Обычно основанием для неприятия святоотеческого хилиазма считается осуждение его на Втором Вселенском Соборе. Однако здесь сразу же возникает вопрос: если осуждение действительно имело место, почему святые отцы Церкви не ссылаются на II Вселенский Собор, когда ведут речь о хилиазме? Правда, некоторые богословы, не находя, по всей видимости, осуждения святоотеческого хилиазма на Соборе, полагают, что такого рода осуждения и не требовалось, поскольку на уровне «посленикейского» богословия «хилиазм мог оставаться только как реликт, как частное мнение, причем не богословское (теологумен), а экзегетическое»1.

Казалось бы, сегодня о хилиазме, в том числе и хилиазме святых отцов Древней Церкви, известно все: вышло немало книг, где подробно рассматривается этот вопрос, опубликовано множество статей. Подавляющее большинство православных богословов склонилось к мнению, что «хилиазм никогда не был главенствующим мнением в Церкви. Его появление обусловлено скорее перегибами в борьбе с иудейством и гностицизмом, чем склонностью к хилиастическому пониманию эсхатологии в церковном сознании»2.

Но здесь противоречие: иудейский хилиазм — это идея материального, плотского земного царства «чувственных удовольствий», гностицизм — отрицание материи, объявление ее злом (мы ведем речь не о влиянии отдельных иудейских сектантов на возникновение гностицизма, а о хилиазме, который отвергался гностицизмом принципиально). «Царский путь» - одухотворение мира, тела, то есть возвращение под власть Духа, единение с Богом: «...Не только тело, когда его действия обретут здравие через подвижничество и оно наполнится Духом, может достичь единения с Богом, но это относится и к жизни в мире, и к самому миру «ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением»... (1 Тим. 4,4); когда его евхаристический образ действия восстановится и он через Таинства исполнится Духом, он может быть принят в единение с Богом и преображен в Его тело, став Церковью»3. Именно этот путь олицетворяет святоотеческий хилиазм.

Какие недостатки в исследованиях православных авторов по проблеме хилиазма бросаются в глаза в первую очередь? Во-первых, это непоследовательность в делении хилиазма на хилиазм еретиков и хилиазм святых отцов Церкви, особенно, когда речь идет о борьбе с хилиазмом: многие авторы не делают никакого различия между этими двумя видами хилиазма. Начало этому процессу положил митрополит Макарий (Булгаков), который, по существу, объединил в одно явление еретический чувственный, плотский хилиазм и духовный святоотеческий, хотя перед этим четко разделил их4. Во-вторых, очень редко затрагивается вопрос «согласия отцов». Можно сказать, что последний вопрос как-то выпадает из поля зрения большинства исследователей. По всей вероятности, ответ на него кажется настолько очевидным, что мало кто пытался углубиться в его изучение. Эти и некоторые другие вопросы затронуты в статье «Святоотеческий хилиазм. Ответ критикам».


Какой хилиазм осужден святыми отцами?

В православной богословской среде существует широко распространенное мнение, что «дискуссия о земном тысячелетнем царстве Христовом... закрыта II Вселенским Собором»5. Здесь имеет место явное недоразумение. На II Вселенском Соборе вопрос о хилиазме не затрагивался вовсе, в этом можно убедиться, ознакомившись с правилами собора: нет никаких данных о том, что на Соборе имела место «дискуссия о земном тысячелетнем царстве Христовом». По мнению многих критиков духовного хилиазма святых отцов Древней Церкви, добавив в Символ Веры слова «Его же Царствию не будет конца», II Вселенский Собор тем самым осудил не просто ересь Аполлинария в части хилиазма, но и отверг мнение мужа апостольского Папия Иреапольского, почитаемого в Сербской Православной Церкви6, и святых отцов Древней Церкви Иустина Философа, Иринея Лионского, Ипполита Римского, Мефодия Патарского о духовном хилиазме. В статье «Святоотеческий хилиазм»7, опубликованной на портале «БОГОСЛОВ.RU», мы уже затрагивали достаточно подробно этот вопрос: слова «Его же Царствию не будет конца» были направлены против ереси Маркелла Анкирского и ни к хилиазму, ни к Аполлинарию не имеют ровным счетом никакого отношения.

Второй Вселенский Собор принял семь правил. К рассматриваемой теме может иметь отношение лишь первое правило Собора. Вот оно: «Святые отцы, собравшиеся в Константинополе, определили: да не отменяется символ веры трех сот осминадесяти отцев, бывших на соборе в Никеи, что в Вифинии, но да пребывает оный непреложен: и да предается анафеме всякая ересь, и именно: ересь евномиан, аномеев, ариан или евдоксиан, полуариан или духоборцев, савеллиан, маркеллиан, фотиниан, или аполинариан»8. Комментируя это правило, епископ Никодим (Милаш) пишет о ереси аполлинариан: «В конце собор предал анафеме аполлинариан. Аполлинарий был епископом Лаодикии в Сирии около половины IV века. Отцы и учители церкви упоминают о нем, как о глубоком ученом. К христологии он применил принципы трихотомии, почерпнутые им из психологии Платона, на основании которых доказывал, что как человек состоит из трех факторов - тела, души и духа, так точно и Богочеловек состоит из тела, души и логоса. Этот последний заменяет в Богочеловеке человеческий дух. Таким умствованием Аполлинарий дошел до ясного изложения соединения во Христе человеческого и Божеского естества, притом так, что они не находятся во Христе одно подле другого, но соединены в Нем. Если, говорил он, признать во Христе дух человека, тогда нужно признать за ним и свободу, а следовательно, и переменчивость (mutabilitas), a это подвергло бы сомнению веру в наше искупление. Но Аполлинарий, умствуя так, забывал, что он этим отрицает Богочеловечество и доходит до полного отрицания человечества в Искупителе. Ложность христологического учения Аполлинария была доказана и опровергнута многими отцами церкви и особенно Афанасием, Григорием Нисским, Григорием Назианзиным и Епифанием, ясно доказавшими полное Божество, а также, что особенно было против Аполлинария, полное человечество Христа, имеющего, следовательно, душу человека, вполне такую же, как и у других людей. В 362 г. на соборе в Александрии, созванном Афанасием, было осуждено учение Аполлинария о человечестве Христа. Точно также на соборах 374, 376 и 380 гг., созванных в Риме при папе Дамасе, было осуждено учение Аполлинария и извержены все, разделявшие его учение; наконец и самое учение было предано собором анафеме»9.

