи с изданием его учениками написанного им труда ‘Философия общего дела’ (I т. Верный, 1906; II т. Москва, 1913), который к тому же проповедовал чудовищную теорию физического воскрешения покойников, без всякого участия церкви и даже вообще религии, исключительно только при помощи естественнонаучных методов» (2).

  Анализ причины таких представлений о Н.Ф.Фёдорове был дан нами ранее (3), приём выяснилось, что дело было просто в плохом знакомстве с идеями Н.Ф.Фёдорова, в силу малой доступности его сочинений в течение долгого времени. Ставшее доступным теперь, реальное изучение идей Н.Ф.Фёдорова позволяет, наконец, понять природу его религиозного опыта, который лежит в основе всего его учения и с необходимостью приводит к мысли о космической роли человечества.

   Десятилетие после распада СССР принесло много нового в жизнь и общественное сознание России. После 70-летнего «Вавилонского пленения» под властью не просто атеистического, но явно богоборческого строя, бдительно отслеживавшего и каравшего всякие проявления интереса ко всему трансцендентному, к богословским вопросам и мистическим переживаниям у граждан новой формации – «советских людей», которые были обязаны подчинить свою жизнь строительству коммунизма, появилась возможность думать и обсуждать проблемы, от понимания которых народ был основательно отучен.

   Как это часто бывает после тяжелой болезни, своего рода «духовного обморожения», процесс восстановления нормальной духовной жизни оказался причудливым и порой тяжёлым. На книжные прилавки хлынул мутный поток «рыночной эзотерики», сулящей читателям возможность чуть ли не мгновенного обретения сверхъестественных способностей, долголетия и даже бессмертии, в первую очередь – грандиозных успехов на ниве секса и коммерции. В России появилась возможность обратиться к традиционным религиям – православию, исламу, буддизму, иудаизму – но одновременно с этим в стране появились и разнообразные «ловцы душ», проповедники сект и эклектических учений, облачающихся порой в тогу науки, вроде «Сайентологии» или «Трансцентентальной медитации». Им удаётся завлечь в свои сети наивных людей, иногда даже имеющих учёные степени и звания, но явно страдающие «синдромом дефицита духовного иммунитета». Православная Церковь пытается противостоять этому наплыву, но не всегда успешно. Многих мыслящих людей, тянущихся к Истине Православия, отталкивает невежество и обскурантизм священников, их негативное отношение к науке, в частности, например, прямое отрицание со стороны некоторых клириков теории эволюции, якобы «противоречащей» библейском учению о сотворении мира.

   Дело осложняется её и тем, что многие из людей, приходящих сегодня в православные храмы, не имеют реального представления ни о догматике, ни о литургике, ни о смысле и целях православия. Многие из считающих себя православными свято верят в то, что Церковь учит о «бессмертии души», не подозревая, что эта идея, восходящая к Пифагору и Платону, была отвергнута уже ранними отцами Церкви. Так, во втором веке н.э. св. Иустин Философ (+166) убедительно опровергал сомнения тех, которые «сплетают  такие софизмы:
'Если плоть восстанет, то восстанет она всецело и со всеми членами?... Не нелепо ли это приписывать ей это после воскресения из мертвых?'.  Они смущаются тем, что 'если тело воскреснет всецело и будет иметь все члены, то необходимо должны быть и отправления членов – зачатие матки, излияние семени в мужском члене и тому подобное'» (4, стр.471).

    Он пишет с полной ясностью:
«Зачем нам принимать противное вере и гибельное учение и безрассудно обращаться вспять, когда услышим, что душа бессмертна, а тело тленно и неспособно к тому, чтобы снова ожить?» (4, стр.482).

    Св.Иустин призывает христиан:
   «Говорить против тех, которые унижают плоть и говорят, что она недостойна воскресения и небесного жительства, потому что, во-первых, сущность её есть земля, во-вторых, что она полна всякого греха, так что принуждает душу грешить вместе с нею. Такие люди не знают всего дела Божия, не знают ни первоначального происхождения и создания человека, ни того, для чего создано всё существующее в мире» (4, стр. 478).

