Мой давнишний друг, уважаемый доктор философских наук Валентин Арсентьевич Никитин, дал краткое, но емкое интервью Порталу Кредо по поводу церковных событий в Абхазии. Несмотря на корректный тон автора, содержание этого интервью вызывает у меня категорическое несогласие.

1. В.Никитин четко подтверждает свою неизменную прогрузинскую позицию, которая вызывает резкое отторжение в современной Абхазии. Не углубляясь здесь в исторические корни столетнего грузино-абхазского противостояния, напомню лишь точную и объективную оценку, которую дал этому еще в 1989 году А.Д.Сахаров, кристально честный человек, абсолютно чуждый двойной морали. Со всей энергией выступив тогда против проявлений «российского империализма» в отношении Грузии, он вскоре публично назвал позицию самой Грузии в отношении Абхазии – «малым империализмом». Этого ему грузины простить до сих пор так и не смогли. Поэтому в центре Сухума есть проспект Сахарова, а в Тбилиси такого проспекта нет. Вот когда он появится, можно будет говорить о начале избавления Грузии от психологии имперского реваншизма. Впрочем, и Россия далеко еще не исцелилась от этой опасной химеры, разрушительной для общества, государства и Церкви. Самым позитивным историческим примером для всех может служить самороспуск Британской империи, в результате чего Англии удалось сохранить дружественные и продуктивные отношения со своими бывшими колониями. Что мешает Грузии, заявляющей о своей ориентации на Европу, последовать этому замечательному примеру?

 

2. Из своего многолетнего опыта могу утверждать, что абхазы мучительно переживают разрыв культурных, экономических и семейных связей с грузинским народом – связей, возникших в советское время, когда грузины начали массово заселять и колонизировать Абхазию. Вина за этот разрыв и за смертельную обиду, нанесенную абхазам – полностью на грузинской стороне, и с этой стороны должен быть сделан первый, абсолютно необходимый шаг к примирению: признание государственной независимости Абхазии. Только после этого может начаться процесс глубокого осмысления и покаяния за агрессию против Абхазии 1992-93 гг., в ходе которой абхазы потеряли убитыми 3% населения (посчитайте, сколько это было бы в масштабах Грузии или России!). Кстати, напомню, что российская власть в той войне была на стороне Грузии и воевали грузины тем оружием, которое они получили при разделе советского наследства. А добровольцы из разных народов России, самоотверженно пришедшие на помощь Абхазии, составили не более 10% абхазкой армии (если исходить из числа погибших).

 

3. Именно в этом христианском отрезвлении и покаянии грузинская Церковь могла бы сыграть решающую роль. И опять же, первым и необходимым доказательством ее искренности было бы признание права Абхазской Церкви на самоуправление (автокефалию). В.Никитин говорит о готовности Грузинской Церкви к «долгим и терпеливым усилиям» и о неготовности к этому «другой  стороны». Но в том-то и дело, что грузинская власть, государственная и церковная, не признает самого факта существования этой «другой стороны», то есть суверенной Абхазии и ее самоуправляемой церкви. О каком диалоге может идти речь? Кого с кем? Позиция, заявленная В.Никитиным: «Грузинская Церковь никогда не откажется от своей юрисдикции над Абхазией» - это позиция исторически тупиковая и закрывающая путь к восстановлению разрушенных отношений между грузинами и абхазами. Не откажется Грузия сама, значит рано или поздно ей придется против воли смириться с реальным положением вещей. Насчет «посягательства на юрисдикцию»: это не вопрос канонического законничества, а вопрос о судьбах живых людей – в данном случае православных абхазов. Ведь «посягнул» же Вселенский Патриарх на эстонские приходы (то есть ответил христианской любовью на мольбу эстонских верующих). Хотя Московская Патриархия из-за этого даже пошла на временный разрыв http://portal-credo.ru/site/?act=comment&id=195  церковных отношений со Вселенским Престолом (на рубеже 2000-х), пришлось все-таки смириться со сложившимся положением вещей: православные в Эстонии сейчас сами выбирают, к какой административной юрисдикции примкнуть. Почему такое естественное решение не было принято сразу? Стоило ради призраков имперского прошлого разжигать конфликт, который в итоге не принес ничего, кроме ущерба авторитету Русской Церкви?

 

4. Насчет внутренних разногласий среди православных абхазов: хорошо, что В.Никитин говорит об этом взвешенно и уважительно. Я тоже с уважением отношусь к обеим сторонам, хотя считаю, что церковная правда и потому – историческое будущее – лишь у одной из сторон. Это мое личное мнение, но я уверен, что абхазы сами выяснят отношения между собой: «отеческая» помощь со стороны Грузии им точно не понадобится. Да и России со своим традиционно «медвежьим» покровительством надо быть поосторожнее. Напомню тем, кто забыл или не знает, что Рауль Хаджимба проиграл президентские выборы после ухода Ардзинба только благодаря неумной и оскорбительной для абхазов пропаганде в его пользу со стороны некоторых ретивых российских политиков (особенно тогда отличились Ткачев и Жириновский).