Аполлинарий учил, что «Христос принял плоть и душу, но не человеческий ум»10. Именно из христологической ереси Аполлинария вытекает и его хилиастическая ересь. Действительно, если не состоялось искупления всего человека (без ума человек подобен животному), то появляются, по слову Василия Великого, «бабьи басни и иудейские сказания»:

«Снова обещается возобновление храма, соблюдение подзаконного служения, и опять архиерей прообразовательный после Архиерея истинного, жертва за грехи — после Агнца Божия, вземлющего грех мира, частные крещения после единого крещения, пепел юнчий, кропящий Церковь, через веру во Христа «не имущу скверны или порока, или нечто от таковых» (Еф. 5, 27), очищение от проказы после освобождения от страдательности в воскресении, приношение ревнования (Числ. 5, 18), где ни женятся, ни посягают; хлебы предложения после Хлеба, сошедшего с небес, горящие светильники после истинного Света, одним словом: если ныне «закон заповедей упразднен учением» (Еф. 2, 15), то явно, что тогда учения Христовы будут заменены законными предписаниями...»11.

Да, конечно, осуждая христологическую ересь аполлинариан, Собор, вне всякого сомнения, осудил и все другие еретические воззрения, прямо вытекающие из этой ереси, в том числе и хилиазм Аполлинария. Поэтому, без тени сомнения и лицемерия, мы повторим вслед за святыми отцами II Вселенского Собора: анафема ереси аполлинариан, анафема их хилиастическому учению о том, что «опять возвратимся к подзаконному служению, опять будем обрезываться, субботствовать, воздерживаться от яств, приносить Богу жертвы и поклоняться во храме иерусалимском и, кратко сказать, из христиан сделаемся совершенно иудеями»12. Повторим вслед за святителем Василием Великим: «Что же может быть смешнее этого? Вернее же сказать, что может быть более сего чуждым Евангельскому учению?»13. Совершенно очевидно, что святители Григорий, Богослов, Василий Великий, Епифаний Кипрский осуждали хилиастическую ересь Аполлинария, а не духовный хилиазм святых отцов. Невозможно представить себе, чтобы они не знали о духовном хилиазме святых отцов Церкви Иустина Мученика, Иринея Лионского, Ипполита Римского и Мефодия Патарского. Однако они нигде не упоминают их имен в связи с еретическим хилиазмом Аполлинария, потому как ничего близкого к хилиастической ереси Аполлинария у указанных святых отцов Церкви нет.

Зададимся «вечным» для этой темы вопросом, зачем блаженному Августину нужно было писать после II Вселенского Собора (он принял крещение шесть лет спустя) «мнение это могло бы быть до некоторой степени терпимо»14, если имело место осуждение на II Втором Вселенском Соборе духовного хилиазма святых отцов Древней Церкви? Но блаженный Августин четко указывает причину построения своей экзегетической конструкции: «...Они утверждают, что воскресшие в то время будут предаваться самым неумеренным плотским пиршествам, на которых будет столько пищи и питья, что они не только не будут соблюдать никакой умеренности, но превысят меру самого неверия... Вдаваться в особое опровержение их было бы долго; скорее, мы должны в настоящем случае показать, как следует понимать это место Писания»15. То есть к построению соответствующей экзегетической конструкции его вынудила бурно распространяющаяся хилиастическая ересь Аполлинария. Возникло, говоря юридическим языком, состояние крайней необходимости, влекущее за собой применение особой икономии. На этом мы подробно останавливались в статье «Святоотеческий хилиазм», о которой упоминалось выше.


С каким хилиазмом боролся святитель Дионисий Александрийский?

Некоторые критики полагают достаточным для отвержения святоотеческого хилиазма нижеследующий эпизод из жития святителя Дионисия Александрийского: «По смерти нечестивого Декия, в кратковременное царствование императора Галла, гонение на христиан прекратилось, и в Церкви Христовой водворился мир. Сей покой Церкви был тем вожделеннее, что он позволил святому Дионисию обратиться с пастырскою заботливостью к успокоению волнения, произведенного Арсинойским епископом Непотом, который проповедовал ересь, названную хилиазмом. Святой отец не только написал в духе любви сочинение против Непота, но в том же духе вел соборные совещания с защитниками сей ереси и достиг того, что все они обратились к единению Церковному»16. Известно, что этот эпизод заимствован из «Церковной истории» Евсевия Памфила. Текст в «Житиях» очень краткий, и, даже с учетом примечаний, невозможно понять, о чем собственно идет речь. Поэтому существует необходимость обратиться к Евсевию, в «Церковной истории» которого сохранились отрывки из книг святителя Дионисия «Об обетованиях». Здесь мы видим, что, собственно говоря, обеспокоило святителя Дионисия в учении Непота. «…Нашим братьям…, - пишет святитель, - запрещают возноситься мыслью к великому … и убеждают… рассчитывать в Царствии Божием на мелкое, тленное»17. То есть речь идет о «чувственных удовольствиях» как основном содержании еретического «тысячелетия телесных наслаждений»18. Далее святитель Дионисий еще более раскрывает этот момент, при упоминании родоначальника этой ереси Керинфа: «Вот учение, им проповедуемое: Царство Христа будет земным, и там будет всё, к чему стремился и о чем мечтал он сам, человек очень чувственный, очень плотский: чрево и животные побуждения будут полностью удовлетворены едой, питьем, брачными союзами, а также тем, чем он рассчитывал это облагообразить,- празднествами и жертвоприношениями»19.

Важно отметить, что святитель Дионисий при этом не упоминает ни одного святого отца из тех, что учили о «тысячелетии покоя», как о «начале нетления», то есть вечного Царства Христа. Далее святитель высказывает сомнение в том, что автором Откровения является Апостол Иоанн Богослов. Он при этом приводит поразительный факт:

«Были и до нас люди, совершенно отвергавшие эту книгу; пересматривая главу за главой, указывая на ее непонятность и бессвязность, они объявили ее подложной. Они говорят, что она не принадлежит Иоанну, что под густым слоем невежества тут нет никакого откровения, что автор этой книги не был не только апостолом, но вообще не принадлежал к святым и к членам Церкви и что в ней облагородить свои вымыслы именем, заслуживающим доверия, пожелал Керинф, основатель ереси, по его имени названной»20.

Это кажется невероятным, но это факт: в Церкви существовало мнение (пресвитера Кая), что автором книги Апокалипсис был еретик Керинф! А причина, как представляется, вполне явная: неприятие святоотеческого «тысячелетия» и ссылка на эту книгу еретиков. Вне всякого сомнения, святитель Дионисий знал, что муж апостольский Папий Иерапольский, святой Иустин Мученик, святитель Ириней Лионский истоком учения о «тысячелетии в Иерусалиме» считали Откровение Иоанна Богослова. Почему он умолчал об этом? Ответ, как представляется, заключается все в той же икономии, смысл которой выразил святитель Филарет Московский, когда затрагивал этот же вопрос: «Оставляю испытание тайн будущего, которых подлинно не столько истинное разумение потребно, сколько ложное опасно»21. Поэтому далее святитель Дионисий дал волю своим критическим замечаниям относительно серьезных, на его взгляд, расхождениях в стиле письма Откровения и книг, автором которых всеми признавался Апостол Иоанн Богослов, сделав следующее заключение: «Я думаю, что автором был кто-то другой, тем более, что в Эфесе, говорят, есть две гробницы и каждая называется Иоанновой. Судя по мыслям, подбору слов и построению предложений, догадываешься, что автор Откровения и евангелист Иоанн - разные лица»22.