    Именно с пониманием того, «для чего создано всё существующее в мире», и связан религиозный опыт Николая Фёдорова. Потрясённый смертью своего дяди Константина Гагарина в 1851 году, он испытал глубокое озарение, позволившее ему более чем за сто лет до появления «антропного принципа» в физике, осознать уникальную задачу и роль человечества во Вселенной.

  Задачу, поставленную перед человеком во второй главе книги Бытия, где сказано:
«И взял Господь человека, и поселил его в саду Эдемском, чтобы возделывать и хранить его»(Быт.2:15),
Фёдоров осознал как «мысль, что через нас, через разумнее существа, природа достигнет полноты самосознания и самоуправления, воссоздаст всё разрушенное и разрушаемое ещё по слепоте». Он понял, что человек является не случайной деталью во Вселенной, не «плесенью, случайно возникшей на поверхности планеты», как писал известный астрофизик Дж.Джинс, а ключевой фигурой в мироздании, проводником Божественных энергий, способных противостоять росту энтропии, тепловой смерти, которая неизбежно должна наступить, если человек не выполнит возложенную на него миссию.

    Это понимание совершенно по-новому осветило фундаментальную христианскую идею о том, что грехопадение человека не только его самого сделало смертным, но и ввергло весь зависящий от него мир в пучину гибели, ради избавления от которой и воплотился в виде Сына Человеческого Сам Творец вселенной.  Фёдоров понял также, что суть христианского  учения не в том, что после Боговоплощения и Воскресения  каждый получает возможность спасаться в одиночку, а в том, чтобы , не уничтожая свободы воли каждого человека, вывести Человечество на путь всеобщего спасения. Хорошо известное святоотеческое учение о «синергии», т.е. о соработничестве человека и творца, Фёдоров осознал, как необходимость концентрации творческих усилий каждого на деле спасения.

  И дело  это   не сводится лишь к чтению молитв и акафистов, а состоит в развитии фундаментальных творческих способностей, среди которых важное место занимают наука и искусство, и обращении их на Общее Дело воскрешения. При должном направлении эти способности могут получить благодатную помощь свыше, а в противном случае – привести к глобальному кризису вплоть до уничтожения всей планеты.

   Такое уничтожение, которое многим кажется неизбежным («земля и все дела на ней сгорят» 2 Петр 3:10), было бы свидетельством неудачи Божественного замысла о человеке и бесплодности жертвы Христа. Понимая это, Фёдоров пишет об «условности» пророчеств, сравнивая их с «пророчеством   Ионы», и верит в то, что покаяние, «метанойя», изменение образа мыслей людей – что обычно ставят ему в укор, как «утопическое мечтание» - может привести человечество «в Разум истины», и в этом случае станет возможна победа над «последним врагом» - смертью и воскрешение умерших...

  По сути дела, всякий религиозный опыт связан с осознанием факта смерти и поиском выхода из трагедии, притерпеться к которой могут в полной мере  лишь совершенные атеисты типа Базарова, уверенные, что «лопух вырастет», и этим всё кончится. Любой тип религиозности, будь то ведический, буддийский, иудейский, мусульманский или христианский, предполагает ответ, во многом определяющий и сущность религии, и её ценность для конкретного верующего. Так, Веданта опирается на мысль о перевоплощениях, но стоит заметить, что эти перевоплощения отнюдь не похожи на принесённые из Америки в Россию розовые мечты современных адептов. Эти идеи, адаптированные для европейского сознания, высмеял ещё  Владимир Высоцкий.  Перевоплощения в Веданте – это страшное блуждание в колесе Сансары, переход из одних форм адских страданий в другие. Именно ради спасения из этого лабиринта кошмаров озарённый Будда и предложил соё учение – путь выхода из Сансары и погружения в Нирвану. Условие выхода, однако, является довольно тяжёлым: мир следует признать иллюзией, а что такое блаженство Нирваны, известно только тем, кто её достиг. Понятно, что плоть в такой системе ценности не имеет: это, во-первых, иллюзия, а во-вторых, источник страданий, от которого надо избавиться , пройдя тем путём, который указал Будда.