 

5. Отвержение идеи абхазского церковного самоуправления у В.Никитина органично связано с отрицанием факта государственной самостоятельности Абхазии: «Ясно, что Абхазия – несамостоятельный сателлит России». Однако «ясно» это лишь при взгляде из Грузии. Если же рассматривать ситуацию изнутри Абхазии, ясно совсем другое. Я знаю это не понаслышке, но выступаю как живой свидетель http://regels.org/Lev-Regelson.htm тех грозных и судьбоносных событий, которые надолго определили будущее этого региона. Все послевоенные 90-е годы Россия занимала откровенно враждебную позицию по отношению к Абхазии, пытаясь этим переманить на свою сторону колеблющуюся постсоветскую Грузию. Шестилетняя (1994-2000гг.) блокада абхазской границы со стороны России была попыткой «костлявой рукой голода» загнать Абхазию в Грузию. Судите сами: ни один мужчина от 16 до 60 лет, не имевший особых полномочий, не имел права пересекать границу ни в ту ни в другую сторону! Я хорошо помню это время, но намного крепче его запомнили сами абхазы: тогда вся «экономика» страны держалась на горбе абхазских женщин, тачками перевозивших мандарины, чтобы за бесценок продать их на российской стороне границы. И, конечно, при такой ситуации на границе (мужчинам вход воспрещен!) не могло быть и речи о каких-то курортниках. Помню, как абхазы тогда резко похудели – но если они ради свободы и спасения нации послали в смертельный бой своих лучших сыновей, то они готовы были ради этого пережить и длительный голод. Шесть лет – срок немалый. После этого бытовавшее в советские времена стремление абхазов войти в состав России испарилось навсегда. Конечно, после того, как в 2008 г. Россия военной силой отразила грузинское нападение на Южную Осетию и предотвратила тщательно подготовленную агрессию Грузии против Абхазию, экономическая, политическая и военная зависимость Абхазии от России резко возросла – это отрицать невозможно. Но одновременно возросли опасения по этому поводу в абхазском обществе. Испытывая искреннюю благодарность России за то, что она избавила Абхазию от новой кровопролитной войны с Грузией, абхазы хотят оставаться независимым партнером в дружественных, союзных отношениях с могучим соседом. И это им, несомненно, удастся, тем более, что ответственные политики с российской стороны понимают, что независимый союзник для них намного ценнее, чем послушный сателлит.

 

6. Наконец, последний аккорд антиабхазской филиппики В.Никитина: новый «извод» фундаментального архетипа грузинской политической мысли. Борясь против независимой Абхазии, Грузия, якобы, борется против всемирной исламской экспансии! Вспоминается, как во время войны 1992-93 гг. грузинская пропаганда устрашала Россию заявлениями о том, что «Абхазия – это острие исламского меча на Кавказе». Но помилуйте, какой ислам в Абхазии? Там даже нет ни одной действующей мечети! Уж грузины не могли этого не знать!  (Заметим в скобках, что эта декларативная позиция никак не помешала Грузии бороться против христианской России в теснейшем союзе с дудаевско-масхадовской, далеко не христианской Чечней). В.Никитин освещает главным образом церковный аспект этой грузинской геополитической парадигмы: якобы, «церковный раскол … неминуемо повлечет за собой усиление ислама в кавказском регионе». Однако опыт истории доказывает обратное: христианский плюрализм, борьба между конфессиями и юрисдикциями за влияние на паству – не ослабляет христианские позиции, но, напротив, резко повышает интенсивность религиозной жизни. К сожалению, в нашем греховном мире закон загнивания монополий и стимулирующее влияние свободной конкуренции действует и в религиозной сфере. Убедительный пример являет Украина, где при наличии нескольких остро конкурирующих церковных юрисдикций «градус религиозности» (доля активно практикующих верующих) примерно в шесть раз выше, чем в России! И это несмотря на то (или – вследствие того) что здесь одна из юрисдикций Православия (Московская Патриархия) имеет абсолютную монополию на государственную поддержку, владение храмами и проповедь на ТВ. Наблюдается заметное число переходов в ислам как раз из этой формально монолитной церковно-административной структуры. А число участников пасхального богослужения, главного в церковном календаре, тает с каждым годом… О рядовых службах нечего и говорить. Так что сила христианства не в монолитности церковно-административных структур, а в горении духа и практической активности церковного народа – в том, что сейчас так ярко обнаруживает себя в абхазских церковных событиях. И само наличие острого разномыслия служит свидетельством неравнодушия народа Абхазии к религиозным и церковным делам. И это – главное! Политические и личные страсти вскоре улягутся и будут навсегда забыты, а церковно-народный съезд в Новом Афоне 15 мая 2011 года навсегда останется одним из самых важных событий христианской истории.