Как мы знаем, Церковь отвергла это сомнение: Апостол и евангелист Иоанн Богослов церковной полнотой уже с пятого века был признан автором Апокалипсиса. Нисколько не сомневаясь в искренности сомнения святителя Дионисия, который к тому же не отрицал боговдохновенное достоинство Апокалипсиса, отметим: это заключение стало причиною того, что святоотеческое учение о «тысячелетии в Иерусалиме» представлялось части Церкви как не имеющее оснований в церковном предании, идущем от Апостола Церкви. Действительно, раз автором Откровения является не Апостол Иоанн Богослов, то и передачу этого учения от Апостола Иоанна Богослова через его слушателей и далее надо поставить под сомнение. Однако мы знаем, что и во времена святителя Дионисия и позже святоотеческое учение о «тысячелетии в Иерусалиме» не было отвергнуто церковной полнотой.

Как мы видим, святитель Дионисий боролся не со святоотеческим хилиазмом, а с хилиазмом еретиков, который берет начало от Керинфа.


Толкование архиепископа Андрея Кесарийского на слова «тысяча лет»

Значение архиепископа Андрея Кесарийского для тех, кто видит в святоотеческом духовном хилиазме уклонение от правоверия, довольно велико: он объявляется святителем и связующим звеном между теми, кто не принимал святоотеческого духовного хилиазма в Церкви в III-V веках и теми, кто не принимал его в Русской Православной Церкви в прошлые века и до сего дня. Почти все противники святоотеческого духовного хилиазма ссылаются на следующие слова из «Толкования на Апокалипсис» Андрея Кесарийского:

«Указанное тысячелетие некоторые исчисляли, не знаю почему, за три с половиною года, протекших от крещения Христа до его вознесения на небо, после чего диавол будто бы был освобожден. Напротив того, другие полагали, что после шести тысяч лет будут воскрешены одни умершие святые, чтобы они наслаждались тысячу лет удовольствиями и славою на той земле, где им приходилось терпеть мучения, а уже после этого наступит общее воскресение и праведных, и грешников. Церковь не принимает этих толкований, а потому излишне и говорить о них»23.

Во-первых, необходимо, как представляется, особо выделить следующий момент. Критики пытаясь опереться на авторитет архиепископа Андрея Кесарийского, называют его святителем. Здесь имеет место ошибка: Андрей Кесарийский не прославлен Церковью. Хотя эта ошибка появилась в дореволюционное время, богословы того времени знали об этой ошибке, но многие до ныне продолжают называть Андрея Кесарийского святителем. Вот что писал о книге Андрея Кесарийского и о нем православный профессор богословия Беляев в конце девятнадцатого столетия в своем широко известном труде «О безбожии и антихристе»:

«Андрей, архиепископ Кесарийский, учитель Церкви пятого века. Так как мы будем часто ссылаться на его книгу, то сообщаем здесь сведения о ней. Хотя Андрей и не причислен Церковию к лику святых, тем не менее, его «Толкование на Апокалипсис» есть самое авторитетное из всех толкований на эту книгу, потому что во многих случаях он основывался на учении св. отцов: Иустина Мученика, Григория Богослова, Кирилла Иерусалимского, Епифания Кипрского и особенно Мефодия Патарского, которому он особенно часто и предпочтительно следовал. Это последнее обстоятельство очень важно, - продолжает Беляев, - потому что Мефодий сам написал Толкование на Апокалипсис, но оно, к сожалению, до нас не дошло, и мы только в творении Андрея имеем мысли из Толкования на Апокалипсис этого авторитетного отца Церкви. Важны не отдельные только мысли, заимствованные Андреем у Мефодия, а еще то, что сочинения Мефодия оказали влияние на самый дух и характер толкования Андрея и на решение многих важных и темных вопросов»24, - заключает Беляев. Кроме информации о том, что архиепископ Андрей Кесарийский не прославлен Церковью, в чем может убедиться каждый, заглянув в святцы, профессор Беляев нам сообщает о том, что «сочинения Мефодия оказали влияние на самый дух и характер толкования Андрея» . Но известно, что Мефодий Патарский был сторонником святоотеческого духовного хилиазма, а посему слова из «Толкования на Апокалипсис» о том, что «Церковь не принимает» учения о «тысячелетии покоя» звучат довольно-таки странно для человека, чей труд пропитан творчеством Мефодия Патарского.

Да к тому же всплывают и совсем непонятные вещи: оказывается в Русской Православной Церкви, с момента ее зарождения до XVI века бытовал лишь старославянский «Апокалипсис толковый» архиепископа Андрея Кесарийского, который значительно короче нынешнего «Толкования на Апокалипсис», да к тому же, самое главное, не имеет указанных слов о том, что «Церковь не принимает» учения о «тысяче лет». Этот вопрос нами рассматривался в статье «Две греческие рукописи архиепископа Андрея Кесарийскаго и тысяча лет вечного Царства Христа»25.

Дореволюционный богослов прот. Александр Горский и археограф К.И. Невоструев в книге «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки», описывая славянские рукописи «Апокалипсиса толкового» архиепископа Андрея Кесарийского, сразу же обратили внимание на то, что старославянский текст короче. Однако Горский и Невоструев прямо и твердо заявляют: «Нет сомнения, что этот сокращенный вариант толкования переводчик имел на Греческом языке»26. Действительно, если перевод сделан в X веке, когда славяне были учениками в вере, то представляется маловероятным, чтобы они сами сократили рукопись из высокомудрия, не говоря уж о лени. Гораздо логичнее предположить, что другой греческой рукописи, той, с которой сделан современный перевод, в X веке еще не было, а она появилась позднее.

Затем авторы обращают внимание на следующий момент «Апокалипсиса толкового», который поставил их в тупик: «Но при этом странно и необъяснимо, по какой надобности, в трех местах, вместо Славянского: святый, употреблено Латинское санктъ или санкти, испорченное в последствии переписчиками»27. На наш взгляд, это «странное и необъяснимое» может быть разъяснено довольно просто: славянский перевод «Апокалипсиса толкового» был действительно осуществлен не позднее X века, когда разделения Вселенской Церкви еще не было, а потому блюсти «чистоту риз» было ни к чему. И порча впоследствии переписчиками текста является косвенным подтверждением этой мысли: отношения между церквами ухудшались, и следы былого братства тщательно вымарывали из рукописных книг.