   Значительно более уважительное отношение к плоти мы видим в Китае. Здесь даосы разрабатывают (и, говорят, небезуспешно) специальные техники и эликсиры для достижения практически неограниченного продолжения жизни.
  Но очевидно, что такое бессмертие является уделом избранных, а для чего оно нужно – вопрос остаётся  открытым. В религиях библейского корня – иудаизме (если исключить саддукейство) и исламе – существует ясное учение о воскрешении мёртвых и посмертном воздаянии, хотя различные школы этих религий по-разному описывают это посмертное состояние. В христианстве же факт Воскресения Иисуса Христа – это краеугольный камень веры, и именно в Православии этому факту отводится главная роль, и поэтому  главным праздником является пасха – праздник Воскресения Христова, дающего нам ясное обетование воскресения плоти. Стоит заметить, что именно в Православии пасха является центром Литургического круга, в то время как в странах католических и протестантских главным праздником  считается Рождество Христово.  Православие содержит глубочайшие основания, во многом утраченные Западом, для начала всеобщей Литургии – Общего дела. В то же время, к великому сожалению, не утратила своей остроты и обличающее высказывание Н.Ф.Фёдорова:
«В идее нет ничего выше, чем православие, но тем резче бросается в глаза несоответствие идеи с действительностью» (Н.Ф.Фёдоров. Т.I, стр.575).

   В сочинениях  Николая Фёдорова огромное число страниц посвящено «пасхальному вопросу». вопросу о воскрешении умерших отцов. Некоторые современные теологи смотрят с недоумением на мысль Фёдорова о том, что воскрешение будет не чудесным трансцендентным актом, а совершится при участии самого человека. Но эта идея отнюдь не противоречит духу Священного писания, Вспомним, что в 37-й главе книги Иезекииля Господь говорит пророку:
  «Изреки пророчество на кости сии и скажи им: ‘Кости сухие! Слушайте слово Господне! Так говорит Господь костям сим: вот, Я введу дух в вас, и вы оживете’… Посему изреки пророчество и скажи им: так говорит Господь Бог: вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой,  и оживете, и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я Господь, сказал это – и сделал, говорит Господь!» (Иез. 37: 5; 14).

   Символически выраженное участие в деле воскрешения здесь вполне очевидно. Можно сказать, что идея Фёдорова, понимаемая как реальное дело воскрешения, не в большей степени «противоречит» Библии, чем теория эволюции – «Шестодневу» Василия Великого.

    Более серьёзным, на первый взгляд, является возражение Владимира Соловьёва, высказанное в письме к Фёдорову в июле 1882 г.:
  «Воскресить людей в том их состоянии, в каком они стремятся пожрать друг друга – воскресить человечество на стадии каннибализма было бы и невозможно, и нежелательно» (Т.4. стр.630). Фёдоров, читая это письмо, сделал на нём приписку: «Воскрешать каннибализм, т.е. воскрешать смерть! Вот нелепость!».

  В статье (5)  Фёдоров писал:
«Говоря о несовершенстве человека, Соловьёв боится прямо сказать, что это несовершенство зависит от него самого».

   Эта мысль, адресованная Владимиру Соловьёву, конечно же, относится и к каждому из нас.
   Фёдоров прекрасно понимает то, чего не понимают сегодня многие, сталкивающиеся с идеей воскрешения с участием человека,  и впервые осознают, что это – не мистическая туманная идея, а реальный призыв к Общему Делу. Таких людей охватывает энтузиазм, и они уже готовы броситься в бой, заняться созданием научных методик бессмертия и воскрешения, или, на худой конец, использовать идеи Н.Ф.Фёдорова, как политическую приманку, как «идеологию». Однако сегодня ситуация такова, что хотя человечество уже технически готово к решению проблемы бессмертия и воскрешения – успехи в области расшифровки генома человека и клонирования – но оно совершенно не готово к бессмертию этически.