Представляется, что есть все основания предположить то, что греческая рукопись, с которой сделан старославянский перевод «Апокалипсиса толкового», подлинная, а та рукопись, которой соответствует наш современный перевод, появилась позднее X века на базе «короткой» рукописи, путем «расширенного толкования» Апокалипсиса анонимным автором. На вопрос, как это могло происходить, дает ответ «творческая работа» старообрядцев с переводом 1625 года: старообрядцы прямо в текст нового перевода «Толкования на Апокалипсис» Андрея Кесарийского вставили толкования других авторов, почти безо всякого предупреждения, лишь коротко оповещая об этом вставками: «инаго тол.», «еще инаго», «и еще инаго». При этом непонятно: кто говорит об этих толкованиях, Андрей Кесарийский, переводчик, сами старообрядцы или кто-то другой? Конечно, в нашем современном общепринятом издании «Толкования на Апокалипсис» всех этих старообрядческих «творческих» моментов нет. Но — для нас это важно — эти вставки являются наглядной демонстрацией того, как мог происходить процесс «творческой работы» над «Толкованием на Апокалипсис» Андрея Кесарийского. Посмотрите «Толкование на Апокалипсис», «творчески переработанное» старообрядцами28: оно огромно в сравнении с нашим, «никонианским», каковым его сделали «инаго тол.», «еще инаго», «и еще инаго».

Как представляется, учитывая выше изложенное, ссылаться на современное «Толкование на Апокалипсис»29 в вопросе о «тысяче лет», имея в наличии и «короткий» вариант толкования, в котором нет слов «Церковь не принимает», до полного выяснения вопроса о рукописях весьма сомнительно.


О «согласии отцов»

Довольно часто приходится слышать, что буквальное понимание того места Апокалипсиса, где речь идет о «тысячелетии», «отвергнуто отцами Церкви». Это утверждение содержит противоречие. Посмотрите, к какой нелепости приводит данное суждение. Посылка критиков: отцы Церкви не принимали («отвергнуто отцами») буквальное понимание «тысячелетия». Исторический факт: святые отцы Церкви Иустин Мученик, Ириней Лионский, Ипполит Римский, Мефодий Патарский понимали «тысячелетие» буквально. Вывод: святые Иустин Мученик, Ириней Лионский, Ипполит Римский, Мефодий Патарский - не отцы Церкви. Это не казуистика, а следование законам логики. Одно из правил категорического силлогизма гласит: «Если одна из посылок является отрицательной, то и вывод также будет отрицательным и не может быть утвердительным».

Указанная ошибка, независимо от воли критиков, понуждает к тому, чтобы выискивать общие черты у хилиазма еретиков и хилиазма указанных святых отцов. Между тем как единственно верным здесь является определение фундаментального отличия одного вида хилиазма от другого.

Другие критики, говоря о «согласии отцов» по поводу хилиазма, приводят длинный список цитат, подкрепляя свою мысль о «согласии отцов» как можно большим количеством имен. Но для того, чтобы зафиксировать «согласие отцов», необходимо, чтобы это согласие имело место во все периоды жизни Церкви. В отношении хилиазма такого рода согласия не наблюдается: в Древней Церкви нет ни одного известного святого отца, который выступал бы против учения о «начале нетления» мужа апостольского Папия Иерапольского, святых Иустина Мученика и Иринея Лионского. Да, действительно, Иустин Мученик в «Разговоре с Трифоном иудеем» говорит о том, что «есть многие из христиан с чистым и благочестивым настроением, которые не признают этого»30. Но, во-первых, это анонимное «многие», поскольку никто из святых отцов Церкви того времени не озвучил их мнение. Во-вторых, мы знаем, что очень многие в первые века Церкви не принимали Апокалипсис Иоанна Богослова, а некоторые считали его автором еретика Керинфа (пресвитер Кай), либо, в лучшем случае, принимая, считали автором «другого Иоанна» (святитель Дионисий Александрийский). То есть основанием неприятия духовного, но буквального понимания «тысячи лет» для многих было сомнение насчет авторства Апокалипсиса или самого Апокалипсиса. Хотя нельзя исключать и пленение философией Платона. Но точку в уяснении этого вопроса в тот период в Древней Церкви поставил святитель Ириней Лионский, который заявил совершенно определенно относительно позиции тех, кто не принимает духовного хилиазма: «Поскольку мысли некоторых увлекаются еретическими речами и они не ведают распоряжений Божиих и таинства воскресения праведных и царства, которое есть начало нетления и через которое достойные постепенно привыкают вмещать Бога, то необходимо сказать, что праведные должны сперва, воскресши для лицезрения Бога, в обновленном создании получить обещанное наследие, которое Бог обещал отцам, и царствовать в нем, а потом настанет Суд. Ибо справедливо, чтобы в том же создании, в котором подвизались или подвергались скорбям, всячески испытанные в страдании, они и получили плоды страдания своего, и в создании, в котором умерщвлены по любви к Богу, в том же и ожили (воскресли), и в создании, в котором понесли рабство, в том же и царствовали»31.

Мы видим, что в начальный период Древней Церкви «согласие отцов» было довольно жестко зафиксировано святителем Иринеем Лионским фразой «мысли некоторых увлекаются еретическими речами и они не ведают распоряжений Божиих». Отвечая на вопрос, «в какой мере авторитет отцов должен быть признан обязательным для христиан?», известный православный патролог Сагарда писал: «Отцов Церкви можно рассматривать или отдельно каждого или всех вместе; в том и другом случае необходимо принимать во внимание частнейшие, но весьма важные соображения. Иногда мы видим, что отдельный отец Церкви на вопросы, поставленные его любознательным и проницательным умом, дает робкие, мало уверенные ответы. Таких решений, конечно, нельзя приравнивать к ясным и твердым суждениям, которые вытекают из всего учения этого же отца. Но и в последнем случае, когда язык отца представляет ни неуверенности, ни возможных при ней вариаций, необходимо исследовать вопрос, на который простирается его утверждение, мотивы, на которых это утверждение основывается. Если отец высказывает то, чему он учит, как слово Спасителя, как Откровенное учение, дошедшее до него путем непрерывного предания; если он говорит: «мы веруем», «исповедуем, «мы научены», «апостолы предали», «Церковь соблюдает»; если, наконец, мы не имеем никаких основательных данных сомневаться в правдивости этого утверждения, - то мы должны смотреть на него как на свидетеля, и его свидетельство, даже рассматриваемое отдельно, имеет высокое значение; сила этого свидетельства тем больше, чем ближе этот отец стоит к источнику апостольского Предания, чем определеннее он указывает и защищает в каком-нибудь положении учение Христа и апостолов или общий голос всех верующих или всех Церквей, иногда в противоположность к новшествам еретиков, следовательно, на основании специального исследования вопроса»32. Совершенно очевидно, что священномученик Ириней Линский, излагая это учение, выступает как свидетель, предупреждая несогласных о том, что они «увлекаются еретическими речами и... не ведают распоряжений Божиих и таинства воскресения праведных и царства». Уж только этого, думается, вполне достаточно, чтобы мысль о «согласии отцов» в отношении отрицания святоотеческого хилиазма признать неверной.

Первым высказал несогласие с указанным «согласием отцов» Ориген, которого Церковь не относит к святым отцам. Свое мнение Ориген построил на философии Платона, о чем говорили давно. Вот, скажем, что писал об этом дореволюционный историк Алфионов в очерке «Хилиазм первых трех веков христианства»: «Из представителей александрийской школы особенную известность в деле противохилиастической полемики получил знаменитый начальник александр. огласительного училища Ориген... По своим философским убеждениям Ориген, как известно, был одним из усердных приверженцев и ревностных почитателей Платона. Самое высшее счастье и блаженство человека он видел в совершенном отрешении души от оков чувственности и в возможно большем приближении к Божеству. Человек, по его мнению, должен желать и ожидать, прежде всего, возможно скорейшего и совершеннейшего отрешения от уз тела, а не утешать себя надеждами, что душа, освободившись некогда от телесных оков, снова возвратится в них... Вторичное возвращение души на землю и ее поселение на ней, по взгляду Оригена, должно быть для нее самым тяжким бременем и даже осквернением»33.

Если святитель Ириней Лионский прямо говорит о том, что учение о «начале нетления» он получил от мужа апостольского Папия Иерапольского, которого назвал учеником Иоанна Богослова, то мнение противников святоотеческого хилиазма берет свое начало, как правило, от почитателя Платона, взявшего за основу не церковное предание, а философию. Действительно, какие бы аргументы сторонники аллегорического толкования не приводили, сколько бы имен святых отцов не называли, но ab origine (от начала) их линия ведет свое происхождение от Оригена. Это факт, который нельзя завуалировать.

Мы видим, что в Древней Церкви «согласие отцов» имело место. Но затем появилось мнение Оригена, попадающее в разряд тех мнений, о которых вынес свое определение святитель Ириней Лионский: «мысли некоторых увлекаются еретическими речами и они не ведают распоряжений Божиих». Однако натиск еретического хилиазма был столь мощным, что блаженный Августин и некоторые другие учителя Церкви, в целях икономии, исходя из ситуации крайней необходимости, склонились на сторону мнения Оригена, аллегорически толкуя слова «тысяча лет». Но от этого мнение Оригена не «отменило» учение святых Отцов Древней Церкви о «начале нетления», и уж тем более не стало учением Церкви.

Попробуем изобразить с помощью рисунка положение относительно друг друга еретического хилиазма, духовного хилиазма святых отцов и аллегорическое истолкование «тысячи лет», берущее свое начало от Оригена, пленника философии Платона.

Алфионов так пишет об иудейском религиозном национализме:
«В Ветхом завете, как известно, встречается множество мест, где речь идет о могущественном Владыке и царе Израилеве, где говорится, что царство Давида будет некогда возобновлено снова в прежнем его величии, Иерусалим опять сделается великим и могущественным городом и народ иудейский получит всеобщее благословение. Для большинства иудеев, мыслящих плотским образом, не представлялось совершенно никакой нужды понимать все эти и подобные им обетования в чисто духовном смысле. Вся их история, с самого ее начала и до последнего конца, была наполнена ожесточенной борьбою, возбуждающей в истинных сынах Израиля неумолимую ненависть ко всем окружающим их племенам и национальностям. Величайшие бедствия и несчастия испытали они во времена ассирийского и вавилонского плена, и их национальная гордость была этим чрезвычайно сильно надломлена. Получив дозволение возвратиться в свое отечество и снова восстановить свое государство, хотя и под верховным владычеством персидского царя, иудеи никак уже не хотели допустить, чтобы бедствия и несчастия, испытанные ими во время плена, снова повторились в будущем. Подобное настроение новых поселенцев служило, между прочим, причиной того, что верные сыны Израиля теперь более, нежели прежде, стали ожидать скорейшего исполнения дарованных им обетований. Чем тяжелее отзывался на иудеях гнет селевкидского и египетского владычества, тем с большей силою и энергией возбуждались между ними надежды и ожидания на скорую месть и победу над окружающими их со всех сторон врагами. Наконец, подпавши владычеству римлян, они ничего более не желали и не ожидали, как только того счастливого и вожделенного для них дня, когда они, по свидетельству своих пророков, вместо того, чтобы быть порабощенными и угнетенными, сами будут владычествовать над своими поработителями и наложат на них дань вместе с другими народами земли.
Под влиянием таких условий получила свое начало секта фарисеев. Идеал ее будущего счастья носил часто политический характер, чуждый почти всяких религиозных интересов. Главные догматы, проповедуемые приверженцами и последователями этой секты, заключались в буквальном исполнении всех предписаний обрядового закона Моисеева, боязливой, подчас доходящей до скрупулезности, заботливости о выполнении всевозможнейших родов очищений, в ненависти против окружающих всех народов и в стремлении поддержать национальные интересы»34.

Секты иудействующих, возникающие в христианской среде, приобщались иудейскому религиозному сознанию, чтобы оказаться «с другими народами земли» на стороне секты фарисеев. Хилиазм иудействующих сект почти полностью определялся хилиазмом секты фарисеев, имея своим источником религиозный национализм.