  Наблюдая современную жизнь, можно видеть, что сегодня людьми владеет страх бессмертия – совершенно невиданная вещь во все предыдущие времена!  Страх бессмертия порождает сознательное преклонение перед смертью, как своего рода божеством – то, что последователи Николая Фёдорова обозначили термином «смертобожничество» (6). Действительно. Представление о непреодолимости смерти глубоко входит во всю структуру современного социального бытия, пронизывая практически все политические институты, проникая в искусство и философию, в крайних формах выражаясь в виде психического извращения – некрофилии. В этом-то и скрыт «основной грех», мешающий человеку жить полной и радостной жизнью в прекрасном мире, созданном благим Творцом.

   Бессмертие, как и освоение дальнего космоса – реально. Но эта реальность не достижима по принципу: «Мы хотим сегодня, мы хотим сейчас!»  На пути к решению этой задачи человечество ждут огромные трудности и испытания – причём уже не на уровне отдельных подвижников, чьи имена навсегда вписаны в книгу жизни, но всего Человечества, которое обязано ещё доказать право на это имя. Человечество, согласно Фёдорову, должно «устроиться не по типу организма, но по типу Пресвятой Троицы, неслиянно и нераздельно», стать таким единством людей, которое, не подавляя ни в малейшей черте свободу и не нивелируя индивидуальность, обрело бы силу стать хозяином, а не рабом стихий, как внешних, так и внутренних.

  Перед человечеством сегодня стоят две промежуточные задачи, без которых главная цель всегда будет недостижима.. Это, во-первых, Глобальное экологическое преображение – «превращение природы из врага временного в друга вечного», и, во-вторых, Глобальное психологическое преображение – осознание греха смертобожничества и преодоление его в каждом человеке.

   Сегодня мы имеем возможность вместе с Фёдоровым осмыслить главную задачу христианства, выраженную в романе Б.Л.Пастернака «Доктор Живаго» устами одного из героев, Николая Веденяпина. Он фактически озвучивает идеи Николая Фёдорова, говоря:
«История в нынешнем её понимании основана Христом, Евангелие есть её обоснование.  А что такое история? Это установление вековых работ по последовательной разгадке смерти и её будущему преодолению. Для этого открывают математическую бесконечность и электромагнитные волны, для этого пишут симфонии. Двигаться в этом направлении нельзя без некоторого подъёма. Для этих открытий требуется духовное оборудование. Данные для него содержатся в Евангелии» (Стр.577).

   Пора и нам понять главную мысль Николая Фёдорова:
«…Почитание Пресвятой Троицы требует объединения всех сынов и дочерей, т.е. братства их, любви всех живущих ко всем отцам умершим, такой любви, которая готова отдать всю жизнь для возвращения жизни отцам, а отдав жизнь смертную, получить жизнь бессмертную» (7).

  ЛИТЕРАТУРА

1. Н.Ф.Фёдоров. Собрание сочинений в 4 томах. М. Изд.группа «Прогресс».  Т.1, 1995, 518 стр.; Т.2, 1995, 544 стр.; Т.3, 1997, 743 стр.; Т.4, 1999. 687 стр.; Дополнения и комментарии, 2000. 638 стр.

2. А.Ф.Лосев. «Владимир Соловьёв и его время». М. «Прогресс», 1990, стр. 72.

3. Б.Г. Режабек. «А.Ф.Лосев и Н.Ф.Фёдоров: попытка анализа мировоззренческих недоразумений»// «Философия  бессмертия и воскрешения». Вып.1. М.»Наследие», 1996 г., стр.158-168.

4. Сочинения Св. Иустина философа и мученика. М.1892 (репринт 19950.

5. Н.Ф.Фёдоров. «Заметки к статье В.С.Соловьева ‘Лермонтов’». Т.4, стр.80.

6. Б.Г.Режабек. «Смертобожничество в спектре современных мировоззрений»// «Философия бессмертия и воскрешения». Вып.1. М. «Наследие», 1996 г., стр.23-34.

7. Н.Ф.Фёдоров. «О первом нравственном соборе в Берлине». Т.3, стр.410.

 

 

 

 

 

 

 

 

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------