По вопросу «согласия отцов» необходимо еще отметить, что особую позицию о «тысяче лет» занял св. Ефрем Сирин, полагавший, что «тысяча лет» совершится в одно мгновение при кончине мира35. Но, опять-таки, нет никаких оснований для того, чтобы видеть в его точке зрения учение Церкви, а не попытку отбить натиск еретического хилиазма. Давайте рассмотрим отрывок, где он ведет разговор о «тысяче лет»: «Но требуешь у меня объяснения тысячи лет. И я потребую у тебя объяснить светильник (Откр. 2:1): камень бел (Откр. 2:17), теплое питие и изблевание (Откр. 3:16), все, что Иоанн гадательно представил, пиша к седми Церквам. Если требуешь у меня тысячелетнего первого воскресения; то и я потребую у тебя коня (Откр. 6:8), и бледнеющего Ангела, и духовного живого существа, называемого апсиноос (Откр. 8:11), горького по свойству, подобно полыни. Дай мне седмь фиал (Откр. 16:1) и возьми у меня тысячу лет. Докажи, что жена означает город (Откр. 21:9-10), и представлю тебе доказательство о тысяче лет. Объясни мне, что жена, сама собою возносящаяся (Откр. 12:14), сделается Иерусалимом и, собственно, есть не жена, и дам тебе объяснение на тысячу лет»36. Здесь мы видим совершенно отчетливо, что Ефрем Сирин не говорит «мы веруем», «исповедуем, «мы научены», «апостолы предали», «Церковь соблюдает». В этом случае совершенно справедливо замечание Сагарды: «Если же оказывается, что отец формулирует свое собственное мнение, излагает , как он сам понимает тот или другой догмат, словом, раскрывает свое личное богословие, тогда воззрения этого отца имеют силу постольку, поскольку убедительна его аргументация. Он — апологет, богослов, мыслитель, но не свидетель»37. То есть в случае с Ефремом Сириным речь идет исключительно о личном мнении этого святого по вопросу о «тысяче лет».

Что касается Русской Православной Церкви, здесь наши критики, пытаясь опровергнуть допустимость для православного придерживаться учения святых отцов Древней Церкви о духовном хилиазме, приводят мнения ряда святителей Русской православной Церкви, которые излагают учение о «тысяче лет» в аллегорическом ключе, следуя толкованиям блаженного Августина. Но эти мнения, на наш взгляд, никоим образом не опровергают учения святых отцов Древней Церкви о «начале нетления», но являются все той же линией икономии, противоборством с проявлениями еретического хилиазма.

По непонятной причине наши критики упорно обходят стороной или трактуют по своему38, не замечая очевидного, мнение святителя Московского Филарета, который вполне допускал возможность истолкования «тысячи лет» в духе святых отцов Древней Церкви: «Итак, воскресения первого, воскресения блаженных и святых, должно искать между днем воскресения Христова и последним днем мира»39. Если святитель не вставил здесь слово «тысяча лет», то это вовсе не значит, что смысл слов можно трактовать как угодно: совершенно очевидно, что «между днем воскресения Христова и последним днем мира» - это до всеобщего воскресения, то есть в пределах «тысячи лет».

Игнорируют критики и мнение епископа Русской Православной Церкви Петра (Екатериновского), почившего в Бозе в конце XIX века, который прямо учил о том, что «тысячу лет» нужно понимать буквально, как это делали святые отцы Иустин Мученик, Ириней Лионский, Ипполит Римский и Мефодий Патарский:

«...Царствование Бога Христа раскрывается в 20 главе, в которой говорится, что после разрушения царства зверя будет царствовать Иисус Христос со святыми и мучениками, сидящими на престолах (ст. 3). Последнее, то есть празднование брака Агнца, изображается в гл. 21 и 22. Такова связь этого пророчества с предыдущим. Если же это пророчество о тысячелетии относить к прежним временам и считать его вставочным здесь, то нарушится связь и порядок пророчеств, заключающихся в гл. 19, 21, 22-2. В самом пророчестве этом явно предполагается, что империя зверя появлялась в мире, и уже разрушена. Так, в ст. 4 говорится, что престолы поставлены, и на них сели те, которым предоставлен суд, и воцарились со Христом на тысячу лет. В ст. 10 говорится, что сатана, обольщавший Гога и Магога, ввержен в озеро огненное, куда уже окончательно ввержены были зверь и лжепророк, где они уже находились в то время, когда Бог определил судить и наказывать Гога и Магога. А Гог и Магог появятся тотчас по прошествии тысячи лет и погибнут.

Притом в одно и то же время не могут существовать царство зверя и славное Царство Христово, которое должно распространиться по всей вселенной между всеми народами, которых сатана уже не будет обольщать ложной религией и преследовать исповедников истины. Следовательно, тысячелетнее царство Иисуса Христа со святыми будет уже в последние времена, по истреблении царства зверя, или антихристианства, когда все иудеи и язычники присоединятся к Церкви Христовой, которая в то же время будет очищена от всех заблуждений, суеверий, соблазнов, грубых пороков плотских людей, чего теперь еще не видно. Ибо Христос не царствует везде, когда на престолах сидят не только исповедующие имя Его только внешне, но и язычники. Царство Христово есть царство правды, истины, благочестия, любви, мира, с обилием благ и даров духовных, торжества над сатаною, над духом гордого, пышного, развращенного мира и над всеми врагами, противящимися этому царству»40.

Зачем пытаться представлять дело так, что в Русской Православной церкви было «согласие отцов» по этому вопросу, если его на самом деле не было?


Послесловие

Иерей Евгений Веселов, критикуя наше мнение, пишет: «...Очень знаменательно умолчание о тысячелетнем царстве у всех остальных отцов, включая прп. Иоанна Дамаскина, составившего полный учебник по догматике («Точное изложение православной веры»). Отцы доказывают наступление вечного царства Божия сразу после единственного Второго пришествия Христова, тем самым опосредованно опровергая хилиазм»41. Мы не видим здесь опосредованного опровержения святоотеческого хилиазма, тем более, что святые отцы, учившие о «начале нетления», не учили о том, что «начало нетления» будет иметь конец, или что Христос уйдет вновь к Отцу, а потом придет в третий раз. Так мыслили еретики, а сегодня так мыслят некоторые протестанты, но этому не учили святые отцы, исповедовавшие духовный хилиазм. Преподобный Иоанн Дамаскин и все остальные отцы, как нам представляется, слыша голос свидетеля священномученика Иринея Лионского, не сочли возможным опровергать святоотеческий хилиазм. Даже блаженный Августин этого не делал, но ставил своей целью отбить атаку еретического хилиазма посредством аллегорического толкования. Первым в Православной Церкви открыто отверг святоотеческий хилиазм митрополит Макарий (Булгаков), объединив его с ересью Аполлинария под одним именем «хилиазм», заключив его таким образом «в одну темницу»42с еретическим учением.

Многие православные авторы, обличающие ложные хилиастические воззрения протестантов, делают упор на том, что они выстраивают неверные экзегетические конструкции, в результате чего появляются три и даже четыре Пришествия Христа, конец Царства Христа и прочее. Все это верно. Но главное не в этом. Протестанты, вслед за Керинфом, Аполлинарием и прочими еретиками, учат о «тысячелетнем царстве», как о «царстве чувственных удовольствий» и торжества «религиозного национализма» ветхозаветного свойства43.

«Тысячелетнее царство» современных протестантов – это рафинированный Pax Americana, то есть очищенный от явной уголовщины мир «американской мечты», и победа ветхозаветного «религиозного национализма». Не замечать этого невозможно. Как невозможно не заметить и того, что большинство указанных православных авторов, всеми правдами и неправдами, пытается бросить тень и на святоотеческий хилиазм. Вот это-то вызывает удивление. Трудно предположить, что они не знают о том, что святитель Филарет Московский вполне допускал первое воскресение святых еще до всеобщего воскресения мертвых:

«Итак, воскресения первого, воскресения блаженных и святых, должно искать между днем воскресения Христова и последним днем мира. Где же они? Подлинно, взятие Пресвятыя Девы с телом на небо, по признакам оставшимся на земле, подобное воскресению Христову, не есть ли первый пример первого воскресения? Если Матерь Начальника воскресения последует за ним в воскресении в третий день по Своем успении: то не может ли случиться, что и некоторые другие, по преимуществу святые и достойные блаженства, как например те, которые жизнь свою отдали за имя Воскресителя, чрез многие, может быть, веки, однако ж ранее последнего всеобщего воскресения умерших и изменения живущих, получат некоторое предварительное, особенно им предоставленное участие, как в воскресении, так и в славе и блаженстве, ему свойственных? Как просто, по-видимому, и непринужденно сим образом изъясняются слова тайновидца – «души растесанных за свидетельство Иисусово, и за слово Божие, ...ожиша; прочии же мертвецы не ожиша; ...се воскресение первое» (Откр.20:4–5)!»44.

Святитель Филарет указывает нам на фундаментальное отличие хилиазма еретиков от хилиазма святых отцов древней Церкви: отсутствие святости. У кого из православных повернется язык сказать о том, что Пресвятая Владычица наша Богородица и Приснодева Мария, воскресшая телом на третий день по Успении, не способна устоять перед тягой к чувственным удовольствиям? Также оскорбительны будут такого рода предположения о воскресших телом святых, «обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою (Откр.20:4)». Воскресшее тело святых не есть «оковы души», как это мыслил Ориген.

Конечно, ни в третьем, ни в пятом, ни в седьмом веке еще не была явлена в полной мере «праведность святых (Откр.19:8)». Не достигло высочайшей степени почитание Божией Матери, пик которого пришелся на Россию, названную Домом Пресвятой Богородицы. То есть не были видны отчетливо в ранние и средние века христианства контуры того, как будет устроено «тысячелетие в Иерусалиме», что будут делать святые в «начале нетления» - в первой «тысяче лет» вечного Царства Христа. На примере Преславной и Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии мы можем духовными очами увидеть то, чем будут заниматься святые Божии после первого воскресения, и каков будет характер Царства. Говорить о том, что святые древней Церкви, учившие о «тысячелетии в Иерусалиме», имели в виду что-то другое, не то что нет никаких оснований, но будет, на наш взгляд, кощунством.

Святитель Дионисий Александрийский как был, так и остается щитом против хилиазма Керинфа, Аполлинария и их последователей в лице современных протестантов, исповедующих хилиазм в духе «американской мечты» и ветхозаветного «израильского царства». Но к нашему времени Церковь в лице Пресвятой Богородицы, сонма святых уже явила очертания зримого Царства Христа, начало которого будет положено после Второго славного и окончательного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа «тысячелетием покоя», и которому не будет конца. Совершенно очевидно, что протестантские хилиасты в принципе не могут видеть в «тысячелетии» что-то отличное от царства чувственных удовольствий: чтобы увидеть очертания истинного «начала нетления», надо быть чадом Православной Церкви, участвовать в ее Таинствах, всем сердцем любя Бога, Богородицу и святых Его. Эта любовь запечатлена в святых иконах Церкви Божией, в житиях святых, в акафистах, во всех богослужениях церковных. И лишь в Православной Церкви можно увидеть очертания вечного «Царства Христа, начало которому будет положено, согласно упоминаемым святым отцам, в «тысячелетие покоя». Отметим еще один момент.

Священник Борис Кирьянов называет отвержение святоотеческого хилиазма «новым саддукейством»: «Неверие в первое воскресение мертвых и в соединенное с ним неразлучно Тысячелетнее царство есть новое саддукейство. Оно по духовной сущности подобно и тождественно начальному саддукейству Ветхого Завета, которое открыто явилось и проповедовалось в руководителях народа избранного перед первым пришествием Господа»45.

Но как рождается саддукейство? Можно ли назвать первым христианским саддукеем Оригена, считавшего тело воскресшего человека «оковами души»? По всей видимости, найдутся такие, кто не согласится с Алфионовым, что Ориген, пленившись философией, считал осквернением возвращение в «узы тела» приближенной к Богу души. Но чем, как не пленением философией, можно объяснить его проповедь о возвращении души к «шарообразной» «идее»? Ни о каком воскресении тел и обитании на земле воскресших людей для плененного философией Платона не может быть и речи. Нет, мы не отрицаем определенную пользу философии. Речь идет о том, что такое философия для человека: подсобное средство или объект страсти, служанка или наложница? Несомненно, философия «дама» обольстительная: чем более богат в интеллектуальном, духовном плане человек, тем более соблазнительной является ему философия, тем больше искушение взять философию в наложницы, чтобы породить какой-то кажущийся восхитительным плод.

У Оригена при аллегорическом толковании «тысячи лет» нет ничего близкого к икономии, характерной для блаженного Августина, хотя он вроде бы тоже возмущается еретическим хилиазмом.

Поскольку с философией Платона были, вне всякого сомнения, знакомы и саддукеи, которые представляли, как известно, руководящую часть иудейского народа и имели возможность получать соответствующее времени образование, то, учитывая обаяние этой философии, можно смело утверждать, что значительное пленение философией Платона имело место и в их среде. Тем более что, как мы видим на примере Оригена, главным результатом этого пленения является отрицание воскресения мертвых в телах, которые представляются плененному этой философией человеку «оковами души». Философия Платона, то есть пленение ею, взятие ее в наложницы, явилось, как нам представляется, семенем ветхозаветного и новозаветного саддукейства. Можно понять человека неверующего, но пленяться философией, подобной философии Платона, отдавать ей свою душу, брать ее в наложницы, внешне оставаясь верующим, есть лицемерие. Наиболее широко распространено это явление в Католической Церкви.
Вячеслав Макарцев. 16.01.2014.

1Писания мужей апостольских. - Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2008. С. 436.
2Священник Николай Ким. Тысячелетнее Царство. Санкт-Петербург. Алетейя. 2003. С. 214-215.
3Неллас Панайотис. Обожение. Основы и перспективы православной антропологии. Москва. «Никея». 2011. С. 194.
4Макарий, епископ Винницкий, ректор Санкт-Петербургской духовной академии. Православно-догматическое богословие. Санкт-Петербург. Издание 1857 г. Том II, §267.
5 Иерей Евгений Веселов. Хилиазм: подлинно церковное учение или частное мнение нескольких древних отцов? Портал «БОГОСЛОВ.RU».
6Память святителя Папия Иерапольского празднуется в Сербской Православной Церкви 22 февраля.http://www.crkvenikalendar.com/zitije.php?pok=0&id=BBK
7Макарцев Вячеслав. Святоотеческий хилиазм. Портал «БОГОСЛОВ.RU».
8Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского.. – Международный издательский центр православной литературы. Репринтное издание 1994. Том I. С. 237.
9Там же. С. 244-245.
10Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви. IV. Петроград. - Третья государственная типография. 1918. С. 143.
11Святитель Василий Великий. Творения, Т. VII, письмо 255/263 С. 255 – 256.
12Там же.
13Там же.
14Августин Блаженный. О граде Божием. - Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000. С. 1073.
15Там же.
16Жития святых. Месяц октябрь. Издание Введенской Оптиной Пустыни. 1993. С. 133.
17Евсевий Памфил. Церковная история. Москва. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 1993. С. 266.
18Там же. С. 265.
19Там же. С. 267.
20Там же.
21Святитель Филарет митрополит Московский, св. Слова и речи. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 2009. Т. 2. С. 67.
22Евсевий Памфил. Указ сочинение. С. 269.
23Толкование на Апокалипсис Святаго Андрея, Архиепископа Кесарийскаго. Репринтное воспроизведение издания 1901 г. Издательство Иосифо-Волоколамского монастыря, 1992 г. С. 175.
24Беляев А.Д. О безбожии и антихристе. Репринтное воспроизведение издания 1898 г. Издательство Спасо-Преображенского Валаамского Ставропигиального монастыря, 1996. Часть 1. С. 171.
25Макарцев Вячеслав. Две греческие рукописи архиепископа Андрея Кесарийскаго и тысяча лет вечного Царства Христа. Портал «БОГОСЛОВ.RU».
26Горский А.В., Невоструев К.И. Москва. 1857 год. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Отд. II: Писания святых отцов. Ч. 1: Толкование Священного Писания. Москва, 1857. стр. 194. С книгой можно ознакомиться, пройдя на сайт Санкт-Петербургского Общества византино-славянских исследований по адресу http://byzantinorossica.org.ru/index.html
27Горский А.В., Невоструев К.И. Там же, стр. 194.
28«Книжница Самарского староверия» http://samstar-biblio.ucoz.ru/load/27-1-0-286
29Новый перевод толкования выполнил Лаврентий Зизаний в XVI веке. В 1584 г. в Ингольштадте иезуитом Пельтанусом опубликован лат. перевод комментария, в 1596 г. Фредериком Зильбургом осуществлено критическое издание греч. и лат. текста, вошедшее затем в PG. Информация взята из Электронной Православной Энциклопедий, статья «Андрей Кесарийский».
30Сочинения святого Иустина Философа и Мученика. Пер. прот. П. Преображенского. М. 1892. С. 265.
31Ириней Лионский, св. Творения. - Паломник. Благовест, 1996. – с. 514.
32Сагарда Н.И. Лекции по патрологии I-IV века. Издательский Совет Русской Православной Церкви. 2004. С. 17
33Алфионов Я.И. Хилиазм первых трех веков христианства. Православный собеседник. Издание Казанской Духовной Академии. 1875. Часть вторая. С. 244-246.
34Алфионов Я.И. Указ. Сочинение. С. 51-53.
35«...Нельзя не видеть, что в своей полемике с хилиазмом он стал на новую точку зрения, на которую еще не становился никто из его предшествовавших противником хилиастических ожиданий. Он ни старался отвергать подлинность Апокалипсиса, как делал это пресвитер Кай, ни приписывал составление его некоему благочестивому мужу, по имени Иоанну, как позволял делать себе Дионисий, но главным образом пытался истолковывать эту священную книгу так, чтобы на ней нельзя уже было основывать хилиастические мечты. Особенное внимание св. Ефрем обратил на главный догмат, на котором утверждалась вся хилиастическая доктрина, - на учение о двояком воскресении мертвых, - о первом воскресении праведников - для наслаждения, по мнению хилиастов, благами земного 1000-л. царства Христова, и втором - людей нечестивых для суда над ними. По его учению, оба эти воскресения совпадают между собою в одном и том же моменте времени, а не отделяются один от другого 1000-л. периодом времени, как утверждали хилиасты». - Алфионов Я.И. Указан. сочинение. С. 253.
36Святой Ефрем Сирин. Творения. Том 3. Репринтное издание. Москва. Издательский отдел Московского Патриархата, 1994. С. 190. // Творения иже во святых Отца нашего Ефрема Сирина. Писания духовно-нравственные. - Сергиев Посад. Типография Св.-Тр. Сергиевой Лавры, 1907.
37Сагарда Н.И. Указ. Сочинение. С. 17.
38Священник Николай Ким. Указ. Сочинение. С. 184-185.
39Святитель Филарет. Указ. Сочинение. С. 67.
40Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Апокалипсиса. Составил Инспектор Симбирской Духовной Семинарии М. Барсов. М. Скит. 1994. С. 437.
41 Иерей Евгений Веселов. Хилиазм: подлинно церковное учение или частное мнение нескольких древних отцов? Портал «БОГОСЛОВ.RU».
42Священник Борис Кирьянов. Полное изложение истины о Тысячелетнем Царстве Господа на Земле. Издательство «Алетейя». С-Петербург. 2001. С. 58.
43Алфионов: «На основании тех немногих исторических данных... можно в достаточной степени выяснить основной характер хилиастических представлений, как иудействующих сект, так и разного рода апокрифических произведений рассматриваемого времени. Хилиазм как тех, так и других получил свое развитие под сильным влиянием страстных ожиданий близкого наступления славного и могущественного царства Мессии. Как в тех, так и в других блаженство праведников представляется исключительно в одной только чувственной форме и заключается в одних только телесных удовольствиях и наслаждениях. Об удовольствиях чистых, возвышенных, в собственном смысле духовных здесь не может быть и речи. Да и какую цену могли бы иметь эти последние после полнейшего удовлетворения всевозможнейших телесных чувственных потребностей? В этом и заключается, как мы увидим впоследствии, главное и основное различие между учением о 1000-летнем царстве Христа на земле иудействующих сект и чистыми возвышенными представлениями о о таком же царстве, встречающимся у некоторых отцов и учителей церкви первых трех веков христианства: хилиастические представления последних отличаются чистым и духовным содержанием». - Алфионов Я.И. Указ. Сочинение. С. 67.
44Филарет митрополит Московский, св. Указ. Сочинение. С. 67.
45Священник Борис Кирьянов. Указ. Сочинение. С. 226.